Даже заместитель Гусинского Хаит входил к Лужкову без доклада. Он просто открывал дверь и говорил: «Здравствуйте, Юрий Михайлович, я пришел!»
– Посиди тут, – отвечал Лужков.
Но не выгонял… Таких привилегий, как у Гусинского и Хаита, не имел в Москве в это время, пожалуй, никто.
Конечно, Лужков, умный и амбициозный человек, вскоре освободился от пут Гусинского. Он даже не помог «Мосту» во время знаменитого наезда команды охранников Ельцина, хотя, с другой стороны, мало что мог тогда сделать. Во всяком случае, после дефолта 1998 года московское правительство спокойно созерцало, как тонул «Мост-банк» в финансовой пучине, подстроенной для негосударственной банковской системы в основном усилиями Центрального банка России.
Лужков не мог или не стал вызывать Гусинского, но он понял, что я говорю правду. Так мне, во всяком случае, показалось…
– Ну хорошо, – сказал он. – Что тебе нужно?
Я говорю:
– Юрий Михайлович, я хотел бы квартиру на два года: не могу я перебиваться с одной квартиры на другую! И мне нужна квартира в приличном доме, с охраной внизу. Вы же сами знаете, я на особом положении. Я готов подписать бумагу, что сдам ее в первый же день после окончания моего депутатского срока.
– Ладно, – говорит Лужков, – что еще?
– Еще я хочу заняться бизнесом. Мы с компаньоном хотим внедрить лотерею «Русское лото», но нам все время отказывают в лицензии.
– Это вообще без проблем! – сказал Лужков.
Он также распорядился о том, чтобы мне открыли общественную приемную в здании Моссовета и прикрепили служебную машину.
А вскоре на моем письме о предоставлении лицензии для запуска лотереи «Русское лото» появилась резолюция Лужкова: «Разрешаю». Действительно, предполагалось, что лотерея будет платить налог в бюджет Москвы.
Я был очень доволен восстановлением отношений с Юрием Михайловичем. Мы стали изредка встречаться по разным поводам, связанным с моим депутатством. Я всегда с большим интересом выслушивал рассказы Лужкова о его проектах, которые воплощались в жизнь: восстановление храма Христа Спасителя, строительство подземного торгового центра на Манежной площади и т.д. Он очень увлекался и искренне делился грандиозными замыслами, зажигая собеседника энтузиазмом и своей неуемной внутренней энергией.
Однако я понял, что Лужков может в городе уже далеко не все. Когда я пришел с его визой о выдаче мне служебной квартиры к чиновникам, меня прекрасно приняли, пообещали все очень быстро решить, но так ничего и не сделали. Сначала у меня затребовали огромное количество справок и документов, часть из которых просто не подлежала восстановлению после моей эмиграции. Потом понадобилась справка о количестве метров на одного человека по месту моей прописки в Москве. В итоге процесс затянулся на полгода, и в конце концов я получил вежливый отказ, основанный на том, что у меня уже была прописка в городе и, соответственно, должно было быть жилье!
Поэтому за два года работы в Думе я так и не получил квартиру, и мы снимали жилплощадь, переезжая с одного места на другое.
По своим каналам я выяснил одну очень интересную деталь: ту самую книгу Краснова о бандитской мафии, засевшей в Моссовете, финансировал лично Владимир Гусинский.
* * *
Теперь все было готово для внедрения лотереи «Русское лото». Я отнес лицензию в компанию, и там, конечно, все были счастливы. Но тут же встал вопрос: где взять деньги на внедрение? Наскоро написав бизнес-план, я подсчитал, что для внедрения понадобится как минимум два – два с половиной миллиона долларов. Надо было создавать имидж и бренд новой лотереи, арендовать студию, оплатить эфирное время по самым высоким рекламным расценкам, выпустить лотерейные билеты, организовать службу распространения и саму компанию – оператора лотереи и еще многое другое.
Если идти за деньгами в коммерческий банк, потребуется гарантия их возврата, которой, конечно, быть не могло. Мы не были уверены в успехе затеи, а материальных ценностей или собственной недвижимости у концерна «Милан» не было. И я решил воспользоваться своими прошлыми связями и предоставить собственную репутацию в качестве гарантии возврата инвестиций.
