Мы пристально следили за строительством барж, зная, что после осенних штормов и налетов фашистской авиации судов на Ладоге осталось «всего ничего».
— Казалось бы, для заводов, которые совсем недавно строили линейные корабли, крейсера, современные подводные лодки, ничего не стоит склепать такое нехитрое судно, как баржа, — сказал мне Боголюбов, когда мы сидели в его палатке. — Но блокада любую задачу сделала трудной…
Проект стальной баржи был в кратчайший срок разработан конструкторами «Морсудопроекта». Оставалось немедленно начать строительство. Но не тут-то было. По проекту предусматривались обтекаемые обводы судов. А это немыслимо без так называемых горячих работ — иначе не согнуть стальные листы. А где на это взять топливо и электроэнергию? Пришлось проект переделывать. Конструктор А. К. Осмоловский предложил обтекаемые обводы носа и кормы заменить прямыми плоскостями. Правда, у инженеров были опасения, что это сильно снизит скорость движения баржи. К счастью, этого не случилось. А на Балтийском заводе конструктор В. И. Васильев еще больше упростил дело, придав барже клинообразный нос и такую же корму. Это ускорило строительство.
За строительством барж постоянно следил первый заместитель Наркома судостроительной промышленности А. В. Самарин. Почти всю блокаду он находился в Ленинграде, координируя и направляя деятельность ленинградских судостроительных предприятий, выполнявших заказы армии и флота. Я знал А. В. Самарина, еще когда он
[226]
был директором крупнейшего нашего судостроительного завода. Это был прекрасный организатор, талантливый инженер и чуткий товарищ.
Помнится, в марте разразилась сильная метель. Звонит Самарин:
— Адмирал, нужна ваша помощь. Занесло пути-дороги, а нам срочно надо отправлять рабочих и материалы на Ладогу. Дайте матросов, иначе встанут поезда и все наши планы рухнут.
Люди были выделены, и поезда не остановились. Рабочие и грузы были доставлены в срок. Столь же горячо откликался Самарин на наши просьбы. Вообще это был стиль блокадных отношений с соседями, он очень помогал нам всем в то тяжкое время.
Для сварки барж требовалась электроэнергия. Доставленные в бухту Гольсмана небольшие дизель-динамо по 75 киловатт работали круглыми сутками, но мощности их не хватало. Самарин созвал директоров заводов и инженеров-энергетиков. Поступило много предложений, включая строительство местной электростанции или передачу электроэнергии из Ленинграда. Но на все это требовалось время, а каждый день был на счету. Начальник конструкторского бюро инженер С. А. Базилевский, ныне доктор технических наук, профессор, предложил смонтировать электростанцию большой мощности в железнодорожном вагоне. Обратились к нам, морякам. Разыскали дизель в 800 лошадиных сил, снятый с подводной лодки. Был он, конечно, не новый, но после небольшого ремонта пришелся ко двору. Подыскали и подходящий генератор. Но тут возникло опасение — вагон не выдержит сильной вибрации. Инженер А. Г. Соколов быстро спроектировал вагон с дополнительной амортизацией. Пять дней Александр Васильевич Самарин не уходил с завода, пока передвижная электростанция не вступила в строй. Энерговагон пригнали на Ладогу. Теперь энергии стало хватать с избытком.
За работой верфи пристально наблюдали Военный совет флота, Ленинградский горком партии (его представители часто приезжали на Ладогу и оказывали посильную помощь). Делу этому придавалось такое большое значение, что на Ладожское озеро приехал заместитель Председателя Совнаркома СССР А. Н. Косыгин. Он под-
[227]
робно ознакомился с ходом строительства барж и на месте принял ряд очень важных решений.
Гитлеровцы пронюхали, что в бухте Гольсмана идут какие-то большие работы. Зачастила сюда их авиация. Пришлось нам подтянуть зенитную артиллерию, ввести патрулирование наших истребителей.
Сроки были даны жесткие. Ленинградцы справились с ними. Первая баржа была собрана за 20 дней, последующие — за 6-10 дней. Всего за два месяца спустили на воду 13 барж. Они оказались очень удачными и принимали до 1000 тонн груза — проектная грузоподъемность была превышена более чем в полтора раза. Велика была радость, когда 27 мая 1942 года первая баржа сошла со стапеля, в тот же день с ценным заводским оборудованием отправилась в Кобону и вернулась с продовольствием для Ленинграда. Это был настоящий праздник строителей и моряков.
Навигация на Ладоге набирала силу. Фашисты всячески пытались нарушить наши коммуникации, но это им не удавалось. Никогда еще по Ладоге не перебрасывалось столько грузов. И все же потребности города-фронта удовлетворить не удавалось. Надо было предельно ускорить оборачиваемость барж и буксиров. Но как это сделать? Скорость хода буксиров не увеличить. Да и не в одной скорости дело. Переход через озеро занимал не более 6 часов, а вот под погрузкой — выгрузкой крупная баржа простаивала все 50 часов. И выходило, что на один рейс тратилось почти трое суток. Мало того, что пропадает драгоценное время, возрастает опасность гибели баржи от вражеских бомб, пока она неподвижно стоит у причала. Над этой проблемой думали штабы, думали и судостроители. И вот начальник конструкторского бюро инженер С. А. Базилевский, предложения которого всегда отличались смелостью и необычностью, высказал мысль перевозить грузы по озеру прямо в вагонах, тогда время на погрузку и выгрузку сократится до минимума. Короче говоря, предлагалось стальные баржи использовать как железнодорожные паромы. Идея замечательная, но… выдержат ли баржи? Не будут ли они переворачиваться? А тут Военный совет фронта внес еще весьма существенное дополнение: баржи должны везти и паровозы, которых в Ленинграде много, и они простаивают без дела, а в тылу они нужны как воздух.
[228]
Пока С. А. Базилевский уточнял расчеты и проводил испытания, Ленинградский обком партии привлек к делу многие организации судостроительной промышленности, строительные части Ленфронта, отряды Наркомата путей сообщения. За три недели были оборудованы два парома, причалы и подъездные пути к ним.
— Однако никто не рисковал грузить паровозы, — рассказывал мне Базилевский. — Пришлось заняться самому, взяв на себя всю ответственность за исход дела.
Погрузка прошла благополучно. Но перестраховка снова сказалась. Никто не решался выпустить в плавание паром с паровозом. Как бы чего не вышло… Несколько дней груженые паромы стояли у причалов. Базилевскому пришлось дойти до командующего флотом. Наконец суда отдали швартовы и отправились в путь. Плавание прошло благополучно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
