и протянул краем ладони по горлу.
- Хорошо, - сказал Хидецугу. – Этот этаж очищен. Идем. Над нами еще много этажей.
Ямабуши кивнул и пронесся мимо огра. Хидецугу взглянул на тело настоятеля.
С учетом всех обстоятельств, он все же предпочел, чтобы Кобо был с ним, но месть за ученика оказалась почти настолько же оживляющей, как и его обучение. В конце концов, Хаос поглотит их всех. И все же, прежде чем это произойдет, он планировал оставить эту школу, город над ней, и сам водопад в обугленном, дымящемся кратере, усыпанном обломками зданий и трупами.
Хидецугу побрел по коридору, хлюпая в убывающей жидкости. Он злобно наступил на труп Хисоки, следуя по течению воды, в сторону главной лестницы в центре здания.
Здесь еще очень много работы, говорил он себе. Огр облизал губы и улыбнулся.
Глава 26
Генерал Такено стоял перед Кондой в личных покоях Даймё. Сам Конда стоял спиной к Такено, как обычно, не сводя взгляда с дымящегося каменного диска в дальней части комнаты.
Такено держал руку на мече, чутко прислушиваясь к звукам со стороны короткой лестницы. Конда поприветствовал его, когда генерал вошел, но еще не повернулся лицом к своему старейшему и самому преданному из слуг. Генерал пытался проинформировать Конду о том, как разворачивались события за стенами башни, но Даймё не желал ничего об этом слышать. Его странные глаза ни на секунду не покидали диск, и когда Такено заговорил, Конда лишь повторил то, он всецело верит в силу своего сокровища.
Поэтому генерал стоял в ожидании неизбежного. О-Кагачи прорвался сквозь защитников Эйгандзё, как коса сквозь колосья пшеницы. Если магические обереги башни не выдержат, великая нация Товабары закончится здесь, сегодня, на этом пыльном клочке окутанной туманом земли.
Такено был печален, изнурен, и подавлен. Умереть, сражаясь рядом с повелителем, плечом к плечу с Кондой, было бы для него честью. Но принять смерть, стоя позабытым, пока Даймё общался со своим тотемом, едва ли можно было назвать благородной кончиной для старого ветерана.
Снаружи раздался оглушительный грохот, сотрясший всю башню. Такено представил себе, как О-Кагачи толкает и проверяет на прочность башню, точно так же, как он проверял крепостные стены, нанося множественные удары головами с плотно сомкнутыми челюстями. Еще один удар, снова встряска, и штукатурка осыпалась с потолка.
- Милорд, - сказал Такено, - великий змей явился.
- Пусть подходит, - не поворачиваясь, сказал Конда. – Он никогда не пробьет защиту Эйгандзё, и не отберет у меня мое сокровище.
- Он уже пробил внешние стены, - тихо сказал Такено.
Теперь Конда повернулся. Взгляд его все еще удерживался на статуе. – И что? Значит, теперь нас защитит башня. Башня, которая была построена именно для подобного случая.
Такено тяжело сглотнул, и покачал головой. – Нет, милорд. Я не думаю, что даже архитекторы Эйгандзё могли представить себе подобный кошмар. Большая часть Вашего королевства уже в руинах, благодаря Войне Ками. Большая часть ваших граждан набились в эту башню, как стрелы в колчан. Если О-Кагачи прорвется, Вы, ваше королевство, и ваш народ окажутся в зоне риска.
Конда сощурил свои блуждающие глаза. – Ты сомневаешься в моих приказах, Генерал?
- Да, мой повелитель, но не без причины. Я никогда полностью не понимал, что мы совершили в ту ночь, много лет назад. – Он указал на каменный диск. – Я видел, как это сделало Вас могущественным, но оно также обрушило на нас гнев всего какуриё. О-Кагачи – олицетворение этого гнева. Стоит ли этот кусок камня всего того, за что мы сражались и потеряли?
Конда выглядел обеспокоенным. – Ты разочаровываешь меня, Генерал. Я полагал, что из всех моих подданных ты останешься верен мне, не взирая ни на какие сложности, с которыми мы столкнемся.
- Я верен Вам, милорд, но я убежден, что мы умрем здесь – Вы, я, все в этой башне. Эта уверенность развязала мне язык. В отличие от Вас, я стар, и моя жизнь подошла к концу. Теперь, когда мне предстоит умереть, я молю Вас ответить мне: За что я умираю?
- Ты умираешь за нацию, - сказал Конда. – Того же ты ожидаешь от любого из своих всадников, от любого из воинов, поклявшихся служить нам. Это… - он махнул рукой в сторону статуи - …будущее нашей земли. Это мощь, обретшая форму, и она обогащает любого, кто понимает ее природу. Это часть духовного мира, божественная искра, пересекающая барьер между нематериальным и материальным. Таким образом, она взывает к ками и мёдзин, которые слабеют от ее отсутствия и жаждут вернуть ее.
- Я говорю, что мой народ, моя нация более заслуживают ее благословений. Мы… - он махнул рукой между собой и Такено - …заслуживаем ее больше. Из-за этого и была война, Генерал: из-за сокровищ на кону, между теми, кто желает получать от них выгоду. Если бы Годо знал о ее существовании, он бы пришел за ней со всей своей разбойничьей ордой, и мы бы сражались с ним. Чем же от этого отличается Война Ками?
- Годо всего лишь человек, милорд, а люди поклоняются духам.
- Теперь, - сказал Конда, - им более не придется поклоняться. Теперь мы выше ками. У нас есть то, что делало их столь возвышенными. Теперь возвышены мы, и они должны поклоняться нам.
Такено не ответил. Он лишь смотрел, и его лицо напоминало маску.
Конда фыркнул. – Ступай, если желаешь, Генерал. Я не стал бы просить тебя о том, чего не готов сделать сам. – Он снова повернулся к статуе. – Я останусь. Если О-Кагачи попытается тронуть мое сокровище, я буду сражаться с ним насмерть. – Он возвел руки к каменному диску. – Если ты действительно веришь, что я привел нас всех к погибели, ты должен убить меня. Если ты знаешь другой путь, узурпируй мой трон и правь на моем месте. У меня не осталось друзей – ни тебя, ни Исамару, ни даже моей собственной дочери. Убей меня сейчас, Такено, если ты думаешь, что это спасет Товабару. Я не стану сопротивляться.
Ужасный удар обрушился на внешнюю стену, отбросив обоих мужчин на колени. Осыпалось еще больше пыли, вместе с мелкими камнями и щепками от потолочных балок.
Такено поднялся, прошел через комнату и поклонился Конде. – Я никогда не покину Вас, повелитель, никогда Вас не брошу. Я дал клятву сражаться рядом с
