выбрать если не другое место, так точно другое время суток. Например, прийти сюда ночью. Темно, тихо, горошек (или не горошек) цветёт, и никого…
Пришедшие, между тем, безошибочно выбрали для своей прогулки ту же галерею, что и Мигель. Хотя прогулкой цель их прихода назвать было сложно, скорее они пришли сюда, чтобы поругаться. Причём делали это настолько увлечённо, что не заметили, что в галерее они не одни.
– Тебе не кажется, что это сейчас абсолютно неуместно? – с раздражением, которое раньше от девушки Мигель никогда не слышал, спросила Арина.
– Почему? – искренне удивилась Кристина.
– Потому что они там все едва не погибли!
– Но не погибли же, – возразила Кристина.
Кажется, Арине не хватало слов, чтобы подобрать достойный ответ подруге.
– Вот скажи, – продолжила неожиданно твёрдым голосом Кристина, – что можешь сделать ты, лично ты? Твой Хидео хотя бы бегает и всем улыбается.
– Он не мой, – буркнула Арина.
– Ну и зря. Так вот, он бегает и улыбается, чтобы не так паршиво было, а что делаешь ты? Ходишь с видом, как будто кто-то уже умер?
– А что, надо дождаться, пока умрёт?
– Дождаться успеем и никуда от этого всё равно не денемся. Но что, из-за того, что здесь что-то идёт не так, себя хоронить заранее?
– Ты, как всегда, не хочешь думать о том, что происходит дальше твоего носа!
– Зато ты думаешь слишком много! Как всегда, – припечатала Кристина.
Удаляющийся звук шагов и тихий хлопок закрывшейся двери указали Мигелю, что одна из участниц разговора посчитала его завершившимся. О том, кто это был, врач пребывал в неизвестности недолго, потому что в оранжерее раздался голос Кристины.
– Кто бы знал, как меня достали эти сложные люди и их тонкая душевная организация! – с чувством произнесла девушка. – Доктор, можете вылезать, я это не про вас.
– Рад это слышать, – вставая со скамьи, отозвался Мигель. – Вы, конечно, не поверите…
– Не надо, я и так знаю, что вы не собирались подслушивать, – отмахнулась от его извинений девушка.
– Вы бы всё-таки помирились, – посоветовал Мигель.
– Помиримся, куда денемся, – Кристина сорвала цветок гороха и повертела его в руках. – Аришка ещё ничего, просто слишком много думает. Но думает не о себе, поэтому с ней можно иметь дело.
– А с кем нельзя? – не то, чтобы Мигеля сильно интересовал взгляд Кристины на окружающих, но эта болтовня неплохо помогала отгонять другие мысли.
– С теми, у кого когда-то давно были какие-то неприятности, и поэтому они уверены, что заслужили право вести себя с другими, как скотина, – резко ответила девушка. – Ладно, пойду всё-таки обедать. Заодно и помиримся.
Неожиданно Мигель почувствовал себя очень старым, захотелось найти уголок поукромнее, закрыть за собой на большой замок дверь и не показываться наружу по меньшей мере сутки. Никаких девушек. Никаких ищущих утешения пациентов. И уж точно никаких разговоров и даже мыслей об этом клятом диверсанте!
Разумеется, около дверей медблока его уже ждал мельхиорец. Мигель испытал настойчивое желание пройти мимо и запереть дверь прямо перед носом Хидео.
– Ко мне? – обречённо спросил врач. В конце концов, от того, смогут ли они если не вычислить диверсанта, то хотя бы ему помешать, зависит благополучие в том числе этих таких разных девушек.
– Он уже не особо таится, – озвучил очевидное Хидео, вытягивая забинтованную ногу – отличное оправдание своего присутствия для любопытных.
– Да. И, мне кажется, это не очень хороший признак. Не болит?
Пока действия диверсанта не привели к фатальным для экспедиции последствиям, создавая неудобство, лишние сложности, но работа продолжалась. Но кто знает, на что он может быть способен, доведенный до отчаяния безрезультативностью своих усилий?
– Нет.
– Роман заработал ещё неделю заключения на базе, – неодобрительно заметил врач. – Тебя я тоже подержу здесь от греха подальше.
– Знаете, я даже не буду возражать, – со смешком ответил Хидео.
– Вот и отлично, – Мигель стал прилаживать эластичный бинт на место.
– А ещё, честно говоря, я не могу понять его логику, – мельхиорец стал серьёзным. – У него есть действия простые и эффективные. Пожар, чтобы оставить нас без еды и материалов. Жучок в концентратах для того же самого. Последовательное уничтожение самолётов и «Малыша» – без них мы контракт не выполним. Наши приключения с «посылкой» туда же. При этом людям ничего смертельно опасного не угрожает: пожар бы вряд ли вышел за пределы склада, на запасах «овсянки», если уменьшить порции, можно продержаться довольно долго, работать нормально не выйдет, конечно, но и до голодных смертей не дойдёт. Самолёты… ну… если убедить себя в том, что их специально разрабатывали для максимальной защиты экипажа, то они тоже вписываются в схему «просто и эффективно».
– А если не повезёт, списать на ошибки проектировщиков, – проворчал Мигель.
– Да, какие-то проценты неудачных исходов всегда есть, – согласился Хидео. – Но вот отравление воды в этой схеме уже выглядит странно.
– Ты имеешь в виду, что если датчик сработает вовремя, то имеем неудобства временные и несерьёзные, а если не сработает, то фатальные?
– Именно. Сюда же идёт упавший ветряк. Вообще ерунда, если подумать. Да, конечно, есть потери рабочего времени у Второй партии и строителей, но это всего лишь одна из партий, да и геологи тоже здесь не в потолок плевали.
– А строителям просто положено строить.
– Ну примерно так. Чуть задержались здесь, чуть быстрее закончили там… В среднем план выполняется.
– А ещё оранжерея.
– Да. Вот это вообще ни в какие схемы не лезет. Как и моё лекарство, и визит к вам. Допустим, кому-то понадобилось снотворное, а ко мне у кого-то просто личная неприязнь. Но всё равно вопросов больше, чем ответов. Такое ощущение, что на нашего «друга» влияют фазы луны.
– Которой здесь нет, – напомнил Мигель.
– Вот именно, которой нет, – не дал себя смутить Хидео. – Вот посмотрите, то он нам устраивает неприятности неприятные, но не смертельные. А потом на него что-то находит, и только чудом обходится без жертв. Или, наоборот, совершает что-то практически бессмысленное, зато эмоциональное.
– Маньяк-диверсант?
– Согласен, даже звучит страшно, – замотал головой мельхиорец. – А ещё та история с зеванами, – вспомнил он.
– А что с ними не
