Я оторопел.
А Стив как ни в чем не бывало раскуривал трубку, закинув ногу на подлокотник кресла.
— Никаких чудес. В общем-то, это почти тот же прием, какой применил твой отец. Технически, правда, это будет посложней. Мы создавали прибор, позволяющий «считывать» образы, возникающие в мозгу пациента — что-то вроде энцефаллографа, только гораздо совершенней. И совершенно случайно обнаружили, что полярность можно менять — то есть можно войти в сознание больного. Сложность в том, что, если воображаемый мир реален для пациента, он будет столь же реален и для врача.
— Стоп! — перебил я его. — Но ведь врач ты, а не я. Почему бы тебе самому не залезть в его мозги?
— Стив улыбнулся и дал по мне высоковольтный залп своих серых глаз.
— На то есть три причины. Во-первых, мне нравится его проза. Есть опасность, что я ему поддамся. Ему должен противостоять человек с избытком здравого смысла. И ты, старый циник и выпивоха, для этого отлично подходишь. Во-вторых, если мое сознание будет подавлено, мне никто не сумеет помочь. Тебе же помогу я. И, в-третьих, когда — и если — он придет в себя, он непременно захочет убить того, кто разрушил его сны. Ты никогда больше не встретишься с ним, а я должен закончить лечение.
— Я так понял, у меня есть шанс проснуться кандидатом на койку в соседней палате.
— Если увязнешь в его воображении. Но ведь ты непробиваемый скептик! Так что просто валяй дурака, издевайся над его выдумками — ты отлично это умеешь. Воображение у тебя достаточно богатое, насколько можно судить по твоим репортажам.
Я поднялся, отвесил ему поклон и с наивозможнейшей вежливостью сказал:
— Спасибо, дружище. Ты очень кстати вспомнил про репортажи — завтра вечером мне надо быть на матче в Мэдисон-Сквер Гарден.
— Послушай, Пит! — Стив оказался у двери раньше, чем я, и принялся меня убеждать. Убеждать он умеет. Я не мог отказаться — Стив смотрел на меня умоляюще. А я не привык отказывать друзьям.
Словом, через десять минут я лежал на кушетке. Напротив — на другой кушетке — лежал Красвелл. Стив возился с ним, прилаживая к его голове никелированную кастрюлю, похожую на сушилку для волос. Ассистент надевал такую же штуку на мою разнесчастную голову. От обеих кастрюль к кронштейнам у изголовья тянулись жгуты проводов. От кронштейнов эти же жгуты уходили в аппарат на колесиках. Аппарат выглядел точь-в-точь, как гвоздь сезона на Всемирной Распродаже Научного Барахла Двухтысячного Года.
В голове у меня крутились тысячи вопросов, но те, что я все-таки успел задать, звучали на редкость глупо.
— Что я должен ему сказать? «Доброе утро, мистер Красвелл, как поживает ваш обожаемый психоз?» Или мне следует просто представиться по всей форме?
— Скажи ему, что ты Пит Парнелл, а потом действуй по обстановке. Импровизируй. Я в тебя верю!
— Благодарю. А как я узнаю, что пора домой?
— Если ты не вытянешь Красвелла в течение часа, я просто отключу ток, — и он направился к установке. — Счастливых снов!
Я глубоко вздохнул.
Было невыносимо жарко. Два знойных летних полдня одновременно. Два кроваво-красных солнца застыли в раскаленном небе. Я стоял на мягком зеленом газоне, до горизонта покрывающем плоскую, как стол, равнину. Удивительно, но ноги не чувствовали прохлады травы. Я посмотрел вниз. Это была не трава, а пыль. Раскаленная зеленая пыль.
Метрах в трех, изумленно выпучив на меня глаза, стоял гладиатор. Ростом он был не меньше двух метров, бронзовая кожа, бугры мускулов, в руке — длинный сверкающий меч.
Я улыбнулся.
— А ты быстро загораешь, старина, — сказал я.
