Но он не упустил облегченного взгляда золотистых глаз.
— Со мной все будет хорошо, — заверил он — К несчастью, у меня важное дело вне города сегодня вечером. Я не смогу выполнять свои обязанности телохранителя до завтрашнего дня.
Его рука вернулась туда, откуда ее только что убрали. Длинные пальцы выпрямились и начали мучить и без того пылающую плоть.
Илейн чувствовала трепет такого же желания, как и он, но сопротивлялась, останавливаясь на его словах. Ей хотелось больше всего на свете, она боялась больше всего на свете, что Рен будет «охранять» ее тело.
— Сегодня ты будешь в безопасности, — уверил Рен. — Они не вернутся так скоро, а может быть, никогда. Но я пришлю своего человека — Герберта Томаса — и его жену Флору, как только доберусь до дома.
И с дьявольской усмешкой он добавил:
— Герберт — отличный стрелок, а Флора присмотрит за Чейзом Камероном — на тот случай, если он будет таким же дерзким, как и я.
Илейн сдернула влажную салфетку с его головы и бросила Рену в лицо, притворно рассердившись.
— Мужчины! Вы все неисправимы!
Он усадил ее к себе на колени и звонко поцеловал.
— Тебе хотелось бы другого?
Илейн поцеловала его в ответ, но когда она отодвинулась, светлые глаза Рена потемнели.
— Сегодня третье? — спросил он.
— Да, а что?
— Я забыл о завтрашнем дне. Завтра Четвертое Июля[6]. Я обещал Джакобу, что буду сопровождать его и Мелиссу во время праздничного фейерверка. Будут жарить большого вола на пикнике. Но я туда смогу попасть только после полудня.
Илейн отвернулась, чтоб скрыть набегающие слезы. Она с трудом проглотила комок. Почему ей так больно, она ведь давно знает о другой женщине? Рен будет проводить все праздники, все уик-энды со своей семьей. Она сможет видеть его, только когда это будет удобно. Вот почему она никогда не согласится с его дикими планами. Они не смогут быть вместе. Вот почему ей больно, вот почему она уедет. Как бы она его не любила, она отказывается делить его с другой. Она не встанет между ним и семьей, о которой он будет вскоре заботиться. Она не падет так низко, как Каролина Вильямс и подобные ей.
— Жаль, что нет времени снова заняться с тобой любовью, — произнес Рен, — но я хочу, чтобы в отеле знали о том, что произошло сегодня утром. А потом я поговорю с констеблем.
— Что? Рен, ты не можешь! — Она вырвалась из его объятий. — Разве ты не понимаешь, они узнают, что ты был здесь. Они узнают, что ты провел здесь ночь. Они…
— Илейн, послушай, — Рен коснулся ее подбородка и приподнял голову, ища понимания. — Как бы мы ни прятались, люди все равно узнают. Но это не имеет значения. Такого рода отношения бывают у очень многих.
Рен говорил об этом, как о само собой разумеющемся. А почему бы и нет? У него это было и раньше. Она чувствовала, как слезы обжигают глаза и катятся по щекам.
— Это имеет значение… для меня, — прошептала Илейн, и он прижал ее к своей широкой, как стена, груди.
— Хорошо, — уступил Рен. — Я не пойду в полицию. Я найму частного сыщика. Через некоторое время я пришлю Томасов. Держись пока поближе к отелю, завтра я вернусь, и мы сможем поговорить и что-нибудь решить.
Завтра Рен будет праздновать со своей невестой День Независимости, подумала Илейн. Он будет смеяться с Джакобом, планируя будущее своей семьи. Будут говорить о внуках, о свадьбе. Мелисса будет смотреть на него ангельскими голубыми глазами, мечтать о медовом месяце, ночах, в объятиях Рена. Илейн закрыла глаза, пытаясь освободиться от страшных видений. Ей хотелось быть сильной.
Завтра Восточный экспресс унесет ее в отдаленный, забытый всеми уголок страны. Куда — знает только Бог. На этот раз она никому не скажет о месте назначения, даже Аде Ловери. Илейн спрятала подальше огорчение и через силу улыбнулась.
— Тогда до завтра.
Он коснулся ее подбородка и попытался страстно поцеловать. Но она не позволила себе ни раскрыть губы, ни расплакаться.
— Завтра, — повторил Рен так, будто до этой встречи оставалось несколько часов, а не вечность, о которой знала Илейн. Она проводила его до двери и тихо закрыла ее за ним. И только когда в коридоре замолкли шаги, она заплакала так горько, что слезы крупными горячими каплями орошали ее грудь.
— Какая неудача! — Чак Даусон мерил шагами комнату, пока Билл Шарп и Энди Джонсон рассказывали историю своего провала. До этого момента еще не было времени все объяснить. Вся троица со всех ног бросилась к нанятому экипажу и постаралась как можно быстрей скрыться в своих номерах.
— Как выглядел мужчина? — спросил Чак.
— Ну, он был очень высоким, — сказал Энди, сильно преувеличивая.
— Выше тебя, парень, по крайней мере, на шесть дюймов[7]. У него были огромные руки, широкая шея и…
— Он был ростом с тебя, — прервал Шарп. — У него темные волосы, седеющие на висках, и самые голубые глаза из всех, что я видел.
— Морган. Так ты говоришь, что этот сукин сын был в ее постели?
— Нет, когда мы вошли. Но по всему было видно, они провели ночь вместе.
— Это немного меняет дело. Мне надо было предположить, что она с Морганом. Он все время был у нас под носом. Странно, что мы его не обнаружили.
Она такая красотка, босс, — вставил Энди — у нее самая нежная, самая белая . А груди такие полные, круглые…
— Заткнись, дурак. — Чак сжимал и разжимал кулаки.
— Извини, босс, — прошептал Энди высоким тихим голосом.
— Так значит, это был Дэн Морган. — Билл Шарп казался удивленным. — Я многие годы хотел встретиться с ним. У него была солидная репутация. Тот, кто убьет Моргана, прибавит не только зарубку на приклад. Мне страсть как хочется померится с ним силами.
— А мне страсть как хочется увидеть Моргана мертвым, — сказал Чак и добавил:
— У тебя появился шанс, Шарп. Тебе надо просто надеяться, что ты выстрелишь первым.
— О, я лучший стрелок, будь уверен. Если Морган мне встретится, он умрет, будь уверен.
Шарп растянулся на своем стуле, небрежно раскинув в разные стороны обутые в ботинки ноги.
— Сейчас, — сказал Чак, — главное вернуть девчонку в Кейсервилль. На этот раз надо глядеть в оба. Морган не дурак. Он будет готов к встрече с нами.
Он перестал ходить по комнате и уставился в окно. Улицы шумели от утреннего движения. Мальчишка-разносчик расхваливал газету «Альта Калифорния», его голос был хорошо слышен из открытого окна третьего этажа, где и находился номер Чака.
— Кажется, у меня появилась мысль, как выманить ее из-под охраны Моргана, — продолжил он.
— Как же мы это сделаем, босс? — спросил Энди.
— Всему свое время, — заверил Чак. Он улыбнулся и улегся на узкую железную кровать у окна.
