Оказался рядом и в тот вечер, когда их принимали летчики с американской авиабазы в Сен-Лоренцио.
Они были гостями трехзвездного генерала Тони Бьюконена.
Тони пригласил их на авиабазу – отпраздновать День Благодарения.
Браун и у себя в ФБР насмотрелся на американцев за границей.
Ужасающее зрелище – особенно в национальные праздники.
Все эти разномастные, но одинаково одетые в зеленую плащовку с фамилиями на правой стороне груди – все эти такие разные – и латинос, и черные афроамериканцы, и евреи, и итальянцы, объединенные только зеленой плащовкой с белоголовыми орлами на рукаве – все эти гонзалезы и мордехаи, бертолоцци и крамеры, Кимы и ли, – вдруг в один миг становились этнически чистыми среднестатистическими американцами – они все как один жарили сардельки на вертелах, пили пиво из горлышка и пытались набрасывать лассо на шеи ручных, опоенных пивом бычков…
Браун видал такое еще на авиабазе Акапулько Голден в Мексике – где ему доводилось бывать еще в школьные годы. Они выступали с концертами перед американскими летчиками – пели им калядки на Рождество…
Но тут под небом Италии – на своем, на американском празднике Брауну довелось побывать впервые.
Думал – снова окунется в этот океан солдатского безвкусия – жареные сосиски на вертелах и пиво Ред Булл… А потом пародия на мини-родео с ручными бычками.
Но все оказалось совсем иным.
Во-первых, генерал Бьюконен пригласил настоящий эротический итальянский балет.
Современный балет, где было около сорока прекрасных девушек.
А кроме того – на авиабазе своих женщин было хоть отбавляй!
И все такие красотки!
Браун выпил три или четыре бокала кьянти и сильно увлекся одной девушкой с лейтенантскими звездочками.
Ее звали Элла-Джейн и она была из Аризоны.
Здесь в Италии она занималась прикладной психологией.
Она подбирала экипажи для бомбардировщиков и для вертолетов.
Чтобы члены экипажей не ссорились и работали слаженно и эффективно.
Браун танцевал с Эллой Джейн и собирался пригласить ее погулять вдоль прибрежной полосы.
А потом и выпить кьянти у него в номере. …
Они сидели в номере у Джона Лири.
Браун, его подружка Элла-Джейн, сам хозяин номера – Джон и подружка Эллы-Джейн – Люси… лейтенант медицинской службы Люси Майер.
Все много выпили.
Девушки были полуобнажены и изнывали от излишеств – от обилия вина, острой еды, сигарет с марихуаной и секса, который уже был и который еще намечался.
Девушки валялись на широченной софе и щелкали каналами спутникового телевидения.
Лири говорил Брауну:
Продукт разведки – это сведения.
И агенты -и сведения – все это может быть товаром.
Или предметом бартера.
Агентов – сдают. Или перепродают.
А сведения? А сведения – какая разница, кто их добыл и как? Важно кто их доставил в свой центр!
Ты понимаешь?
Браун кивал.
Он понимал, что можно заработать.
Когда имеешь дела с ЦРУ – всегда пахнет деньгами. ….
– Лири, а вам не кажется, что при разработке ситуационно-временного перехода, посылая агента в тот же хоть бы и шестьдесят пятый год, вы непременно введете этого агента в искушение, сделать бизнес на тех знаниях, которые он перетащит через временной барьер?
Элла Джейн обнимала его за шею и многозначительно пожимала своею ручкою ту внутреннюю область его бедра, что ближе к самым чувствительным местам его и вообще склонного к наслаждениям организма.
– То, что агент, посланный в прошлое примется там играть на бирже, наперед зная изменения котировок? – спросил Лири.
– Именно так, – ответил Браун.
А пьяная Люси Майер тем временем что-то искала в гульфике у своего офицера ЦРУ.
– Неужели бы вы сами, будучи посланными в тот же шестьдесят пятый, неужели удержались хоть бы и от соблазна купить те же ваши раритетные пластинки? – спросил Браун.
Лири хмыкнул, не ответил.
Принялся интенсивно раздевать свою пьяную подружку.
Не получился разговор.
Не получился.
А ведь это он – это Лири несколько раз перебираясь туда и обратно, устраивал бури на биржах ценных бумаг.
Ребята из архивного отдела все доподлинно точно раскопали.
Это он продавал голубые фишки компании Энрон за неделю до скандала с их падением и именно он в далеком восьмидесятом скупил почти четверть акций никому тогда еще неизвестной компании Эппл…
Но сейчас Брауна интересовало не это.
Ли Харвей Освальд.
Кто он был на самом деле?
И на самом ли деле убили Сталина?
Или нет?
Или не убили?
Война переходит в новую систему отсчета.
