Бэнкс проклинал себя за то, что позволил себе иронию, но чистоплюйство Брэдли начинало действовать ему на нервы. Его так и подмывало рассказать, что Эндерби описал Брэдли лизоблюдом, но ему хотелось добиться результатов, а не ссоры. Пора сдать назад, придерживайся только важных пунктов, призвал он себя.
— Значит, вы думаете, что этого писателя убили, потому что он работал над статьей о «Мэд Хэттерс»? А предпосылки для такой гипотезы у вас есть? — осведомился Брэдли.
— Ну, мы достоверно знаем, — ответил Бэнкс, — что он упомянул о статье, над которой работает, своей подружке и сказал, что эта история, возможно, связана с убийством. И мы знаем, что сейчас Вик Гривз живет очень близко от коттеджа, в котором убили Ника Барбера. К сожалению, все заметки, мобильный телефон и ноутбук Барбера пропали, так что информации у нас немного. Но это само по себе подозрительно — то, что его личные вещи забрали.
— Ну, ворья сейчас кругом полно.
— Мы стараемся рассматривать дело непредвзято, — ответил Бэнкс. — Возможно, его убили не с целью грабежа. А в деле Линды Лофтхаус были другие подозреваемые, кроме Мак-Гэррити?
— Да. Был такой парень, Рик Хейс, организатор фестиваля. Мог свободно передвигаться по зоне за сценой, входить и выходить, и он не в состоянии был дать отчет о своих действиях в том интервале времени, в который, как мы считаем, была убита девушка. И он тоже был левша, как и Мак-Гэррити.
— То есть подозреваемых было двое?
— Да.
— Значит, все решил нож?
— Мы знали, что взяли того, кого нужно, — у вас тоже наверняка бывало такое ощущение, — но поначалу не могли этого доказать. Мы сумели задержать его за наркотики, а пока держали под арестом, удалось отыскать орудие убийства.
— Сколько прошло времени после первого допроса?
— Мы нашли нож в октябре. Значит, прошло около двух недель.
— Где был нож?
— В одном из домов.
— Но ведь все эти дома обыскали сразу же, как только Мак-Гэррити арестовали?
— Да.
— Но тогда вы нож не нашли.
— Поймите, — сказал Брэдли, — в каждом из этих домов проживало довольно много людей, одни уходили, другие приходили. Там была чудовищная антисанитария, люди спали на полу, огромное количество вещей было разбросано по комнатам. Мы не знали, кому что принадлежит: у них было весьма либеральное отношение к собственности и правам владения.
— И где же вы в конце концов нашли нож?
— В одном из домов, он был спрятан в диванной подушке. Нашлись два свидетеля, которые там жили и подтвердили, что видели Мак-Гэррити с таким ножом — у него была черепаховая рукоятка, — и нам посчастливилось отыскать на нем его отпечатки пальцев. Разумеется, он вытер лезвие, но в лаборатории все равно нашли кровь и волокна материи у самой ручки. Кровь была той же группы, что у Линды Лофтхаус. Все просто.
— Форма лезвия соответствовала ранениям?
— Патологоанатом сделал заключение, что это возможно.
— Всего лишь возможно?
— Вы же знаете, как они выступают в суде: возможно, ее кровь; возможно, тот самый нож; лезвие, похожее на то, которым… И прочее, и прочее. Но присяжным этого оказалось достаточно.
— Патологоанатом не пытался соотнести нож и рану на трупе?
— Не было возможности. Тело к тому времени похоронили, и, даже если бы сочли необходимым провести эксгумацию, ткани уже разложились, что не позволило бы воссоздать картину в точности. Вы сами понимаете.
— Мак-Гэррити не отрицал, что ее убил?
— Совершенно верно. Я присутствовал, когда инспектор Чедвик предъявил ему эту улику: он скривился в странной улыбке и сказал: «Значит, вы меня, похоже, прижали».
— Он именно так и сказал, этими самыми словами — «Значит, вы меня, похоже, прижали»?
Брэдли раздраженно поморщился:
— Это было больше тридцати лет назад. Не могу гарантировать, что точно передал его слова, но он произнес что-то в этом роде. Все это можно найти в деле и судебных протоколах. Но он над нами насмехался, иронизировал, так сказать.
— Протоколы я посмотрю, — пообещал Бэнкс. — Как я понимаю, вы не участвовали в расследовании смерти Робина Мёрчента в Северном Йоркшире?
— Чьей смерти?
— Это был музыкант из «Мэд Хэттерс». Утонул месяцев через девять после убийства Линды Лофтхаус.
Брэдли покачал головой:
— Нет. Извините.
— Мистер Эндерби сумел мне об этом кое-что рассказать. Он тогда был одним из тех, кто вел расследование. Можно еще вопрос? У инспектора Чедвика была дочь?
— Да. Я ее видел всего один раз. Прелестное юное создание. Кажется, ее звали Ивонна.
