Реальная возможность не дожить до суда действительно была. Уголовно-процессуальное же законодательство в то время не позволяло засекретить данные свидетеля. И на свой страх и риск, как бы незаконно, свидетеля по делу засекретили, дали ему псевдоним «СИМ». После чего он рассказал такие подробности, что почти все обвиняемые, ознакомившись с ними, чуть ли не наперегонки стали давать показания. В основном друг на друга.
1 января компания, отпраздновав Новый год у Молодидова, поехала по предложению Сергея Павлова в его квартиру на Прогрессивной, 5. С ним были его подружка Аня Киселева и еще одна пара – Слава Кисляков со своей невестой Надей Ивановой. В ходе застолья Ане очень захотелось покурить. И она пошла в соседнюю, 123-ю квартиру, где проживал в это время Баликчян. Кто знает, если б в компании не кончились сигареты, все обошлось бы по-иному. Вернувшись в слезах, Аня сказала, что ее ударили...
Павлов стал разбираться, кто прав, кто виноват. Появился и младший Мушикьян. Его и Баликчяна пригласили за стол. Налили. Далее, по свидетельству Кислякова, Аню спросили: «Кто тебя обидел?»
Она показала на Баликчяна. И тогда Павлов, а затем Кисляков стали его избивать. В ходе возни перевернули стол с закуской и водкой. Потом, по словам Кислякова, Мушикьян и Баликчян стали им угрожать, называя имена известных криминальных авторитетов. И компании якобы ничего не оставалось, как ехать к своему командиру – на «военный совет».
Вчетвером уселись в машину, Баликчяна же и Мушикьяна заставили залезть в багажник.
Появление пьяной компании, с которой распрощался несколько часов назад, радости у Молодидова не вызвало. Но тут Павлов сообщил, что этот грузин обидел Аню. Атаман поворчал, но деваться было некуда. Приходилось разбираться, на то он и был заступник. Баликчяна Павлов упорно называл грузином, причем не простым, а боевиком Мхедриони.
Решив, что без поллитры не разобраться, выпили водки. Павлов вновь стал выяснять, за что обидели Аню. Вновь ударил Баликчяна.
Позже на допросах Павлов на полном серьезе пытался убедить, что «грузинский шпион» Баликчян неспроста интересовался 96-м полком. Но операцию внедрения неожиданно сорвала простая, курящая папиросы девушка Аня, которая неожиданно разбудила Баликчяна и не собиралась уходить из его квартиры. И тогда Баликчяну, по его словам, пришлось силой выпроваживать пьяную даму в коридор.
Павлова такое простое объяснение не устроило, и он снова несколько раз ударил Баликчяна. Приложился и Кисляков.
Разговор принял обостренно национальный характер. Мушикьяну дали вырезки газетных материалов о казачестве и заставили их читать. Болезненное пристрастие собирать публикации о себе сыграло на этот раз злую шутку с Молодидовым. Именно ксерокопию одной из статей нашли потом в джинсах Мушикьяна. Как пояснил Молодидов, газету он давал в целях чисто информационных, чтобы успокоить спорящих. И Мушикьян положил ее в карман джинсов. Эта вырезка впоследствии стала важнейшей уликой.
Первой стала «информационно успокаивать» самая юная разбойница – Надя Иванова. Она взяла молоток и ударила им по голове Баликчяна. Якобы он ударил ее ногой в живот за то, что она употребила в отношении его слово «зверь». Не успокоившись, девушка предложила отрезать у Баликчяна уши. Впрочем, желающих сделать это не нашлось. Били по очереди и все вместе. Пока не забили до смерти. Мушикьяна заставили своей майкой вытирать на полу кровь товарища. После чего Зякин задушил Михаила. Трупы под руководством Молодидова положили в целлофановые мешки и вывезли на Цыганское озеро.
Председательствовал на суде Александр Дегтярев. Подсудимые выразили желание, чтобы их судила коллегия присяжных заседателей. Петр Молодидов упорно пытался еще до суда придать делу политический характер. Но судья сразу пресекал его работу «на публику». И до последнего Молодидов стоял на том, что убил грузина и двух армян в целях самозащиты.
Парадоксально, но факт: Молодидов, по его же словам, наполовину армянин – по своему родному дедушке является потомком основателя Нахичевани. Дедушку звали Бедрос Аванесович Андреасян, соответственно, и у матери такая же девичья фамилия.
Печальная ирония судьбы: у младшего Мушикьяна, как раз наоборот – мать русская, а дед – донской казак, Афиноген Миронович Пронин. И все корни у этой семьи – ростовские. Было отчего запутаться: неужто кровавый спор вспыхнул между двумя казаками с армянскими корнями или, верней, армянами с казацкой родословной? Ведь казаки с казаками не воевали, считай, с Гражданской войны.
