— Хорошо. Я много слышал об этом человеке, который убивает тайно и движется в ночи, как черный джинн. Говорят, немногие видели его лицо.
— Упаси Аллах его увидеть! — воскликнул Нуреддин.
Гордон взглянул в окно. Звезды мерцали на темном небе.
— Я ухожу из твоего дома, Нуреддин, — сказал он. — Но, чтобы ты не перебудил домочадцев после моего ухода, я заткну рот тебе и Абдулле.
— Мы задохнемся, — жалобно простонал Нуреддин. — Мы умрем от голода в этой комнате.
— Ничего с вами не случится, — заверил его Гордон. — Ни один человек не задохнулся от того, что ему заткнули рот. Разве Аллах не дал тебе нос, чтобы дышать? Слуги найдут вас утром и освободят.
Ловко заткнув им рты, Гордон сказал купцу:
— Смотри, я не прикоснулся к твоему мешку с деньгами, и будь благодарен!
Закрыв за собой дверь на замок, он покинул комнату, рассчитывая, что пройдет несколько часов, прежде чем его пленники смогут выплюнуть кляпы и поднять домочадцев своими криками.
Двигаясь по слабо освещенным коридорам, как черное привидение, Гордон спустился по лестнице и вышел в прихожую. Чернокожий раб, свесив голову на широкую грудь, сидел на полу у последней ступеньки; его храп разносился по всему дому. Он не видел и не слышал, как мимо него промелькнула черная тень. Гордон осторожно снял задвижку на двери и выскользнул в сад. Широкие листья деревьев и нежные лепестки цветов недвижно застыли под светом звезд. В городе стояла тишина. Люди рано скрылись за закрытыми на запоры дверьми. Лишь бездомные бродяги слонялись по улицам, да рыскали патрули, продолжавшие искать Аль-Борака.
Гордон перелез через стену и спрыгнул в узкий переулок.
Он знал, где находилась тюрьма, так как еще в роли Ширкуха познакомился с общим планом города, и уверенно шел, держась ближе к стене, но не крадучись: его поведение должно было показать случайному наблюдателю, что у него нет причин скрываться, но он предпочитает оставаться неузнанным.
Улица казалась пустынной. Из какого-то сада слышались поющие голоса и бренчание зурны. Где-то раздавались сдавленные стоны и звуки ударов по голому телу.
Однажды Гордон услышал перед собой звон стали и быстро нырнул в темный переулок, чтобы пропустить патруль. Это были солдаты в черных кольчугах, шагавшие строем с винтовками в руках.
Воины внимательно всматривались в темноту и держались близко друг к другу; на их лицах читался страх перед добычей, за которой они охотились. Когда Черные Тигры свернули за угол, Гордон вышел из своего укрытия и поспешно двинулся дальше.
Он должен был полагаться на свою маскировку, пока не достигнет тюрьмы. Впереди недалеко от него из-за угла снова показался отряд вооруженных людей. Прятаться было поздно. Замедлив шаг, Гордон пошел размеренно и величественно. Плащ закрывал его полностью. Голова оставалась слегка опущенной, будто он пребывал в мрачной задумчивости. Он двигался, не обращая внимания на солдат, и они отпрянули, перешептываясь:
— Аллах сохрани нас! Это Дхира Азраил. Рука ангела смерти! Приказ уже отдан!
И поспешно двинулись дальше, боясь оглянуться назад.
Вскоре Гордон достиг низкой арки тюремной двери. Под ней толпилось около десятка стражников.
Стволы их винтовок поблескивали синевой в свете факела, закрепленного в нише стены. Винтовки мгновенно повернулись в сторону человека, вынырнувшего из темноты. Затем стражники заколебались, глядя расширенными от страха глазами на мрачную черную фигуру, молча остановившуюся перед ними.
— Простите! — виноватым голосом сказал начальник стражи. — Мы вас сразу не узнали в темноте… Не знали, что приказ уже отдан.
Рука черного призрака, наполовину укрытая плащом, указала на дверь. Стражники открыли створки, спотыкаясь второпях и низко кланяясь. Когда черная фигура прошла мимо них, они закрыли дверь и стали в ряд.
— Их казнят в тюрьме. Никто ничего не увидит, — шепнул один другому на ухо.
7
В камере, где сидели Брент и вазиры, время тянулось медленно. Хасан стонал от боли в сломанной руке, Сулейман проклинал монотонным голосом Али-шаха. Ахмет не прочь был поговорить, но в его разговорах не было и просвета надежды. Алафдаль-хан сидел молча, подавленный всем случившимся.
Еды им не дали, только тухлую вонючую воду, большую часть которой они использовали, чтобы обмыть раны. Брент предложил вправить и перевязать Хасану руку, но остальные не проявили к этому никакого интереса. Ведь у Хасана оставался лишь один день жизни. Зачем беспокоиться? К тому же не из чего было сделать лубки.
Брент сидел, прислонясь спиной к стене, и смотрел через зарешеченное окно на маленький клочок голубого гималайского неба. К концу дня тот поблек, затем порозовел от заката, а в наступивших сумерках стал темно-красным. Вскоре на квадрате темно-синего бархата появился рой белых звезд. Снаружи, в коридоре, который тянулся между камерами, зажгли бронзовые лампы, и он безотчетно подумал о том, из какой дали было привезено масло, питавшее горящие фитили.
В их тусклом, мерцающем свете появился человек, закутанный в плащ. Он приблизил лицо, покрытое шрамами и перекошенное издевательской улыбкой, к прутьям двери. Ахмет вскрикнул; его глаза расширились от страха.
— Ты узнал меня, собака? — спросил незнакомец. Ахмет кивнул, облизнув вдруг пересохшие губы.
— Значит, мы умрем сегодня ночью? — спросил он.
Тот качнул головой.
— Держи язык за зубами. Пока не отдан приказ, остальным не обязательно знать, кто я. Мне велено сторожить вас. Али-шах боится, что Аль-Борак попытается проникнуть в тюрьму.
— Значит, Аль-Борак жив! — воскликнул Брент, для которого все в этом разговоре, кроме последней фразы, было непонятно.
— Пока жив, — засмеялся незнакомец. — Но если он в городе, его поймают, а если сбежал, то далеко не уйдет. Перевал закрыт усиленной стражей, всадники прочешут равнину и горы. Если он придет сюда, тем лучше. Али-шах послал меня его здесь встретить. Я сделаю это лучше, чем отряд солдат.
Когда страж отправился в другой конец коридора, Брент спросил:
— Кто этот человек?
Ахмет не желал ни о чем говорить. Он пожал плечами, отошел в угол и сел там, опустив голову. Его плечи время от времени вздрагивали, как будто он видел змею или какую-то нечисть.
Брент вздохнул и растянулся на соломе. Его избитое тело болело. Он хотел есть.
Вскоре послышался стук открываемой внешней двери, донеслись неразборчивые голоса, и снова брякнули засовы. Брент лениво отметил про себя, что, должно быть, поменялась стража. Затем послышались шаги. По коридору шел какой-то человек. Вот он приблизился к решетке настолько, что его можно было рассмотреть. Брент похолодел. Подошедший был одет в черное с головы до ног. Он был плотно закутан в плащ, остроконечный шлем делал его неестественно высоким, но наиболее зловещей деталью в его облике казалась черная маска, спадающая свободными складками до груди.
