Нож исчез, точно камень, брошенный в поросший серой ряской пруд, призрачное голубое пламя, словно далекая зарница, озарило двор и тотчас погасло. Его воля уже рвала, давила, разметывала остатки подступившего врага, распластанная по земле серая тень отползала, утекала, словно пролитая вода, и до внутреннего слуха хоббита доносилось лишь беззвучное шипение. Тень из Могильников была бессильна против него. Он отбил ее натиск, он победил!
Фолко вдруг обмяк, обессилел и постыдно всхлипнул от разом навалившейся усталости, словно ноги уже не держали его; он почти упал на порог, прижавшись лбом к дверному косяку.
— Фолко! Ты чего в дверь колотишься? — На пороге стоял заспанный, недовольно мигающий Торин с лучиной в руках. — Как ты здесь оказался? Что тут произошло?
Хоббит, не отвечая, нетвердой походкой прошелся по двору, подобрав оба своих ножа. Рукоятки, сплетенные из полосок тонкой кожи, казались подгоревшими — кожа почернела, сморщилась, а кое-где и обуглилась. Фолко принялся стирать копоть рукавом.
— Да объясни ты толком: что тут стряслось? — Торину хотелось спать, он был раздосадован помехой и теперь пытался как можно скорее все уладить.
— Торин, здесь такое было, — всхлипнул хоббит, вновь обессиленно приваливаясь спиной к двери. — Нет, здесь говорить не будем… Пошли, пошли отсюда!
Он потянул гнома за рукав, и недоумевающий, зевающий во весь рот Торин вошел за ним в дом.
Прерывающимся шепотом, вздрагивая при каждом ночном шорохе или скрипе, Фолко сбивчиво передал Торину суть происшедшего. Сейчас, когда все уже кончилось, он не мог совладать с колотившей его крупной дрожью.
В трепетном свете лучины стало видно, как сурово сошлись брови гнома, как заиграли желваки на скулах. Его рука потянулась к лежавшему на чурбачке у изголовья топору.
— Нашел, значит, — зло и весело щурясь, протянул Торин вполголоса. — Пришел, значит! Кольцерукий, значит! — Гном торопливо проверял, на месте ли его остальное вооружение. — Так что с ним в конце концов сделалось? Что-то не слишком я верю, чтобы такие призраки исчезали от простого ножа.
— Нож ему ничего не сделал, по-моему, — покачал головой хоббит. — Просто пролетел насквозь, и все. Похоже, я все же сумел оттолкнуть его чем-то, мне так кажется. А вот завесу точно ножом рассекло.
— Ну что ж, все ясно, — вздохнул гном, — прав ты тогда был, наверное, Фолко! Не нужно мне было тот меч брать. Не иначе как за ним, проклятый, явился! А может, и нет, кто знает. В общем, запомнили нас в Могильниках… — Он вздохнул. — Ладно, теперь уж ничего не поделаешь, будем глядеть лучше и отбиваться покрепче, коль уж подступит… Давай спать, что ли? Хотя ты лучше спи, а я посторожу.
Фолко лег и прислушался к себе. Нет, внутри все было спокойно, ничего не предвещало повторного появления могильного духа, и хоббит несколько успокоился.
“Оно не придет сегодня, — вдруг понял он, и опять не мог сказать, откуда появилась в нем эта непоколебимая уверенность. — Мы еще встретим его, и третья встреча будет последней… для одного из нас”.
После этого все сразу померкло, и Фолко погрузился в необычайно мягкий, спокойный сон.
На следующее утро хоббит, как обычно, отправился на кухню — по уговору он должен был работать еще семь дней, как раз столько, сколько запросил у них Теофраст. Ночные страхи, к удивлению хоббита, канули безвозвратно, однако подступило другое. Он внезапно понял, как ему не хочется идти в эту неведомую Морию. Он уже мог спокойно вспоминать происшедшее с ним ночью и понимал, что его спасло лишь чудо; враг был не слишком силен, но и он едва не погубил хоббита. А если их будет несколько? Что тогда? Да и вообще, хотя он и не терял с Малышом времени даром, что сможет он сделать в настоящем бою? Мрак, страх, голод и холод… Все это наваливалось одновременно, лишало его сил, заставляя лишь внутренне стонать при мысли о его милой, уютной комнате, куда так хотелось вернуться и которая казалась теперь самым безопасным местом на земле. Вечером его таким и нашел Торин, озабоченный и торопящийся на встречу с хронистом. Увидев унылую физиономию друга, он пристально поглядел ему в глаза, а потом дернул щекой, отвернулся и тоже помрачнел, не сказав, однако, ни единого слова.
Настороженно оглядываясь, они дошли до знакомого дома Теофраста. Открывшая дверь Сатти улыбнулась им как старым знакомым.
Они расположились той же компанией в той же гостиной. Сатти, как и вчера, встала за конторку, готовясь записать любой интересный рассказ кого-либо из гостей.
Теперь больше спрашивал Торин. Но прежде чем начать беседу, Фолко не без внутренних колебаний отдал в затрепетавшие сухие ладони хрониста свое главное сокровище.
— Вы возили ее в седельных сумах просто так, не обернув хотя бы в толстый пергамент! — возопил хронист. — А это что?! Кто из вас осмелился хлебать пиво, читая такое сокровище! — негодующе воскликнул он, раскрыв толстый том и обнаружив на одной из первых же страниц подозрительные пятна.
Фолко невольно улыбнулся. Этому человеку книги заменяли все на свете, и за судьбу Красной Книги, похоже, можно было не беспокоиться. Извинившись, Теофраст выскочил из комнаты, и из-за дверей раздался его быстрый, властный голос, отдававший какие-то распоряжения. Вскоре он вернулся, довольно потирая руки.
— Разъемщик уже взялся за дело, — сообщил он. — У нас Книга не потерпит никакого урона.
И началась беседа, из которой друзья узнали, что Зеленый Тракт, тянущийся через все разделяющие Арнор и Рохан земли, хорошо обжит и обустроен. Только в самой его середине, сразу же за переходом через Гватхло, у западных границ Дунланда, встречаются пустые пространства, но ни одно из них не превышает одного-двух дней пути. Вдоль всего Тракта стоят крепкие деревни, в которых путники всегда могут найти и добрый стол, и безопасный ночлег — безопасный, разумеется, насколько это возможно сейчас вне пределов Северного Королевства. Там живут в основном выходцы из Арнора, пришедшие туда на тучные и плодородные земли, но немало и выходцев из Дунланда; попадаются и роханцы, которым пришлись по нраву тамошние сочные и обширные луга, как нельзя лучше подходящие для их табунов. Эта узкая полоска населенных земель вдоль Тракта на большом его протяжении платит подати Арнору, а меньшая, примерно от границы с Дунландом — Рохану. Народ там подобрался крепкий и не боящийся трудностей, однако сейчас для них настали нелегкие времена. Хотя весь Тракт теперь охраняется арнорской дружиной на севере и роханской конницей на юге, жизнь там стала весьма небезопасной. В привольные южные степи и дубравы ушло немало лихих людей: после поражений на севере туда же подались и многие разбойники.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
