class="p1">— Я бы осудил, если бы ты сказала "нет".
— Правда, чувак? Я танцевал с ней, — жалуется Мартин. Я оглядываюсь через плечо.
— Извини, приятель. Только я могу танцевать так близко к своей девушке. Иди и найди свою.
Его ноздри раздуваются, и я могу только представить, какие жестокие мысли проносятся сейчас в его голове. Но все, что он делает, это бросает на меня смертельный взгляд, а затем уходит, расталкивая всех, кто попадается ему на пути.
— Ты сделал это, он будет ненавидеть хоккеистов всю жизнь, — Джиа смеется.
— Ты не злишься?
Она приподняла одну бровь:
— А ты хотел, чтобы я разозлилась?
— Конечно, нет, — я качаю головой. — Прости, что я был резок с твоим другом, но я говорил серьезно. Я не хочу видеть, как другой парень танцует с тобой грязные танцы, независимо от того, настоящая ты моя девушка или нет.
— Я тоже не хочу танцевать с другим парнем, — она касается моего лица, а затем поднимается на носочки, чтобы поцеловать меня.
Мир перестает существовать, а моя ревность испаряется как по волшебству. Такт песни обволакивает нас обоих, и вот я уже танцую с ней. Наверное, я выгляжу нелепо, но она, кажется, не обращает внимания на мою скованность. Ее глаза встречаются с моими, и вдруг мне становится совершенно наплевать на тусовку с Гордоном Монтаной, на дурачка Мартина и его игры. Меня волнует только человек, который стоит передо мной и смотрит на меня так, как я надеялся, что когда-нибудь посмотрит — как будто я единственный человек, который имеет значение в этом мире.
Мое сердце гулко стучит, а пульс в ушах бьется так громко, что конкурирует с песней, играющей на заднем плане.
— Ты хорошо проводишь время, солнышко?
— Да.
Я крепче прижимаю ее к себе, притягивая еще ближе. Я чертовски возбужден, и наши бедра, раскачивающиеся в такт песне, создают достаточное трение, чтобы меня лихорадило.
— Что случилось с твоими подругами? — спрашиваю я.
— Не знаю, кажется, я их потеряла.
Я наклоняюсь и шепчу ей на ухо:
— Хочешь пойти поискать их?
— Чуть позже. Давай закончим этот танец, — она вздыхает, вытягивает шею, наклоняя голову в сторону. Это искушение, перед которым я не могу устоять. Я осыпаю поцелуями ее шею, слегка посасывая, когда она мяукает, как котенок. Черт. Эта публичная прелюдия сводит меня с ума. Она хватает меня за предплечья, впиваясь ногтями в кожу. Я провожу руками по изгибу ее задницы, затем сжимаю ее, я в секунде от того, чтобы забрать ее туда, где я смогу позаботиться о наших обеих проблемах.
— Ноа… — она откидывается назад и смотрит мне в глаза.
— Да, детка?
— Я… — она прикусила нижнюю губу. — Я заканчиваю это.
Сердце сжимается в тисках.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что заканчиваешь? — спрашиваю я сквозь комок в горле.
— Я больше не хочу быть твоей фальшивой девушкой или другом с привилегиями.
Мой пульс подскакивает, и каждый удар моего сердца превращается в чистую агонию. Она собирается положить этому конец. Я убираю руки с ее задницы и делаю шаг назад, но она не дает мне уйти далеко. Она хватает меня за запястья и возвращает мои руки на место.
— Я была в стране отрицания. То, что у нас есть, не фальшивка, Ноа, это самое настоящее, что я когда-либо чувствовала, и мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы признаться себе в этом.
Муки, режущие мое сердце, уходят, и на смену им приходит чистый экстаз, переполняющий все мои чувства. Я захватываю ее лицо своими руками и прижимаюсь к ней губами. Я не хочу пробовать ее на вкус, я хочу утонуть в ней, дать ей почувствовать всю мою любовь. Ее язык сладок и идеально соответствует моему темпу. Мы созданы друг для друга, и я проведу остаток своей жизни, доказывая ей, что это так.
Я отстраняюсь, чтобы убедиться, что не сплю. Она смотрит на меня ошарашенными глазами.
— Что случилось, детка? — спрашивает она, заставляя меня улыбаться от уха до уха.
— Мне нравится слышать, как ты называешь меня деткой.
Она награждает меня собственной улыбкой:
— Мне нравится называть тебя так.
Затем она прижимается лицом к моей груди, и мы продолжаем танцевать медленный танец, несмотря на то, что песня сменилась на что-то более бодрое. Мне все равно. Это правильное ощущение.
Через несколько минут к нам присоединяются Зоуи, Эшли и Блэр. Я даю Джиа свободу, чтобы она могла танцевать, как ей хочется. Что касается меня, то я притворяюсь, что танцую, а на самом деле я делаю боковой шаг снова и снова. Темно, все пьяны, и на меня все равно никто не обращает внимания.
Песня снова меняется, и эту я знаю. Это "Celebration" группы Kool & the Gang. Через две секунды меня толкают сзади, а потом большая рука хлопает меня по плечу.
— Не могу поверить, что ты снова танцуешь, Кингсли, — кричит Алекс.
— О чем ты говоришь? Тебя даже не было рядом на моем последнем выступлении.
— О, но я очень наслышан, — он смеется.
Тут я замечаю, что вся наша группа, кроме Джейми и Мартина, находится на танцполе. Надеюсь, этот придурок покинул клуб.
— А где Джейми? — спрашивает Джиа.
— О, он удрал, когда появилась Гретхен МакКой. Он пошел в VIP-комнату с ней и Гордоном, — отвечает Шон. — Алекс и Логан были в туалете и пропустили ее.
— О, они, должно быть, в бешенстве, — я смеюсь.
— О да, — Шон улыбается. — Так разозлились.
— Ты в порядке, что Джейми бросил тебя ради знаменитостей? — спрашиваю я Джиа.
Она улыбается:
— Да, черт возьми. Он так много потерял в своей жизни, пусть развлекается.
Парни пьяны в стельку и танцуют так же неуклюже, как и я. Тогда я полностью расслабляюсь и пробую новые танцевальные движения, уже не заботясь о том, что выгляжу нелепо. Джиа пытается меня учить, но я ужасный ученик.
Я теряю счет времени, и ночь пролетает как один миг. У меня никогда не было возможности улизнуть с ней в туалет на минутку, хотя я об этом только и думал. Одно могу сказать точно — я никогда не забуду эту ночь, хотя, возможно, я выпил слишком много.
Но всему хорошему приходит конец. Бармен кричит "последний звонок", музыка затихает, но мы все еще на взводе. Никто не хочет, чтобы эта ночь заканчивалась.
— Я еще не готова спать! Это было так весело, — говорит Джиа.
— Кто сказал, что ночь должна закончиться? — Блэр огрызается.
Я прищурился, обращая на нее внимание. Я впервые вижу ее