Все обвиняемые на суде отказались от своих показаний, кроме Молодидова, который остался верен себе в неожиданных поступках. Спасая подельников, всю вину за совершенные убийства взял на себя.
19 марта 2003 года Ростовский областной суд вынес приговор. Получив седьмую судимость за убийство трех человек, Молодидов на 17 лет отправился в колонию строгого режима. Павлов осужден к 23 годам лишения свободы, Кисляков – к 12 годам, Зякин – к 13 годам. Быков за участие в убийстве Кардавы – к 11 годам лишения свободы. Иванова, как несовершеннолетняя, получила лишь 5 лет общего режима.
По некоторым сведениям, Молодидов продолжает писать давно начатую историю казачества. Наверное, и себе отведет главу.
«Самый лучший из армян»
Одна из английских тюрем пополнилась новым постояльцем. Им стал гражданин России Сержик Джилавян, который известен также как президент Всемирной армянской ассамблеи.
Этапы большого пути
Серж (Сержик) Джилавян родился в 1952 году в селе Агерок Степанакертского района Армении. Не закончив школы, переехал в Узбекистан. Там у него открылся талант к предпринимательству. Организовал и возглавил несколько подпольных цехов по изготовлению одежды. Успешную деятельность «цеховика» не оценили местные правоохранительные органы. В 1975 году по статье за спекуляцию самаркандский суд приговорил Джилавяна к трем годам лишения свободы. Освободили Сержика досрочно – за хорошее поведение. Во второй раз проходил по нашумевшему узбекскому делу, обвинялся в связях с известными ворами в законе. В том же Узбекистане он вернулся к прежним делам, в короткие сроки возглавив крупный кооператив по продаже трикотажных изделий. Имеются сведения, что не брезговал он и наркотиками.
В Москве Серж Джилавян обосновался в 1990 году. Стартовый капитал у него был, и бизнесмен довольно быстро преуспел: в 1991-м на базе трех кооперативов создал многопрофильный концерн «ГОАР», в состав которого позже вошли свыше 50 коммерческих структур. В 1991–1992 годах МВД расследовало несколько уголовных дел, по которым проходили эти кооперативы, в том числе кооператив «Профиль». В начале 1992 года Серж Джилавян ликвидирует его, а документацию уничтожает. Все руководство концерна «ГОАР» и большинство сотрудников – лица армянского происхождения, проживавшие в Москве без прописки.
Все это время Джилавяну не дает покоя карьера политика. Он видит себя президентом Армении и довольно быстро создает себе имидж борца за идею национального сплочения. Начинает с Фонда развития, которому скромно присваивает свое имя, затем – создание Московской армянской ассамблеи, которая позже становится «международной», а с декабря 1994 года – Всемирной армянской ассамблеей (ВАА). Естественно, Джилавян становится ее президентом. Он создает сеть организаций по России и по СНГ, поддерживает деловые контакты с армянской общиной в Лос-Анджелесе. Серж мечтает в скором будущем зарегистрировать организацию в ООН, стать членом ЮНЕСКО, чтобы выйти в ранг «неприкосновенных» для правоохранительных органов персон. Он встречается с Патриархом Московским и всея Руси Алексием II, делает щедрые подношения. Серж козыряет своими знакомствами с именитыми артистами, депутатами Госдумы и Совета Федерации, политиками, банкирами, предпринимателями, проводит для них пышные приемы, активно пропагандирует свою благотворительную деятельность. Джилавян обещает, что если добьется поста главы Республики Армения, то сразу направит широкие инвестиции в социальные программы. В многочисленных интервью бросает популистские заявления: «Наш умнейший, трудолюбивейший, талантливый народ поистине достоин гораздо лучшей жизни... Мы будем работать под девизом: „Бедные в Армении станут состоятельными, состоятельные – богатыми“. О себе же в данной ситуации он говорит так: „Я богат, действительно очень богат, эти средства вложены, работают в РФ, других странах СНГ и дальнем зарубежье. И я уверяю вас – их хватит и сегодняшнему поколению Республики Армения, и нашим потомкам для нормальной, достойной, цивилизованной жизни“.
Очень богатый человек давно и увлеченно коллекционирует произведения искусства, любит показать себя меценатом, дом которого открыт для всех интеллигентных людей. Кстати, особняк на Мичуринском проспекте, 4, где обосновалась Ассамблея и семья Джилавяна, ранее принадлежал МИД СССР, а еще раньше там жила союзный министр культуры Е. А. Фурцева.
