И, как было известно Ганну, его было в тысячу раз труднее изучить.
С горечью понял он, что именно голос, который когда-то обратил его внимание на Джули, музыкальный тихий голос стал виновником потери. Машина постоянно вела поиск людей, которые способны были изучить механо, и если находила, то они становились ее служителями навсегда. Только одаренные особым талантом люди могли изучить механо в совершенстве, хотя практически любой человек, затратив соответствующее время и усилия, мог изучить основы, чтобы кое-как говорить и понимать. Настоящий же связник должен был обладать не только широким вокальным диапазоном, но и абсолютным музыкальным слухом. Ему помогали тональные четки. Перед разговором с Машиной служитель мог использовать их в качестве эталона настройки, камертона. Но даже тональные бусины были не в силах превратить обыкновенного человека в служителя, бегло говорящего на механо.
Глядя, как повторяет Дельта Четыре вызваниваемые бусинами ноты, Ганн представил, сколько недель утомительных тренировок лежит у нее позади. Он знал, что обучение требует полной концентрации, полной самоотдачи. И конечной наградой была блестящая металлическая пластина на лбу.
Дельта Четыре пропела серию серебристых нот, похожих на чириканье птицы. Связь-куб ответил электронной серией похожих звуков. Сосредоточенные, бесстрастные глаза остановились, наконец, на Ганне.
— Теперь мы готовы, — сказала она. — Майор Ганн, Дитя Звезд — это вы?
Сотня вопросов — и теперь еще сто первый.
Бойс Ганн теперь мог отвечать на вопросы девушки совершенно автоматически. Долгое повторение научило его губы и язык двигаться почти что самостоятельно. Нет, я не Дитя Звезд. Я его никогда не видел. Я ничего не знаю о Требовании Освобождения. Я никогда не участвовал в анти-Плановых движениях.
И все это время его сердце кричало: Джули! Вернись!
Каждый раз, когда он отвечал на вопрос, сестра Дельта Четыре пропевала ответ в связь-куб. Странные ноты совсем не напоминали его слов, но Ганн знал, что каждая сложная фонема была одновременно и полнозначной морфемой, каждый слог — синтагмой. И всякий раз, задав вопрос, она с абсолютным спокойствием делала паузу, ожидая его ответа. Ее правильное лицо выглядело таким же нечеловеческим, каким казался голос.
— Для исполнения этого опасного задания я отправился на станцию Космического Занавеса… — говорил Ганн, и дальше шла его длинная, столько раз повторенная история.
У него возникло чувство, будто яркие золотые стены душат, сжимают его со всех сторон. Сколько над нами тысяч футов скалы, подумал он. Сияет ли там, наверху, Солнце, которое грозили погасить, заливая своими лучами леса и раннюю весеннюю зелень на лугах? Или над ними расположились арктические льды? Или мили темной глубины вод мирового океана?
Он ничего не знал.
И внезапно ему вдруг отчаянно захотелось снова оказаться в Рифах, на Свободном Небе, с Карлой Сноу. Эти странные космические образования вдруг показались ему куда ближе Плана Человека. Он ощущал ностальгию по бесконечным пространствам… по фантастической идее свободы…
Сердитое ворчание, послышавшееся из связь-куба, вернуло Ганна к реальности.
— Продолжаем, — проворковала Дельта Четыре. — На вас напали пироподы?
Ее голос напоминал звон хрустального колокольчика, холодный и пустой, как черное пространство между Рифами. В нем не было и искры чувства, так же, как и на абсолютно бесстрастном лице служительницы.
Он устало кивнул, потом вспомнил.
— Да, но перед этим — я забыл упомянуть раньше — перед этим Хиксон снял с меня воротник.
Блестящие черные глаза сестры Дельта Четыре не расширились от ужаса. Она спокойно пропела ответ в связь-куб, продолжая внимательно смотреть на Ганна, хотя во взгляде ее появилась некоторая отрешенность, словно внутренне девушка уже была поглощена тайным экстазом предстоящей сообщности.
Черная коробка заворчала.
— Машина требует пояснений, — пропела сестра Дельта Четыре. — Мы должны отыскать этого Гарри Хиксона. Его свойство должно быть изучено Планом. Потом каждый орган его тела должен быть тщательно уничтожен.
Ганн невесело усмехнулся, гладя на губы, которые целовал когда-то, так давно.
— Извините, не могу вам помочь. Он умер.
— Машина не принимает ответа, — пропела она. — Разве вы не сказали, что не-Плановый отшельник снял ваш воротник? Разве вы не спросили, как он это сделал?
— Нет, — признался Ганн. Он искал, надеялся увидеть живую искру в ее глазах. Они были пусты. Черная коробка зловеще зажужжала. Думаю, он был обращен в Церковь Звезды, — поспешно добавил Ганн. — Я думаю, то есть так следует понимать, что его сила проистекала с Денеба.
Сердитый трезвон из связь-куба.
— Это самоочевидная ложь, — пропел холодный голос сестры Дельта Четыре. — Звезда не может оказывать такого влияния. Во Вселенной нет разума, более могучего, чем разум Машины.
Она сделал паузу, черная коробка опять заворчала.
— Если виной всему Гарри Хиксон, то правда будет установлена после того, как его поймают, — перевела она. — Если неправду сказали вы, майор Ганн, то вам грозит орган-банк.
— Но я говорю правду! — закричал он. — Я совершенно лоялен по отношению к Плану Человека!!!
Куб что-то запел, девушка повторила:
— Машина отказывается принимать чисто словесные заявления. Минуту. Машина получает дополнительные данные по другому входу.
Загадочным образом лицо девушки начало удаляться, Ганн моргнул. Казалось, она движется, становится меньше, словно падает куда-то прочь от Ганна, в глубокий темный колодец, в космическую пустоту. Вот до нее уже тысяча ярдов…
Потом все вернулось на места. Ганн испытал мгновенное головокружение, словно звуконепроницаемая комнатка в недрах штаб-квартиры Планирующего вдруг принялась танцевать медленный вальс. Потом головокружение прошло.
Связь-куб зловеще задребезжал, и сестра Дельта Четыре пропела:
— Машина прекращает беседу. — Резкий шум из куба. — Она напоминает вам, что не-Плановые идеи, так же, как и не-Плановые слова и действия должны сурово исправляться. Но пока она откладывает окончательное решение вашей участи.
Ее белое правильное лицо оживила едва заметная улыбка. Видимо, она предвкушала наслаждение, которое скоро должно было наступить, когда электроды возбудят центры ее мозга, совершив благословенную сообщность. Но связь-куб еще не отпустил ее — он снова зажужжал.
— Машина считает ваш рассказ неполным, — мелодичным речитативом сообщила она, гладя на Ганна беспечными черными глазами. — Вы не указали на личность Дитя Звезд. Вы не открыли фактов о судьбе корабля «Сообщность». Вы ничего не рассказали о так называемом Требовании Освобождения. Вы не объяснили, как попали в помещение Машины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
