Дед водил меня в парк, в кафе-мороженое. Нянчился со мной, когда я болел, и таскал за собой на все дружеские вечеринки.
Именно поэтому, когда он умер, огромная квартира в доме на Котельнической набережной досталась мне. Она старая, добротная и без всякого там евроремонта. Это мое прибежище, моя пристань. Я никогда, никогда не приводил своих девиц в дом. И вряд ли это когда-либо сделаю.
В гостиной прокричала кукушка, выскочившая из старинных часов. Три часа ночи. Хорошо, что завтра суббота, мне не надо спешить в офис, и я мог спокойно поработать в своём кабинете. А дел было очень много. Вечером Рита переслала все необходимые документы по делу этой Галины Королевой. Да и на следующей неделе меня ждали два процесса, на которых предстояло выступать.
Вот так всегда — думаешь, что хоть в выходные вырвешься куда-нибудь, ан нет, не тут-то было. Не забыть бы поесть, какие уж развлечения.
Зевнул, накинул халат. Протопал на кухню. Уже начинало светать. Я выглянул в окно. Москва-река начала покрываться розоватыми крапинками от света восходящего солнца. Я хотел было пообещать себе, что начну бегать по утрам, но мои хорошие побуждения были прерваны мыслями о работе. Вздохнув, я насыпал кофе в джезву, налил воду и включил газовую плиту.
В ожидании ароматного напитка я раздумывал, с чего мне начать рабочий день. С дела Галины Королевой или с других. Решил, что лучше быстренько завершить все остальное, подготовить речь для судебного процесса и освободить побольше времени для матери Эвелины Журавлевой.
К этому делу у меня был неподдельный интерес, и, откровенно сказать, я просто не знал, как подступиться к нему. Чувствовал себя как в ловушке. С одной стороны, мой родной отец, с другой — девушка, которая меня интересовала и которую в детстве лишили матери. Я обязан был разобраться во всем этом.
Все утро и почти весь день я просидел за своим рабочим столом, погруженный в изучение различных документов. Я даже обрадовался, когда телефон залился звонком.
О, маман! Жаль, что она разучилась готовить. Было бы здорово, если б она привезла какой-нибудь домашней еды.
На мысли о вкусной пище мой желудок тоскливо промычал нечто нечленораздельное.
— Никитушка, ты далеко?
— Смотря от чего или от кого.
— Приезжай ко мне на работу.
Я рассмеялся. Ох, мама!
— Может, лучше ты ко мне на работу?
Мама замолчала. Я наконец-то смилостивился. Мама для меня святое. Если она мне позвонила и попросила приехать, значит, с ней что-то не так.
— Ну что там у тебя, мам?
— Никит, у меня раскалывается голова, — она любила говорить загадками. — Мне нужна твоя помощь на пару часов. И чем быстрее, тем лучше.
Вот всегда так. Никого не волнует, что у меня самого дел невпроворот и есть свои планы. Интересно, если бы я женился, мама тоже вызывала меня к себе через день?
Убрав все бумаги в ящик стола, я быстро оделся в джинсы и лёгкую льняную рубаху, кинул взгляд в зеркало и вышел из дома.
Глава 8. ЭВЕЛИНА.
До салона, в котором теперь работала моя подружка, мне пришлось добираться по крайней мере на двадцать минут дольше. И вроде расстояние небольшое, но эти пробки на Садовом Кольце выбили меня как обычно из расписания. Я опять опоздала. Ксения, увидев меня, погрозила кулаком. Ведь ее и перевели в другой салон из-за моей последней проделки.
Расчёсывание этих ужасных дредов у Ксю заняло более двух часов. Не могу поверить, что я решилась на такое. Драматические изменения моего облика все равно не помогли мне избавиться от Ярослава Киркадия. По-видимому, я ему пришлась по нраву, потому что после ужина в ресторане мне пришлось ещё долго гулять с ним по ночной Москве. С ним было достаточно интересно. Он декламировал стихи и показал глубокие познания в литературе. Честно говоря, мне это импонировало. Я сама обожаю поэзию, особенно Серебряного века. Мы ходили вдоль набережной Москва-реки и читали друг другу Пастернака, Цветаеву и Гумилёва.
