Впрочем, разве не стремился он доказать ей лишний раз свою силу и ее слабость?
— Отдайтесь своим чувствам, Энн. — В его голосе искусителя слышалась легкая грусть. Грусть и сожаление. — Просто наслаждайтесь тем, что есть, и забудьте обо всем на свете.
Однако она хотела совсем не этого, что бы он там ни думал. Ей всегда был нужен только он сам. Энн попыталась собраться с духом, чтобы произнести очень важные слова в промежутке между короткими прерывистыми вздохами.
— Прошу вас… — Опустив руки, она вцепилась пальцами в его шелковистые волосы и заставила поднять голову. Он уставился на нее с видом падшего ангела.
— Не оставляйте меня, Джек, — взмолилась она. — Я хочу, чтобы вы были со мной.
Оставить ее? Да у него просто не хватит на это воли.
Достаточно одного взгляда на ее искаженное желанием лицо, чтобы Джек почувствовал, как сердце в его груди разрывается. Все его прежние намерения превратились в ничто. Что бы он о ней ни знал, сколько бы обманов и преступлений за ней ни числилось, он все равно ее любил.
Его сердце было не в ладах с рассудком, одним махом оно перечеркнуло долгие годы борьбы за выживание, которую ему пришлось вести. Теперь он чувствовал себя обессилевшим. Стоило ей поднять на него свои чудные глаза, полные немой мольбы, как он уже был готов сдаться.
— Прошу вас… — повторила между тем Энн.
Глухо застонав, он с трудом поднялся на ноги, схватив ее в охапку. Ее тело казалось легким и гибким, как стальной клинок. Он мог убить ее без малейшего труда. Хрупкость этой женщины его смущала. Ее сила приводила его в замешательство.
Он отнес ее к столу и опустил на самый край. Энн ухватилась за порванную рубашку Джека и стянула ее. Затем она принялась дрожащей от нетерпения рукой поглаживать его плечи и грудь, словно боялась, что он ее остановит.
«Ей незачем беспокоиться на этот счет», — подумал Джек, скривив губы. Он бы не стал ее останавливать, даже если бы к его виску приставили пистолет.
Он спустил корсаж ее платья до талии, да так неловко, что нечаянно порвал рукава. «Не слишком ли ты торопишься, Джек?» — мелькнула у него язвительная мысль. Ему следовало действовать нежнее и бережнее, если он хотел, чтобы ей была приятна его близость.
О Боже, ему давно пора было научиться держать себя в руках. После долгих месяцев вынужденного воздержания он уже должен был привыкнуть к постоянному возбуждению. Однако, похоже, ему это не помогло.
Энн неумело возилась с завязками его панталон — о, эта обворожительная невинность, только усугублявшая его муку! — и наконец она приняла в свои ладони его тяжелую от желания плоть и крепко сжала ее. Этот жест пробудил в нем целый поток ощущений.
— Джек… — прошептала Энн, и он едва не потерял самообладание. Ее глаза были закрыты, бледные веки казались подернутыми опаловой дымкой. — Джек!
И опять тот же растерянный голос. Он был слишком умен, чтобы ей доверять. Однако ему больше не во что было верить, и, Бог свидетель, будь у него право выбирать, он бы предпочел эту иллюзию любой другой.
— Я здесь.
Он провел ладонью вдоль длинной, плавной линии ее бедра и икры к изящному изгибу ступни. Извиваясь всем телом, Энн пыталась теснее к нему прижаться, в изнеможении ожидая разрядки.
— Умоляю вас… Джек…
И когда только слова, которые должны были стать для нее карой, превратились в благословение?
Он обхватил руками ее крепкие, округлые ягодицы и слегка приподнял. Руки Энн обвились вокруг его шеи, она привлекла его к себе, ее тело было охвачено страстным трепетом. Ее глаза — прекрасные, трагические глаза — медленно приоткрылись.
— Пожалуйста, Джек… — почти простонала она. — Возьми меня!
Он прильнул к ней в поцелуе и крепко обнял, прижимая свою грудь к ее груди, свой живот к ее животу, словно каждая часть его тела порывалась ею овладеть.
— Джек!
— Я с тобой!
Теперь он уже ни в чем не мог ей отказать. И тогда он проник в нее, растворившись в ее объятиях.
Он двигался с поразительным для столь рослого и сильного мужчины изяществом. Энн с наслаждением отвечала на его натиск. Страсть бросала ее из стороны в сторону, словно камешек, подхваченный приливом. Судороги волнами пробегали по ее телу, с каждым разом поднимая ее все ближе и ближе к вершине блаженства.
— Джек!
Теперь она уже сама рвалась к нему, нуждаясь в нем больше, чем когда бы то ни было раньше. Она уцепилась за его крупное тело, как за спасительный якорь. Наслаждение лишило ее последних сил. Еще… еще немного…
— Пожалуйста, Джек…
— Энн…
Ее имя на его губах увенчало собой все.
Глава 25
Энн повернулась на бок и открыла глаза. Она была в постели одна, и сердце у нее вдруг замерло от внезапной догадки. Она находилась в комнате Джека.
Ей тут же вспомнился короткий миг восторга и медленный спуск вниз с вершины блаженства. Три раза все повторялось в той же последовательности, начиная с легкого касания его губ. Наконец, усталая и пресыщенная любовью после стольких лет жажды, Энн погрузилась в сладостное забытье, чувствуя, как чьи-то сильные руки убаюкивают ее, словно ребенка, и слыша ровный стук его сердца у себя над ухом.
Слишком утомленная, чтобы открыть глаза, Энн что-то недовольно пробормотала, когда Джек уложил ее в постель. Последнее, что ей запомнилось, была его теплая обнаженная грудь и покрывавший ее мягкий пушок, который приятно щекотал ей губы.
Ей нужно было во что бы то ни стало увидеть Джека. Немедленно. Энн была уверена в том, что она — и эта мысль заставила ее болезненно поморщиться — любит его.
Луч света, проникавший через единственное в комнате окно, яснее обрисовал его контуры. Энн приподнялась на локтях, и теплое одеяло тут же соскользнуло с ее плеч. Внезапный сквозняк обдал холодом ее обнаженную кожу. Вздрогнув, она соскочила с постели и, найдя у ее изножья аккуратно развешенную одежду, быстро надела на себя платье из тонкой шерсти. Она как раз успела натянуть чулки, когда раздался стук в дверь.
— Мадам! — окликнул ее приглушенный мужской голос.
— Да?
— Полковник сказал мне, что вы еще не завтракали. Я принес вам поесть.
— А! — Энн поспешно сунула ногу в туфлю. — А он сам намерен ко мне присоединиться?
— Нет. Полковника нет дома.
Она надела другую туфлю и поднялась с места.
— И когда он вернется?
— Он ничего об этом не говорил. — Теперь ее собеседник уже не скрывал своего раздражения. — На вашем месте я бы не стал его ждать. Так можно прождать большую часть жизни.
Стало быть, Джек ее покинул. Впрочем, чего еще она от него хотела?
— Войдите.
Дверная ручка повернулась, и в комнату бочком вошел Гриффин, неся в руках поднос, уставленный всевозможной снедью. Здесь было душистое печенье, горшочек с медом, аппетитно пахнувшие ломтики бекона, жареные почки, пара яиц всмятку и кофейный прибор. У ног шотландца вдруг что-то промелькнуло.
