— Чего это ты такой довольный?
— Я довольный? — удивился Дима.
— Ты. Наталья принесла тебе хорошие новости?
— При чём здесь она?
— Тебе лучше знать.
— Марин, ты чего?
— Да ничего, Дим. — Она всё-таки отстранилась от него, одёрнула задравшуюся кофту.
Гранович схватил её за руку и потянул обратно к себе. За подбородок ухватил, чтобы в глаза заглянуть.
— Мне кажется, или ты на меня злишься?
Она перестала сопротивляться ему и замерла, глядя в его тёмные глаза.
— А с чего мне на тебя злиться?
— Вот и я думаю.
— Может, это ты на меня злишься?
Мягкости в его взгляде поубавилось.
— Нет, я не злюсь.
Они снова взглядами столкнулись, Марина почувствовала неловкость, но глаз не отвела.
— Странно. Ты так сверкал глазами, я уж испугалась, что дом загорится.
— Ерунда какая-то. Ты из-за Наташки, что ли, разозлилась? Она приходила по работе!
— Правда? А Игорь тоже приезжал по делу!
— Может быть. Вот только зачастил что-то!
— Мне лучше знать, зачастил он или нет!
— Откуда это тебе лучше знать, интересно?
— Вот опять, опять ты начинаешь на меня глазами сверкать! Словно я в чём-то провинилась перед тобой! В чём? Что не сразу согласилась с твоим решением?
Он руки в бока упёр.
— С каким решением?
— Ты знаешь с каким! И не надо вынуждать меня всё это повторять!
— Кажется, за своё решение, как ты это называешь, я уже извинился. И даже пообещал, что больше не буду лезть!..
— А разве я просила обещать?
— А разве нет? Ты же недовольна была…
— Да я довольна, Дима! Просто меня удивил метод, который ты выбрал.
— Да не было никакого метода! Понимаешь? Что такого ужасного в том, что мы с ним в карты поиграли? Это игра.
— Игра, которой он может ещё больше увлечься, благодаря тому, что ты ему все секреты выложил!
— Марина, ты говоришь ерунду. И если ты этого боишься, поговори с ним сама, а пусть он тебе расскажет, увлёкся он или нет!
— Как у тебя всё просто! — всплеснула она руками.
— А у тебя наоборот…
— Может, вы прекратите кричать?
Голос Антона послышался сверху, Марина опомнилась, рот закрыла, а Гранович устало выдохнул.
— Мы больше не будем, Тош.
Мальчик показался на верхних ступеньках лестницы, напуганным или расстроенным не выглядел, но Марина всё равно с беспокойством вгляделась в его лицо.
— Чего вы раскричались-то? — удивился Антон. — Мам, не буду я больше в карты играть, честное слово.
Она кашлянула в сторону.
— Хорошо, если так.
— Больше не будете ругаться?
Дмитрий сунул руки в задние карманы джинсов.
— Не хочу тебя разочаровывать, — сказал он, обращаясь к мальчику, — но боюсь, что твою маму волнует нечто совсем другое. Не карты. Да, милая?
— Вот только не надо язвить, — шикнула на него Марина, надеясь, что сын не услышит.
— А я не язвлю, — проговорил он, наклонившись к ней, когда убедился, что Антон ушёл.
Марина растерялась, когда Дима неожиданно её к себе притянул и поцеловал. Поцелуй вышел, как никогда, горячим, у неё даже голова закружилась. В одну секунду позабыла их ссору, сама к нему потянулась, и обняла. И коротко застонала, когда почувствовала Димкины руки на своих бёдрах. Сжал, к себе притиснул, но быстро отпустил. Оба дышали тяжело, в глаза друг другу смотрели, потом Марина нервно сглотнула.
— И что это было? — с вызовом поинтересовалась она на манер Грановича.
— А это я тебе показываю, почему я такой довольный.
Марина улыбнулась, но Дима этого видеть уже не мог, ушёл, напоследок шлёпнув её ладонью пониже спины.
Этот поцелуй разрядил обстановку. Марина такое облегчение почувствовала, и взволнована была, как в первые дни их отношений. Укладывая дочь спать, совсем не о сказке думала, и время торопила. Правда, зря размечталась. Когда в спальню вошла, Димку там не застала. Постояла на пороге, глядя на пустую, не разобранную постель, потом решила вниз спуститься. Но на середине лестницы остановилась, увидев Грановича. Он стоял у окна в гостиной и пил. Остатки коньяка в бокале поболтал и допил всё одним большим глотком. Стоял, и Марине его поза отчего-то показалась напряжённой. Это подействовало, как ушат холодной воды. Она развернулась и на цыпочках ушла на второй этаж.
Дима появился минут через пятнадцать. Марина слышала его шаги, когда он по ступенькам поднимался, слышала, как он свет в коридоре выключал, а потом дверная ручка повернулась, и Марина тут же зажмурилась, притворяясь спящей. Лежала на самом краешке кровати, ладонь под щёку подложила, и на появление в комнате Дмитрия никак не отреагировала. Даже дыхание затаила, почему-то боясь с ним заговорить или просто посмотреть на него.
— Марина. — Дима в постель лёг, одеялом укрылся, а сам к Марине придвинулся. Носом уткнулся в её волосы.
Марина зажмурилась сильнее, пообещала себе, что как бы он не подлизывался, она реагировать не станет.
— Мариш, ты злишься на меня? — Он говорил, прижавшись щекой к её щеке, и Марина чувствовала запах коньяка, исходивший от него. Не стерпела и осторожно пошевелилась, а получилось так, словно специально к Димке теснее прижалась.
— Нет, — шепнула она, не открывая глаз.
— Нет?
— Нет.
Гранович прижался губами к её плечу.
— Вот и хорошо.
Он её целовал, губы неторопливо прошлись по плечу, затем поднялись к шее, мужское дыхание становилось всё более сбивчивым и горячим, Марина начала расслабляться, но не удержалась и всё равно спросила:
— Это ты её позвал?
Дима поднял голову.
— Кого? Наташку?
— Да. — Марина в глаза ему посмотрела. — Зачем ты её позвал?
Он насмешливо фыркнул.
— По работе позвал, она мне документы привезла. — Головой недоверчиво мотнул. — Мариш, да ты что?
Она отвернулась.
— Ничего. — В глаза ему не смотрела, но зато прижалась щекой к его плечу. — Просто мне неспокойно как-то… — Вдохнула полной грудью и вдруг спросила: — Дима, а что если я с работы уйду?
— С работы? — Он на локте приподнялся и посмотрел с интересом. — С чего вдруг? Ты даже в отпуск не хотела уходить.
— Не хотела, — призналась она со вздохом. — Но я не могу больше. Они шепчутся у меня за спиной, обсуждают, как я, с кем я. Не могу больше.
— Если не можешь, уходи.
Марина на подушку откинулась.
— А делать я что буду?
Гранович хмыкнул.
— Ты сначала уволься, а потом будешь думать. — Он замолчал на несколько секунд, затем Марину поцеловал и лёг рядом с ней, обнял одной рукой. И вдруг улыбнулся. — Это что же получается, ты меня к Наташке приревновала?