На следующий день он уезжал. Вид у Ярослава был жалостливо-щенячий, когда мы прощались возле моего дома. Ему явно не хотелось расставаться со мной. Обещал звонить. Я согласилась. Но если он считает, что меня так легко завоевать, то ему придётся горько разочароваться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Так я думала, терпеливо сидя в кресле, пока подруга приводила мои волосы в порядок. Закончив с последней прядью, Ксения нанесла какую-то маску мне на волосы, накрыла голову пластиковой шапочкой, и оставила сидеть в кресле. Сама вышла посмотреть, что там делает ее сынок.
Ксюшке пришлось тащить ребёнка на работу из-за того, что ей поменяли смены. Нянькам она не доверяла, хотя не понимаю почему. После того как мать бросила меня, отец привёл в дом прекрасную женщину. Ее звали Вита, и она продержалась у нас лет пять. Потом у отца появилась очередная любовница, и Вита куда-то исчезла.
Чувство вины все-таки глодало меня. Изменения в рабочем графике моей подруги произошли по моей вине. Теперь, пока Сашина мама приводила меня в порядок, сам мальчишка играл в комнате для детей. А потом я собиралась с ним где-нибудь прогуляться, пока Ксю не освободится.
Подруга ввалилась в кабинет с недовольным фырканьем. Я приоткрыла веки.
— Ты что?
Ксю не отвечала. Я обратила внимание на ее разрумяненное лицо.
— Как там Сашка? С ним все в порядке?
— Да хозяйка опять отчитала. Шумит ребёнок видите ли. Сказала, что платит мне достаточно денег, чтобы я могла позволить для мальчишки няню.
Я промолчала. Ну что тут скажешь. С начальством лучше не спорить.
— Это хорошо, сынок ее пришёл, — продолжала подруга. — Зоя Викторовна сразу успокоилась, начала ворковать...
— Боится его, что ли? — мне стало смешно.
— Да нет, что ты! Она в нем души не чает. Никита — самый важный клиент салона. Тут ему и стрижка, и массаж, и все такое...
— Мальчик-мажор.
Ксюша рассмеялась.
— Ну уж точно не мальчик. Хорош черт!
Ксю уже сушила мне волосы, продолжая болтать.
— Сынок свою мать успокоил, сказал, что сам ребёнком займётся. А она: «Никита, у тебя что, своих дел нет?» Он только смеётся. Классный мужик, между прочим. Сашка к нему сразу проникся.
— Ой, Ксю, прости меня. Давай заканчивай с моей головой, и я побегу. Нехорошо получается.
— А Зоя только глаза в ответ закатила. Внуков бы ей.
— А что, ее сынок не женат?
— Куда ему! Такие, как он, не женятся. Во всяком случае, до последнего. К нему и так все подряд девки липнут.
Рассказы моей подружки пробудили интерес. Хотелось посмотреть на этот мужской образец.
Я положила чаевые на стол, погляделась в зеркало. Напоследок мазнула блеском по губам.
Сашка, увидев меня, бросился навстречу. Я рассмеялась, подхватила его на руки. Мой взгляд скользнул за спину мальчонки, и я обомлела. Буквально в пяти метрах от меня стоял тот самый красавец из ресторана. Я почувствовала, как мои руки слабеют, и опустила Сашку на пол. Черт, почему я продолжаю смотреть на этого мужика?
Его лицо было серьёзным, хотя в глазах таилась улыбка.
— Велька! — Сашка обернулся к мужчине. — Это Кинг Конг!
«Угу, — подумала я. — Ему это подходит. С такими мышцами. Наверное, целыми днями железо поднимает в спортзале».
— Мы сейчас идём есть мороженое в шоколадное кафе. Все вместе. Кинг Конг, я и ты.
— Эн Дароу, — произнёс мужчина, подходя ближе. Теперь он улыбался.
— Кто? — мои брови удивленно приподнялись.
— Это главная героиня фильма про Кинг Конга.
— Мне это не подходит. Не собираюсь быть ничьей героиней.
Плейбой хренов. Лучше бы выключил свой сексуальный голос, от которого у меня по всему телу образовывались мурашки. Я напомнила себе про то, как он поступил с этой Ларисой. В душе начала подниматься волна неприязни, подавляющая странное томление, которое вызывала у меня улыбка этого мужчины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я наконец-то смогла отвести от него взгляд.
