— Просто уходи.
Его голос дрогнул, но ему было все равно. Ветер кольцами кружил вокруг них, и когда Ник сделал шаг, листья под ним зашуршали.
Все хорошо.
Но Ник поймал его за рукав, затем за руку и потянул. Сильно.
— Вставай. Пойдем.
Габриэль боролся с этим захватом, и его гнев пробивался сквозь отчаяние.
— Оставь меня в покое.
— Вставай. — Ник все еще тащил его за руку. Воздух вокруг низ стал холоднее градусов на десять. — Шевелись.
— Отпусти меня.
— Шевелись, давай.
— Забей, блин, Ник. — Габриэль выкрутил и освободил свою руку из его хватки. — Я не собираюсь идти домой.
Еще минус десять градусов.
—Но почему нет?
Потому что я не хочу навредить еще кому-нибудь.
На мгновенье Ник уставился на него. Габриэль старался не дрожать.
Ник постучал ему по голове.
— А мне пофиг. Пойдем.
Когда Габриэль не шевельнулся, Ник легко пнул его. Сперва в ногу, потом в бок. Прямо туда, куда чуть ранее лошадь ударила его копытом.
Габриэль выругался и в ответ тоже пихнул его по ноге, держась за свой больной бок.
— Прекрати.
— Сам прекрати. — Практически швырнул Ник ему в лицо. Воздух вокруг стал еще холоднее, еще более разреженным, стало трудно дышать. — Прекрати вести себя, как полная задница, и шуруй в дом.
Габриэль жадно глотнул воздух, но воздух был ледяным и обжег его легкие. Его ребра ныли. Голова болела. Он чувствовал себя так, будто он дрался слишком долго.
— Я больше не могу так, — сказал он так тихо, что сам едва ли слышал свой голос.
Но ветер донес слова до Ника, и он озабоченно посмотрел на брата.
— Ну, тогда и не делай, давай пойдем.
И в этот момент, когда он потянул Габриэля за руку, тот последовал за ним.
Дома было тише, чем на улице среди деревьев, в доме было раннее сонное утро. Хотя никого и не было в доме, кофейник тихонько кипел на кухне, когда они вошли через заднюю дверь. Двери в комнаты Криса и Майкла были закрыты.
Ник практически затолкал брата наверх, в ванную.
— Садись, — сказал он, как отрезал. Он дернул кран и включил холодную воду.
Габриэль уселся на крышку унитаза. Он поймал край своего отражения в зеркале, и даже этого было достаточно. В его волосах были листья, пепел и мусор, на щеках, покрытых сажей, были полосы от слез.
— Ник, — произнес он, все еще ощущая, будто он ходит вокруг да около. — Только…
— Заткнись. И засунь руки под воду.
Когда тот заколебался, Ник вздохнул и схватил его за руки, запихнув его ободранные кулаки под воду.
Габриэль зашипел от внезапной боли, но Ник был быстр.
— Держу пари, твоя рука сломана.
Скорее всего, так и было. Кожа была разодрана вокруг кончиков всех его пальцев, на костяшках, и рука была опухшей. Вода была одновременно прекрасна и чудовищна.
Габриэль ни сказал ничего, просто смотрел, как поток воды стекает в раковину, унося с собой грязь и кровь. Скоро его руки станут чистыми, такими же, как и у Ника, если не считать порезы.
Он шмыгнул носом и протер лицо другим рукавом, но, похоже, это ему не помогло.
— Ник.
— Да.
Габриэль взглянул вверх и встретился взглядом со своим братом.
— Мне жаль.
Но он не смог себя заставить произнести эти слова. Было слишком много всего, о чем он сожалел, и эти два слова не могли вместить все его чувства.
В конце концов, Ник вздохнул, отвел взгляд и выключил кран.
— Я принесу тебе лед. Думаю, ты справишься с тем, чтобы снять всю эту одежду.
Габриэль кивнул. Он сбросил кроссовки и стянул свитер к тому моменту, когда его брат вернулся со льдом, завернутым в полотенце.
Ник ничего не сказал, просто положил лед на стол и направился из ванной, собираясь закрыть за собой дверь.
Но за секунду до закрытия он остановился и спросил.
— Хочешь, принесу тебе кофе?
Кофе. Аромат кофе заполнил дом, так же как самого Габриэля, все его сердце заполнило чувство вины, вины за гибель родителей, которую Габриэль больше не мог терпеть. Эмоции захватили его полностью, разрывали его грудь, его горло и глаза, растекаясь по нему до тех пор, пока он не заплакал по-настоящему.
Затем Ник положил руку ему на спину, и Габриэль рыдал в плечо брата.
— Мне жаль, — сказал он. — Ники, мне очень жаль.
И Ник просто удерживал его, пока слезы текли, и они просто сидели на полу в ванной, бок о бок. Бывало, они прятались здесь, когда были младше, обычно после того, как вытворяли какой-нибудь коварный розыгрыш с Майклом. Они закрывали дверь и шептались в темноте, прячась под ванной, пока Майкл долбился в дверь и громко просил отца принести ему отвертку.
Сейчас им едва ли хватало места здесь, чтобы просто сидеть.
Да и в любом случае ему не хотелось думать о прошлом. Габриэль себя чувствовал так, как будто у него уже никогда больше не будет сил, чтобы хотя бы встать. Пойти в школу.
Встреться с Лэйни.
Он волновался, все ли с ней было в порядке, и потушили ли пожарные огонь.
Он думал о том, простит ли она его когда-нибудь.
Он думал о том, сможет ли он сам себя когда-нибудь простить.
— Хочешь узнать секрет? — спросил Ник, и его голос был абсолютно обычным, как будто Габриэль только что не провел пятнадцать минут, рыдая на его плече, и не провел несколько дней словно отверженный. Как будто ничего не изменилось, и они были также близки, как и были две недели назад.
Это напомнило ему разговор с Хантером о том, как ты иногда просто ощущаешь, что у тебя нет никакого другого выбора, кроме как двигаться вперед и делать то, что должен, любым способом.
Но все еще, чтобы нормально разговаривать, Габриэлю пришлось собраться с силами и успокоить дыхание.
— Ты записал это все, чтоб потом шантажировать меня этим?
— Это и ... — Ник остановился, и его голос зазвучал по-новому. — Когда отец Бекки поймал нас и засунул в тот холодильник, я был так рад, что я был там, а ты не попался и был снаружи
Габриэль переварил это в своей голове.
— Но почему?
— Потому что я знал, что ты достаточно сильный для того, чтобы вытащить нас оттуда.
Габриэль печально улыбнулся.
— Да, но не достаточно сильный, чтобы в принципе не допустить того, что тебя поймали.
— Ты был достаточно сильным, чтобы выбраться.
— Черт возьми, Ник, ты не думаешь, что я и так достаточно хреново себя чувствую по этому поводу?
Ник покачал головой.
— Хреново? Но что хренового в этом всем ты видишь? Ты не думаешь, что я ощущаю себя постоянно какой-то обузой. Как будто недостаточно унизительно то, что мой братец все время спасает мою задницу, начиная со средней школы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
