Бегуны, в силу своего врожденного чувства направления, никогда не нуждались в услугах внешних постов… Однако, сбиться с курса на пару градусов я все же могла, не настолько уж точен мой внутренний компас. А при больших расстояниях это мизерное отклонение может дать мне ошибку в несколько километров… Хорошо, если я сумею издалека увидеть огни лагеря Мадьяра. А если нет? Так и буду блуждать в Безмолвии, пока радиация все же не прикончит меня, что случится очень и очень нескоро.
— Эзук. — я трясу его за плечо, от постоянной тряски беднягу разморило, и он находится не то в прострации, не то просто в глубоком ауте, — Подъем! Привал!
— На кой подъем, если привал?! — сонно пробормотал он. Наконец-то! Первый раз слышу от Эзука что-то человеческое, а не возвышенное…
— Не хочешь — как хочешь. — отвечаю я, — Дрыхни, сколько душе угодно. А мне надо перекусить. Сиди здесь, и никуда не высовывайся… Или, если хочешь, пойдем со мной.
— На охоту?
— На охоту.
— Опять убивать? — так, значит все как всегда. Эзук проснулся, и от него снова веет непогрешимостью и божественностью.
— Да, убивать. — зло отвечаю я, — Потому, что я хочу жить!
Он неопределенно махнул рукой, мол, безнадежный ты человек.
— Я вернусь через пол часа, может чуть больше. Сиди здесь, хорошо?
Эзук кивает, и устраивается поудобнее на сиденье. Я открываю дверцу и спрыгиваю на снег — Вика черной молнией следует за мной.
— Голодная? — спрашиваю я
Белка принюхивается, видимо, ища след. Что ж, с ее обонянием даже мне не тягаться.
— Нашла чего?
Вместо ответа Вика срывается с места, гигантскими скачками несясь в сторону виднеющегося вдалеке леса. Значит и правда нашла. Спустя минут двадцать шального бега мы с ней уже уплетаем свежеубитого зайца, словно охотник и его верная собака. Я не устаю хвалить Викторию, отрезая ей все новые и новые куски от тушки — без нее я бы низа что так быстро не вычислила этого ластоухого зверя, а уж поймать его было бы и еще сложнее. Вика просто выгнала его прямо на меня, после чего мне оставалось лишь поточнее метнуть нож, и дело было сделано.
Запрыгивая в кабину «ЗИЛа» я, первым делом, отмечаю, что Эзук исчез.
— Как думаешь, где он? — спрашиваю я у Вики. От машины тянется цепочка следов, уходящая в сторону, противоположную той, в которую уходили мы с белкой. — Неужто пошел охотиться? Логично было бы предположить…
После сытной еды меня нестерпимо клонит в сон, и только сейчас я понимаю, насколько я устала от всей этой суматохи и беготни. А что, почему бы и не вздремнуть… До лагеря Мадьяра еще часа четыре пиликать, так что нападения с его стороны ожидать пока не приходится. Отправляться к нему стоит в рабочем состоянии, чтоб глаза нет слипались… Так что, имею полное право вздремнуть, тем более, что заняться больше нечем. Не бросать же здесь Эзука? Придется подождать, пока он объявится.
Вика, словно котенок, сворачивается клубком у меня на коленях… И чего эта зверушка так ко мне привязалась?…
Я проваливаюсь в сон, словно в мягкий белый снег…
Мне и снится снег. Белый, чистый, бликующий солнечными лучами! Солнце! Громадный солнечный диск висит над моей головой, озаряя мир своим светом. Белый мир, усыпанный чистым снегом… Как было до войны…
Передо мной стоит белый волк, шерсть которого сияет радужными брызгами отраженных солнечных лучей. Сейчас, при свете, он выглядит совсем иначе, не как тогда, в Безмолвии. Сейчас он выглядит еще более величественным и спокойным, как будто и этот мир, как и Безмолвие, принадлежит ему…
— Кто ты? — спрашиваю я, и тяну раскрытую ладонь к его морде, чтобы погладить. Волк отстраняется, глядя на меня своим задумчивым и таинственным взглядом, в котором ощущается и укор. Как будто он говорит мне: «Ну неужели ты сама не понимаешь?!»
— Не понимаю. — говорю я. — Ты похож на ангела…
В глазах волка вспыхивает яркий огонь, и он рывком поднимается на задние лапы. Передние тянутся ко мне, и я понимаю, что вижу больше не длинные когти зверя, а пальцы вполне человеческой руки.
— Кто ты? — в который раз спрашиваю я, и поднимаю глаза на его морду.
Морды больше нет — он вдавливается во внутрь, превращаясь в лицо… Тоже вполне человеческое, если не считать громадных клыков, проглядывающих из-за растянутых в хищной улыбке губ.
Гротескная пародия на человека, покрытого белой шерстью словно обезьяна-альбинос, открывает рот и хрипло смеется, опуская протянутые ко мне руки.
— Кто ты?!! — я отступаю на шаг назад, объятая ужасом. Он больше не кажется мне ангелом… Это демон, пусть и сияющий ярким светом. Кто сказал, что белый цвет очищает?! Спросите у тех, кто видел зарождающуюся ядерную вспышку, и белый свет, источаемый ею… Он может и убивать, и еще как убивать!
И стоящее передо мной существо каким-то неуловимым образом похоже именно на ядерный взрыв. Быть может, цветом и сиянием, быть может исходящими от него силой и мощью… Не знаю…
— Зачем ты пришел? — я отступаю назад, ослепленная свет ом солнца, играющего на его шерсти. Солнце — это, ведь, та же сила! Та же термоядерная реакция, только упорядоченная, и расположенная далеко от нас… Я буквально физически ощущаю родство солнца и белого волка…
— Вот, почему ты белый… Не каприз природы, не случайная мутация… Ты не белый волк, ты волк солнечный!
Он вновь смеется, и распахивает громадные кожистые крылья, до этого сложенные за спиной. Порывом ветра, ударяющего мне в лицо, меня отбрасывает назад… В реальность!
Дверь с пассажирской стороны хлопает, и я молниеносно вырываю нож из ножен, готовясь к самому худшему. Нет, самое худшее, видимо, пока еще не знает, где я — в кабину вваливается всего лишь усыпанный черной трухой Эзук — пока я спала, пошел довольно основательный снег, еще более снизивший видимость.
— Это я. — несколько запоздало говорит он, — Не волнуйся.
— Вижу, что ты, а не пообедавший аморф, — с улыбкой отзываюсь я, чувствуя, как сердце сжимает страх, всколыхнувшийся при воспоминании об аморфе, убившем Толю… Чертова тварь! И сколько еще таких бродит по просторам Безмолвия, выискивая жертву?… — Где был? Я же сказала ждать здесь.
Взгляд Эзука на мгновение затуманивается, словно он никак не может вспомнить, где же в самом деле он был.
— Да так… — отвечает он, наконец, — Гулял… Погода выдалась красивая. Снег падал…
— Гулял? — кажется, я уже абсолютно перестала удивляться его выходкам. — Гулял без оружия по Безмолвию? Любовался на радиоактивный снег, сыплющийся с неба? Птичек с руки кормил… Нормально! Как обычно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
