Андрей довольно захохотал:
— Бей спиногрызов! — и ринулся вперед. Пират попытался ударить его в грудь — широкий стальной полумесяц легко отбил удар. Андрей сделал шаг навстречу, нанося удар подтоком в солнечное плетение, и тут же широким взмахом пропорол бок идущему следом, в полусажени, бандиту, еще не ожидавшему нападения. Отпихнул первого:
— Звияга, добей!
Зверев прыгнул на мостик, оказавшись лицом к лицу с каким-то бородачом, прижал бердыш к его животу, рванул в сторону. Тот выпучил глаза, осел, роняя оружие. Прорезать толстую, почти двухмиллиметровую сталь байданы мечу оказалось не по силам. Выпад двумя руками вперед — пират оказался шустрым, пригнулся, выпростал вперед широкий клинок. Андрей повернулся боком, инстинктивно втягивая живот, и удар прошел вскользь, только звякнуло железо по железу. Князь с силой ударил противника по затылку, проталкивая мимо себя, — и его принял на саблю Звияга, до крови прикусивший губу. Появилось место для широкого замаха — Андрей им немедленно воспользовался, чтобы нанести удар по мальчишке лет двадцати, соблазнившемуся веселой пиратской жизнью. Тот выставил перед собой меч — но парировать тяжелый длинный топор не смог и опрокинулся от сильного удара на спину. Встать снова Зверев ему уже не дал, пригвоздив к палубе — палубе каравеллы!
С коротким залихватским посвистом сверху обрушился какой-то трюкач с ножом в зубах, в полете перехватил оружие в руку, резанул Андрея по горлу. Вернее, попытался резануть — князь Сакульский чуть повернулся, приподнял плечо, подставляя под удар прочную кольчугу, и снизу вверх дернул бердыш, вскрывая трюкачу брюшную стенку. Затем двинулся к корме, двумя взмахами разрубил спины двух пиратов, лезущих на чужое судно. Третий почуял неладное, обернулся, резко присел, отдавая на смерть вместо себя своего товарища, скользнул в сторону и затанцевал, поминутно меняя позицию и раз за разом нанося стремительные уколы. Зверев парировал выпады относительно легко, но сам достать верткого противника никак не мог — бердыш неожиданно оказался слишком тяжел для быстрой схватки.
— Все равно никуда не денешься, — сквозь зубы пообещал князь. — В угол загоню, там не попрыгаешь.
— Ты доживи сперва до угла, русский, — задорно ответил бандит.
Справа появился Звияга, рубанул пирата саблей — как топором, из-за головы. Тот вскинул клинок, дал сабле соскользнуть в сторону, рубанул сбоку. Холоп вскрикнул от боли, уронил оружие — но князь Сакульский уже наносил прямой укол. Ловкий пират успел поставить на его пути свой клинок — но у него просто не хватило силы отвести тяжелый бердыш, направляемый в цель двумя руками. Топор вошел в тело на глубину локтя, почти разделив его на две части, и вертлявый боец бессильно обмяк.
— Звияга?!
— Живой я, княже…
— Живой, мужик? — прозвучал над ухом усталый голос Пахома.
— Плечо… — поморщился холоп.
Андрей повернулся в сторону носа. Там абордажная команда смогла прорваться на ушкуй и занять почти всю надстройку над хозяйской каютой — но их было всего семеро бездоспешных бойцов против пяти одетых в кольчуги холопов. Никаких шансов. Князь опустил бердыш, наскоро осмотрел руку Звияги:
— Ерунда. Кость цела, мясо нарастет. Через три месяца как новенькая будет. Нужно только мох болотный примотать, чтобы кровь не текла и заражения не случилось. У нас есть мох, Пахом?
— Все сделаю, княже.
На ушкуе дрались уже четверо против пяти. На глазах Андрея старый князь подставил свою бронированную грудь под скользящий удар меча, а затем красиво рассек пирата от левой ключицы до правого нижнего ребра. Три к пяти. Дело подходило к концу. Холопы обходили душегубов и уже не столько дрались, сколько играли, как кот с мышью. Двое встали по бокам от пирата и по очереди пытались его уколоть. Пару минут тот парировал удары, перекидывая меч из стороны в сторону, но в конце концов выдохся и опустил клинок, позволив срубить себе голову. Другого иссекли легкими поверхностными разрезами, и он свалился от слабости. Лишь князь убил врага красиво, с изяществом, заставив раскрыться ложным выпадом, а потом коротко и точно пробив сердце. А затем с достоинством взошел на палубу захваченного корабля, презрительно пнул одного из ползающих по палубе душегубов в кирасе.
— Захар, разденьте их и выбросьте за борт.
— Зачем это, князь? — не понял Зверев. — Может, сдать властям в Любеке? Пусть они разбираются.
— Ну да, Андрей Васильевич, зачем искать беду на свою голову? Мы русские, они — датчане. Германцы вполне могут поверить им и повесить нас за пиратство. Так что давай соблюдать старинное правило: прав всегда тот, кто жив остался. Давай, Захар, работайте.
Бандитов в кирасах было больше двух десятков. Особенно при поддержке арбалетчиков, они и вправду разделались бы с десятком русских путников быстро и легко. Однако именно их первыми свалили картечные залпы. В итоге арбалетчикам пришлось не стрелять, а драться на мечах, морякам — не работать со снастями, а лезть в общую свалку. Три десятка слабых бойцов против десятка воинов, одетых в броню. Пиратам просто здорово не повезло…
— Трюмы пустые, — продолжил осмотр каравеллы князь Друцкий. — Понятно, грузиться они собирались нашим товаром. Постой, здесь крышка не закреплена. Интересно, почему? Ну-ка, помоги, княже…
Вдвоем они приподняли сбитую из досок крышку заднего трюма, сдвинули в сторону. Юрий Семенович заглянул внутрь:
— Эй, кто там в углу прячется? Я тебя вижу! Вылезай, не то стрелу пущу!
— Let unbind my hands, then I’ll get out.
— Чего молвишь? Громче сказывай, не понимаю!
— Вы русские? — перешел на понятную речь незнакомец. — Я связан и голоден. Я пленник. Буду очень благодарен, если поможете.
— Нужна лестница, — оглянулся по сторонам Зверев. — Трюм глубокий.
— Там, в углу, висела веревочная. Слева от вас.
— Ага, вижу… — Андрей спустился вниз, разрезал несчастному путы. — Пойдем наверх, тут дышать нечем.
— С большой радостью… — Пленник пиратов поднялся, добрел, покачиваясь, до лестницы, но подняться вслед за Зверевым не смог. — Damn it! Руки не слушаются. Затекли, даже не чувствую. Если позволите, я выберусь чуть попозже.
На приведение обоих кораблей в порядок ушло часа два. Обыскать трупы и раненых, выкинуть за борт. Сполоснуть палубу, пока кровь не запеклась, собрать броню и оружие, самим одеться полегче, без железа и поддоспешников. К окончанию хлопот из трюма, подобно призраку, явилось бледное видение: коротковолосый, с недельной небритостью на лице, тощий человек в белой сорочке с кружавчиками на груди, в суконных панталонах до колен и серых, замызганных гольфиках.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
