7 октября 1412 года58. Построив деревянный храм Святой Троицы, преподобный Павел учредил общежительную обитель и строго наблюдал, чтобы все в монастыре исполнялось по преданию отцов, чтобы в келлиях не было никакой собственности, кроме икон и книг. Он заповедовал на работах наблюдать безмолвие, не носить в монастырь хмельных напитков и рукодельем изгонять праздность. «Нищих не забывайте, – говорил он, – помните, что мы сами нищие и душою, и жизнию». Поручив настоятельство ученику своему Алексию, сам преподобный Павел по-прежнему жил отшельником на горе, в своей келлье. Он приходил к братии на молитву только по субботам и дням воскресным. В эти дни разделял он с братией трапезу; но сам вкушал только хлеб с водою и овощами: ни масла, ни молока, ни рыбы он никогда не вкушал. Когда слух о нем распространился, то многие приходили к нему для пользы душевной. Он был доступен для каждого, и для каждого готово было у него живое слово назидания. Он наставлял и словом, и жизнию, узнавал тайные помыслы приходящих к нему, врачевал душевные недуги и утешал скорбящих. Так великий подвижник достиг глубочайшей старости – 112 лет, из которых 50 провел в разных монастырях и 40 лет в Обнорской пустыни. Но дивный старец еще был свеж и бодр, очи его были светлы, сияя кротостию и благодушием, стан не согбенный, борода густая и окладистая, белая как снег. Пред кончиною он провидел разорение Костромы татарами и преставился 10 января 1429 года59.
«Возлюбив жизнь безмолвную, преподобный отче, ты удалился от людей, поселился в пустыни и жил со зверями и пернатыми. Ныне пребываешь ты во свете святых. Поминай нас, почитающих память твою»60.
В стране Белозерской процвели святостию жизни великие подвижники Кирилл и Ферапонт. Оба они были учениками святого Феодора и богомудрого наставника иноков Сергия Радонежского, потому что, пребывая в Симоновской обители, пользовались духовными советами преподобного Сергия.
Первый из них, называвшийся в миру Козьмою, сын благородных родителей и сирота с ранней юности, жил в Москве уродственника своего, боярина Тимофея Вельяминова61, и надзирал за слугами его. Но, не чувствуя расположения к светской жизни, Козьма стремился душою на служение Господу. Он открыл сердце свое преподобному Стефану, игумену Махрищскому, который успел испросить согласие боярина и отвел юношу в Симонов монастырь к архимандриту Феодору. Облекши Козьму в иночество с именем Кирилл, святой Феодор поручил его опытному старцу, а потом назначил ему послушание в хлебне и поварне. По временам приходил на Симоново преподобный Сергий и прежде прочих посещал Кирилла в хлебне, где подвижник носил воду, рубил дрова, топил печи и, смотря на пылающий огонь, говорил сам себе: «Смотри, Кирилл, не попасть бы тебе в вечный огонь». Эти смиренные труды Кирилла продолжались 9 лет; потом, уважаемый братиею за подвижническую жизнь, он был удостоен иерейства; а по возведении святого Феодора на святительскую кафедру, в 1390 году, назначен архимандритом обители. Кирилл, будучи архимандритом, не изменил образа жизни и в свободное время выходил на работу вместе с послушниками; но посещения богатых и знатных людей смущали смиренный дух подвижника. Он недолго оставался настоятелем и перешел подвизаться на Старое Симоново. И здесь шум города беспокоил любителя безмолвия: преподобный Кирилл молил Богоматерь указать ему место, удобное для спасения души. Однажды ночью читал он акафист Богоматери и услышал голос от Ее иконы: «Иди на Белое озеро – там тебе место». Вместе с тем Кирилл увидел на дальнем севере прекрасную местность, озаренную светом.
В числе иноков Симонова монастыря был тогда преподобный Ферапонт, уроженец Волока-Ламского, в мире Феодор, из рода дворян Поскочиных. Он тайно ушел из родительского дома, постригся в Симонове, проводил жизнь подвижническую и по временам слушал наставления преподобного Сергия. Незадолго до видения, которого удостоился Кирилл, Ферапонт, связанный с ним узами духовного дружества, был послан настоятелем по какому-то делу в дальнюю Белозерскую сторону. С посохом странническим ходил он по живописным берегам Белого озера, пленился тишиною густых лесов и вынес оттуда жажду уединения пустынного.
Дождавшись возвращения друга, Кирилл спросил Ферапонта: если ли на Белом озере место, где бы можно было безмолвствовать иноку? Ферапонт отвечал, что там много прекрасных мест. Друзья ушли тайно в пустынную сторону, долго ходили по Белозерскому краю, тогда еще глухому и малолюдному, и взошли на гору Мауру. Здесь леса, луга и воды соединились на огромном пространстве; подошву высокой горы омывают волны озера Сиверского. С одной стороны, быстрая Шексна извивается по лугам необозримым, с другой – несколько синих озер разбросано среди густых дебрей.
Здесь преподобный Кирилл узнал прекрасную местность, указанную ему в видении; он пал с усердною молитвой пред иконою Богородицы, которую принес с собой, поставил деревянный крест, и подле него пустынники и выкопали себе землянку.
Вскоре Ферапонт ушел далее за 15 верст от Кирилла и поселился между двумя озерами – Пашским и Бородавским, на красивом высоком месте. Тут он расчистил землю для насаждения овощей и прогонял уныние безмолвия то трудом, то молитвою и бдением.
Между тем преподобный Кирилл более года подвизался в своей землянке, не видясь ни с кем, кроме двух крестьян, которые приносили ему сухой хлеб. После того пришли из Симонова два инока, любимые Кириллом, а вслед за ними стали приходить многие. Преподобный Кирилл увидел, что настал конец безмолвному его уединению; в 1397 году он построил храм в честь Успения Богородицы.
Когда в окрестности распространилась молва, что пришедший из Москвы архимандрит Кирилл устраивает в пустыни монастырь, то соседнему боярину Феодору пришло на мысль, что, верно, архимандрит принес с собою много денег, и он послал слуг своих ограбить его. Но две ночи сряду подходили они к обители и видели вокруг обители ратных людей. Феодор подумал, что, верно, пришел кто-нибудь из московских вельмож к Кириллу, и послал узнать, кто такой пришел. Ему отвечали, что более недели, как никого из посторонних не было в обители. Тогда Феодор пришел в чувство и, поспешив в обитель, со слезами исповедал Кириллу грех свой. Преподобный сказал ему: «Будь уверен, сын мой Феодор, что ничего нет у меня, кроме одежды, которую видишь на мне и нескольких книг». Боярин с того времени стал благоговейно уважать преподобного Кирилла.
Когда в обители Кирилловой умножилось число братии, он дал для нее устав общежития и освящал его примером своей жизни. В церкви никто не смел беседовать, и никто не должен был выходить из нее прежде окончания службы. За трапезу каждый садился на своем месте, и в трапезе была