Мой старинный приятель Саша Смоленский и его банк «Столичный» процветали. Банк прочно занимал место в первой десятке российских банков, а сам Саша Смоленский был рядом с Кремлем и часто наведывался к Коржакову, который приватизировал доступ к Ельцину и все больше и больше руководил страной из тени.
Смоленский отнесся ко мне с пониманием, моя честность не вызывала сомнений, а кроме того, моя кредитная история в России выглядела безупречно.
Даже рекомендация выдать деньги Стерлигову для открытия биржи «Алиса» сработала, и Герман все заемные средства возвратил сполна и вовремя. В течение недели нам были выданы два с половиной миллиона долларов сроком на один год.
Конечно, как талантливый бизнесмен, Смоленский сразу понял, что лото будет приносить огромные доходы, в том числе и банку, и он на этом хорошо заработает. Ведь многие люди теряют билеты или просто не заходят за мелкими выигрышами, и их большинство. Скапливается значительная сумма денег, которая лежит на банковских счетах без движения и потом просто списывается в конце года как невостребованная. Да и торговый оборот лотереи был внушительным: еженедельно продавалось билетов более чем на миллион долларов! Заемные деньги были переведены на счет компании «Милан», реализующей «Русское лото». Параллельно заканчивались работы по созданию дизайна лотерейного билета. Вначале программисты предложили вариант, который использовался для игры в бинго в Лондоне. Я внутренним чутьем угадал, что такой вариант, скорее всего, успешным не будет, и предложил изготовить билет в форме всем известной игровой карточки «Русского лото». Это оказалось стопроцентным попаданием! Практически никому в России не требовалось объяснять правила игры и заполнения игровых карточек. Кроме того, у будущего ведущего появлялась возможность выкрикивать номера на бочонках и смешные названия чисел, так же, как это происходило во время популярной игры. Каждый номер имел свое название: цифра семь – «армянский нос», восемь – «декольте», одиннадцать – «барабанные палочки», девяносто – «дед» и т.д.
Миша Борисов, начав вести лотерею на телеэкране, так и называл числа. Он даже объявил конкурс на новые самые лучшие названия для цифр на бочонках и получал тысячи писем с предложениями от телезрителей. Для того чтобы игровая карточка билета приобрела именно такой вид, пришлось изменить всю компьютерную программу обеспечения игры, но это стало потом одним из самых главных факторов успеха лотереи «Русское лото».
Летом 1994 года мне надо было лететь в Лондон и разобрать в моем офисе накопившиеся за полгода дела.
Оставшись главным распорядителем кредитов, Малик Сайдуллаев сразу же истратил большое количество денег на презентацию лотереи «Русское лото».
Сняли большой зал в гостинице, где был банкет, и выступили все: от Пугачевой с Киркоровым до Анжелики Варум. Звезды играли в лото, и это действо было показано по телевидению. Презентация обошлась почти в четыреста тысяч долларов. По приезде надо было браться за внедрение лотереи.
Мы договорились с английской печатной фабрикой об изготовлении билетов «Русское лото» и выпустили первую партию. Печатать билеты оказалось делом непростым, в России тогда не было ни одной типографии, которая могла бы с этим справиться. Каждый лотерейный билет был индивидуальным не только по номеру, но и по игровому полю, на котором располагались числа. Требовалось печатать миллионы разных билетов.
Конечно, мы закупили и ввезли в Россию оборудование, которое могло печатать индивидуальные билеты, но в ограниченном количестве и со сравнительно небольшой скоростью.
Мы купили невероятно мощные ксероксы. Они выстреливали листы бумаги со скоростью семьдесят штук в минуту. Каждый лист состоял из шестидесяти билетов, потом их нужно было разрезать на части. С английской фабрики мы получали уже готовые листы с билетами, в которых не были проставлены только цифры в игровых полях. И с этим справлялись наши печатные машины.
Компьютерная программа автоматически выдавала наборы цифр. А поскольку комбинаций было великое множество, то можно было напечатать хоть сто миллионов билетов, и ни в одном из них не было бы полных совпадений.
Но дальше мы пошли по неверному пути. Я это понимал, но сделать уже ничего не мог. Вмешиваться в действия Малика мне было не к лицу, хотя бы потому, что в Думе в это время началась кампания за прекращение коммерческой деятельности депутатов. Поэтому процессом организации лото я мог заниматься нелегально, как бы в свободное время, и должностей в компании «Милан» занимать не имел права, формально оставаясь в стороне от управления процессом.