— С ней, кажется, были какие-то проблемы?
— Чедвик не посвящал меня в подробности своей семейной жизни.
Бэнкс ощутил смутный сигнал тревоги. Брэдли ответил на долю секунды быстрее и с чуть большей готовностью, чем если бы его ответ был вполне правдивым. Отрывистые интонации также заставили Бэнкса подумать, что его слова, возможно, были не до конца искренними. Но зачем бы ему лгать? Скорее всего, чтобы защитить семью Чедвика и его репутацию. Значит, если Эндерби прав и у Ивонны возникли некоторые проблемы или она сама стала причиной проблем, то, возможно, стоило бы выяснить, о какого рода неприятностях он говорил.
— Вы не знаете, где сейчас Ивонна Чедвик? — поинтересовался Бэнкс.
— Боюсь, что нет. Вероятно, повзрослела и вышла замуж.
— А инспектор Чедвик?
— Я ничего о нем не слышал со времен суда над Мак-Гэррити. Сейчас он, вероятно, уже умер. Тогда ему было под пятьдесят, и особым здоровьем он не отличался. Сказался и тот судебный процесс. В семьдесят первом меня перевели в Саффолк, и я потерял с ним связь. Вы наверняка сможете это узнать в полицейских архивах. Еще кофе?
— Спасибо.
Бэнкс протянул ему чашку и стал смотреть на корешки книг. Славное хобби — коллекционировать первые издания, подумал он. Возможно, ему тоже стоит этим заняться. Собирать, скажем, Грэма Грина или Жоржа Сименона. Да и мало ли писателей, на кого всей жизни не хватит.
— Значит, Мак-Гэррити даже после признания заявил, что невиновен? — уточнил он.
— Да. Глупый ход. Более того, он сам хотел вести собственную защиту, но судья этого не потерпел. Тем не менее на процессе Мак-Гэррити все равно постоянно вскакивал, перебивал, уверял, что его подставили. Отчаянное поведение, если учесть, что перед этим он все равно что сознался. Суд обернулся для него не лучшим образом, тем более что он уже однажды проходил по делу о нанесении телесных повреждений ножом. Приставы были вынуждены дважды выводить его из зала.
— Он сказал, что его подставили?
— Они же все так утверждают, разве нет? Нет никаких сомнений: Патрик Мак-Гэррити был виновен, он был сущее наказание божье.
— Может быть, мне стоило бы с ним потолковать.
— Это было бы затруднительно, — заметил Брэдли. — Он мертв. Еще в семьдесят четвертом его зарезали в тюрьме. Кажется, из-за наркотиков.
Глава шестнадцатая
— Это мне кажется или у нас тут действительно сегодня какая-то не та атмосфера? — спросил Бэнкс у Энни, встретив ее в коридоре в четверг утром.
— Не та атмосфера — это мягко сказано, — отозвалась Энни. Голова у нее все еще болела, хотя, перед тем как выйти от Уинсом, она приняла парацетамол. К счастью, она всегда возила в багажнике запасной комплект одежды. Не из-за распущенности или еще чего-нибудь в этом роде; однажды, несколько лет назад, будучи еще простым констеблем, она точно так же напилась и осталась у подруги — это случилось после того, как Энни рассталась со своим бойфрендом. Кто-то в отделе обратил внимание на то, что она не переоделась, стало быть, не была дома, и Энни на несколько дней стала мишенью неостроумных сексистских шуток. Кроме того, после этой истории ее сержант начал приставать к ней, когда они ехали в лифте после работы.
— Выглядишь ты хреново, — заметил Бэнкс.
— Спасибо.
— Не хочешь ничего рассказать?
Энни огляделась, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Отлично, подумала она, в собственном управлении у меня развивается мания преследования, дожили.
— Как ты думаешь, мы сможем улизнуть в «Голден гриль», да еще чтобы об этом особенно не трепались?
— Конечно, — заверил ее Бэнкс.
У него был такой вид, словно он, черт побери, не понимает, на что она намекает.
День был солнечный и пронизывающе-холодный, и большинство людей, глазевших на витрины на Маркет-стрит, надели свитера под ветровки или анораки. Они обогнали пару тяжеловооруженных туристов, облаченных в новомодное снаряжение, каждый нес по два длинных заостренных штыря, похожих на лыжные палки. Эти штуки, может, и пригодятся им, когда они станут взбираться на хребет Фремлингтон, подумала Энни, но на булыжных мостовых Иствейла от них мало пользы.
Их знакомая официантка поздоровалась с ними, и вскоре они уже сидели над горячим кофе с песочным печеньем, глядя сквозь затуманенное окно на потоки людей, текущие по улице. Энни почувствовала внезапный приступ тошноты, когда сделала первый глоток кофе, но вскоре ей стало получше. Впрочем, почти незаметная дурнота еще все же чувствовалась.