Теперь армии двигаются не только по географическим координатам, но и по календарю.
Взад и вперед.
И смерть Рузвельта в сорок пятом?
И атомная бомба…
Будет ли все это таким же, в новой ситуационно-временной системе?
2.
Всем новоделам немножко не хватает подлинности.
Вот взять хоть этого Абдуллу Аббаса.
Как он оглаживает свою бороду, пытаясь представить из себя этакого святого Айятоллу. А на самом то деле – глаза американские выдают подделку. Сколько не наворачивай на голову восточных уборов, а наглая американскость, а двенадцать лет, проведенных в провинциальной а от того и чисто по-американски консервативной школе и еще шесть лет в кампусе университета Штата Алабамы – не выбьешь ничем. Не замаскируешь никакими бурнусами и бородами.
Абдулла Аббас еще раз огладил бороду и сказал, – чтобы запустить пси-усилитель, нам не хватает одного шага, нам не хватает одного события в измененном прошлом.
– Какого события? – спросил Ходжахмет.
– Вот еще тоже новодел, – подумал Саша Мельников, глядя на вождя мирового терроризма, – уроженец Ульяновска, как и все великие русаки, взять хоть Горького, хоть Шаляпина, хоть летчиков Чкалова и Водопьянова – все с Волги-матушки, вот и этот тоже…
– Какого события? – повторил свой вопрос Ходжахмет.
– Нам необходимо занять важные бифуркационные точки в ключевых слбытие-образующих временных ситуациях, – сказал Абдулла Аббас, под пристальным взглядом Ходжахмета перестав оглаживать свою бороду.
– Рыжий рыжего спросил, чем ты бороду красИл? – вспомнилась Саше детская поговорка.
– В какие точки, куда и с каким заданием надо забрасывать переходников? – спросил Ходжахмет.
– Чтобы дать нашему пси-усилителю разгонный стартовый импульс, надо отойти на полную длину волны и включить там переносный иридиевый пси-генератор, который даст инициирующий толчок…
– Я понял, не объясняй, – перебил Абдуллу Ходжахмет, – в какой дате эта бифуркационная точка?
– Мы будем запускать наш усилитель третьего ноября, а значит, если отступить на полную длину волны, то включить инициирующее зажигание, надо отступив в прошлое на шестнадцать лет плюс та поправка, которую укажут наши расчетчики.
– По всему выходит, тебе туда забрасываться, – сказал Ходжахмет, выразительно поглядев на Сашу, – ты нам там стартовый генератор установишь, вернешься, а я тебя за это прощу.
Саша в волнении сглотнул слюну.
– Оставь нас, Абдулла, – сказал Ходжахмет, – нам с господином Мельниковым поговорить надо.
Ходжахмет дернул шнурок колокольчика, и тут же, буквально из стены, а на самом деле из прорези в настенном ковре, появилась любимая служанка Ходжахмета – Ирина – дочь Лидии, что служила теперь Кате.
Ирочке было шестнадцать.
Гибкая, стройная.
В шелковых, открывавших красивый живот шарвалях, в вышитом топике и с газовой повязкой, закрывавшей низ лица, она сверкала на хозяина огромными по-московски голубыми глазами.
Ходжахмет сказал два слова по арабски и Ирина быстро и плавно уплыла за занавеску, откуда через минуту вернулась с двумя чашечками кофе на серебряном подносе и двумя стаканами ледяной воды.
– Поезжай-ка ты в командировку, Саша, – сказал Ходжахмет, поднося чашечку к губам, – вернешься, отдам тебе Катю, а не вернешься, сам понимаешь.
– Дай с Катей перед отправкой увидеться, – попросил Саша.
– Не могу, – ответил Ходжахмет, – пока она моя жена, не могу, это хорам, а вот вернешься, отдам тебе жену и она станет твоей, так можно.
Ходжахмет как хороший психолог-садист, глядел и наслаждался, как при словах, "моя жена", желваки заходили на Сашиных скулах.
– Я поеду, – кивнул Саша, – когда отправка?
– Может и завтра, – задумчиво сказал Ходжахмет, – а может, и через неделю. Как маленький переносный пси-генератор готов будет, да как мы успеем тебя проинструктировать.
– Насчет генератора? – спросил Саша.
– Нет, насчет генератора там нечего и инструктировать, нажал кнопку и всего делов, а инструктаж будет о том, кого там убить надо будет, да кого здесь убьют, если ты чего-то там не так сделаешь.
– Убьют Катю? – спросил Саша.
– Нет, зачем же Катю? – изумился Ходжахмет, – Катя прекрасно останется моей женой, а вот убьют одного маленького мальчика, того что сейчас в бункере на Урале с няней живет, ты понял о ком я говорю?
