— Это комплимент? — сухо спросила Крис, чувствуя себя совершенно разбитой.
— Это истина, милая. Извини, если я расстроила тебя. Я не хотела.
“Еще как хотела,” язвительно подумала про себя Монахова.
— Вам, наверно, пора. Передавайте привет Робби.
— Да, и тебе доброй ночи, Кристина. Я рада, что мы поговорили, как старые полруги. Удачи тебе.
Кристина закрыла дверь, и, прислонившись к ней спиной, посмотрела на вышедшую из кухни Лизу. На лице Озеровой читалось искренне сочувствие и жалость.
— Ты все слышала? — спросила Крис надломленным голосом.
— Да. — Кивнула Лиза, подходя ближе и заключая подругу в объятия.
— Ты думаешь, что это правда?
— Не знаю. — Покачала головой Лиз, успокаивающе гладя ее плечи. — Майкл ничего мне об этом не говорил.
— Неужели мама могла так поступить?
— У любви свои законы, Крис.
— Но это не любовь. Я знаю, что это не любовь. Не могла она любить Майкла. Она, вообще, не могла любить.
— Почему ты так в этом уверена? Любовь бывает разной. Не суди ее строго. Я думаю, что она сама страдала от того, что делала.
— Неужели ты ее защищаешь?
— Я сильно изменилась, Крис. Все оказывается не так, как я представляла. Майкл — не чудовище, Вика — не бесчувственная холодная кукла, и даже Сюзанна вовсе не дура.
— Мне нужно пройтись.
— Хочешь, я с тобой?
— Нет. Отдыхай. Я одна.
— Ты уже спал? — подняв на него свои огромные полные невыразимой грусти глаза, Кристина отошла от камина и приблизилась к нему, задумчиво и напряженно наблюдающему за ней. Прислонившись головой к спинке кресла, Майкл провел руками по взъерошенным черным волосам, пытаясь пригладить их. Кристина не могла сдержать печальной улыбки. Полусонный и лохматый, он все равно был чертовски красив. Разве можно противостоять этой магической красоте и пронзительным синим глазам? Разве можно жить, не желая его, не вспоминая о нем каждую минуту своей жизни? Разве, вообще, можно жить без него?
— Ради тебя я готов пожертвовать сном. — Чувственная улыбка тронула безупречные губы. Протянув руку, Майкл сжал ее холодную ладонь. Кристина посмотрела на их переплетенные пальцы. Горечь жгла сердце, которое гулко и болезненно забилось.
— Ради скольких еще ты готов пожертвовать своим драгоценным сном? — спросила она. Майкл поднялся с кресла и, обхватив ее лицо ладонями, долго смотрел, словно пытаясь понять, что у нее в голове.
— Ты одна. — Прошептал он. — Никого больше нет.
— Конечно. — Кивнула Кристина, мягко отстраняясь. Майкл опустил руки, продолжая наблюдать за ней.
— Что-то случилось? — спросил он.
Кристина медленно прошла по ковру и снова замерла у камина.
— Нет. — Она обернулась и посмотрела на него. — Скажи, Майкл, мама бывала здесь?
Он нахмурился, пристальнее вглядываясь в спокойные серые глаза. Если вопрос и смутил его, то он не показал вида. Засунув руки в карманы трикотажных домашних брюк, Майкл глубоко вздохнул.
— Да. — Просто ответил он. Глаза Кристины сузились, губы дрогнули в холодной улыбке.
— Ты не собирался рассказать мне об этом?
— Ты не спрашивала.
— Просто я даже предположить не могла. — Взорвалась она. — Ты совсем бессовестный?
— Что я должен сказать? — сквозь зубы спросил он. — Какое это имеет значение для нас сейчас? Я, что, обязан отчитываться за каждый проведенный за восемь лет день? Ты за этим пришла? Прочитать мне очередную лекцию? Я не нуждаюсь в твоих проповедях. Я сам знаю все, что ты можешь сказать. Я не собираюсь ничего отрицать, но и признаваться в каждом грехе у меня нет желания. Мои желания в данный момент весьма прозрачны, и ты наверняка догадываешься о них.
— Господи, Майкл, ты все время думаешь только об этом. Неужели нет ничего важнее? — Кристина пренебреженно окинула его долгим взглядом. — Ты просто жалок.
— Так пожалей меня. — Он смотрел на нее с непробиваемым спокойствием. Закатив глаза, Крис со свистом выдохнула.
— Я ненавижу тебя, Майкл. — Сказала она. Он даже не моргнул, словное слова ничего для него не значили.
— Тогда уходи, — произнес он жестко. — Иди. Я не держу тебя. Никогда никому не навязывался и не стану этого делать. Я сделал все, что мог. Я сказал все, что хотел. Больше мне добавить нечего. Что ты хочешь знать, что хочешь услышать? Ты лучше меня знаешь, что люди не меняются. Я пытаюсь исправить совершенные ошибки, но у тебя всегда наготове новые обвинения. Я не принц, не праведник. Я — Майкл Рис — прожигатель жизни и бабник.
Расширившимися глазами, оскорбленная до глубины души, Крис смотрела на него в немом изумлении.
— Если тебе нужна тряпка, которая будет вечно скулить у твоей юбки, то тебе нечего делать здесь со мной. Я такой, как есть. Я не претендую на роль великого мученика, не достойного стирать пыль с твоих туфлей. Пусть я буду гореть в аду, но буду знать, что не изменил себе, пытаясь стать тем, кем не являюсь. У тебя есть ко мне претензии? Так у меня они тоже есть. К тебе. Ненавидишь меня — уходи. Но не пытайся мучить меня своими нравоучениями.
Кристина холодно улыбнулась. Нет, она не удостоит его ответом. Жалкий, презренный, бесчувственный, самовлюбленный, жестокий, извращенный до мозга костей…. Расправив плечи, девушка шагнула в сторону коридора, разворачиваясь к нему спиной. Он намеренно оскорбил ее, и никогда она больше даже мысленно не произнесет его имени.
— Убери руки, Майкл. — взвизгнула она, когда он, догнав ее в прихожей, схватил за плечи и резко развернул к себе. Глаза его полыхали гневом, плотно сжатые губы говорили о едва сдерживаемой ярости.
— Ты самая упрямая трусливая баба из всех, что я видел. — Прошипел он ей в лицо, и толкнул от себя так, что она, отшатнувшись, уперлась спиной в стену. Майкл грозно навис над ней. Испуганная, Крис тихо вскрикнула, когда жестокий рот впился в нее беспощадным неистовым поцелуем. Она что-то беспомощно мычала, придавленная к жесткой холодной стене его сильным железным телом. Беспомощная в его властных руках, она перестала сопротивляться, чувствуя, как хаотично его пальцы скользят по ее груди, талии, бедрам, возбуждая уже знакомый огонь в ее крови. О да, Майкл знал, что делает. Не прерывая глубокого настойчивого поцелуя, Рис дрожащими руками расстегивал пуговицы на ее блузке, напрочь оторвав половину…
Через мгновение обессиленные быстрым, почти безумным наслаждением, они повалились на пол.
Первым, что увидела Кристина, вернувшись в реальность, были не очень чистые носа ее туфлей.
— Черт тебя побери. — Выругалась она, упираясь руками в грудь Майкла. Холодный пол достался именно ему. Она же лежала на нем, в тепле и сомнительной безопасности. Открыв глаза, он посмотрел на нее мутным удовлетворенным взглядом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