— Пару минут назад ты был бледным, как овечка.
Гладиатор заслонил глаза от двойного солнца.
— Ужель Гарор опять тщится ввергнуть меня в безумие? Обитатель Земли, здесь, на равнинах Истака?! Или я и впрямь лишился рассудка?
Голос у него был глубоким, красиво модулированным.
— Там, откуда я прибыл, эта идея все больше овладевает массами, — сказал я. — В смысле, что ты малость того.
Мой голос звучал совершенно обычно. Вообще же, если не считать исключительно удушающей жары, я чувствовал себя неплохо.
Помните сновидения на границе сна и бодрствования, когда еще можно управлять своими ощущениями? Сейчас я испытывал нечто подобное. Теперь я понимал, что имел в виду Стив, говоря, что я смогу импровизировать. Я оглядел себя. Твидовый костюм, туфли на толстой подошве — ну да, так я и был одет, когда прибыл в больницу. Но в этом пекле, придуманном Красвеллом, не помешало бы что-нибудь полегче.
Сандалии? Отлично! На моих ногах оказались сандалии.
Я расхохотался. Я ведь чуть было не принял его правил игры!
— Слушай, ты не будешь возражать, если я выключу одно солнце? — спросил я. — Жарковато что-то.
Я сурово взглянул на солнце, и оно исчезло.
Гладиатор поднял свой меч.
— Ты — Гарор! — воскликнул он. — Но все твое волшебство не в силах спасти тебя! — Он ринулся вперед. Сверкающий меч взвился в воздух над моей головой. Пришлось соображать быстро.
Меч лязгнул и круто отскочил от моей стандартной армейской каски. Последний раз я надевал это симпатичное изделие из легированной стали довольно давно, но был уверен, что меч-то она остановит.
Я снял каску.
— А теперь послушай, Маршем Красвелл, — сказал я. — Меня зовут Питер Парнелл, я из воскресной «Стар», и я…
Красвелл взглянул на меня поверх лезвия, мускулы его расслабились, и в глазах появилось такое выражение, будто он меня вспомнил.
— Постой! Я понял, кто ты! Ты Неллпар Ретип, — Человек Семи Лун! Ты явился сюда, чтобы вместе со мною биться против тирании Змея и его нечестивой союзницы — чародейки Гарор. Рад приветствовать тебя, друг!
Он протянул мне огромную бронзовую руку. Я пожал ее.
Я не верил своим глазам — он ухитрился вставить меня в свою историю! Ладно, это было даже забавно. Я постарался собраться. До сих пор мало кому удавалось меня переиграть. А его все несло:
— Мои соратники, Докмены Синих Холмов, — только что пали в кровавой битве. С ними вместе мы преодолели многие препятствия в поисках Алмаза среди равнин Истака… но все это тебе, я думаю, ведомо.
— Допустим, — кивнул я. — И что у нас намечается дальше? — Он повернулся и указал рукой куда-то вдаль.
— Вот картина, способная вселить ужас даже в мое сердце! Гарор вновь жаждет боя, она выслала против нас полчища Ларков — тварей из Верхнего Мира, которые силою ее чар ввергнуты в зловещий симбиоз с инопланетным разумом. Они неуязвимы для обычного человека, но их можно поразить моим Мечом или же твоими чарами, могучий маг Неллпар Семи Лун! Так сразимся же с ними! Сразимся — и победим! — В нашу сторону до пыльной равнине действительно двигалась шеренга… э-э… каких-то тварей. Мой словарный запас явно беднее фантазии Красвелла. Огромные, светящиеся, они то ли летели, то ли двигались длинными прыжками, а выглядели… Одним словом, мне захотелось поискать умывальник, чтобы отплеваться и прополоскать рот. Умывальник возник прямо из воздуха — с мылом, полотенцем и прочими причиндалами. Полный комплект. Я его тут же развеял и уставился в зеленую пыль, пытаясь что-нибудь придумать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
