– Будьте вы прокляты! – уронив гарпун, Ингельд упал на колени. – Будьте вы прокляты!!! Будь проклята тварь, наградившая нас сердцами!
Он заплакал.
– Будьте вы прокляты... – слёзы струились по изуродованному лицу и падали в снег золотыми льдинками. Снег был белым.
Не красным, как в ту ночь.
Удар.
Визг клинка, разящего плоть.
Хрип.
– Твари! – синий дракон бился в сети. Рядом корчилось тело серебристой драконессы, её добивали охотники.
Страшный звук рвущейся чешуи. Гарпуны.
Удар, удар, удар...
– Отец? – из пещеры выглянул маленький, не старше десяти лет серебряный драконыш.
– Вернись домой! Не выходи! Я сейчас заберу тебя! – синий дракон чудовищным усилием разорвал стальные волокна, густо окропив их своей кровью. Ближайщий охотник оглянулся на голос.
– Нет!!!
Свист стрелы, вонзившейся в плечо драконыша. Боль, падение.
Сеть! Рвать!
Страшный крик.
– Не вставай!!!
Малыш попытался подняться с окровавленных камней, и в горло его глубоко впился гарпун. От вопля синего дракона по скалам побежали трещины.
– Нееееееет!!!
Он разорвал сеть. Удар хвостом, падение.
Снег.
Скрип зубов, кровавая пена во рту.
– Вы умрёте за это.
Крики. Боль. Ярость.
– Вы умрёте за это.
Визг клинка, последний хрип умирающей драконессы.
– Вы все умрёте. Все вы. Я стану вашим кошмаром. Я буду убивать вас, пока жив.
Удар гарпуном в сердце.
Свист стрелы.
Хрип.
– Я вернусь с того света. Я буду вас убивать. Я буду вас...
Ингельд очнулся, когда Ятти поднёс к его губам тёплую воду. Охотник заставил себя сесть, отряхнул снег с лица.
– Выпейте, – дрожащим голосом сказал мальчик.
Ингельд медленно осушил котелок.
– Долго я был... без памяти?
Ятти кивнул.
– Несколько часов.
Они помолчали. Ветер гнал позёмку, играя заунывную мелодию в ледяных скалах. На сером вечернем небе одиноко мерцала ранняя звезда.
Ингельд закрыл глаза. Песня ветра вливалась в его жилы, рвала сердце в клочья. Он невольно перебрал плечами – привычка, сохранившаяся за столько лет.
«Тогда тоже пел ветер...» – охотник поднял лицо к небу, словно мог видеть его закрытыми глазами. Льдинка скатилась по щеке и беззвучно пропала в снегу.
«Не зови меня, небо. Не зови...»
– Прости, – сказал он вслух. – На меня нашло безумие.
– Я понимаю, – мальчик снял очки, принявшись протирать их от снега.
– Безумие...
Ингельд спрятал лицо в ладонях и шумно выдохнул.
– Да, это было безумие.
– Вы говорили, – тихо сказал Ятти.
Охотник вздрогнул.
– Что?
– Вы говорили на странном языке. Кричали. Я никогда не слышал, чтобы человек так кричал.
Ингельд содрогнулся всем телом.
– Поживи с моё, и не такое услышишь...
– Нет, – мальчик снова надел очки и посмотрел в глаза охотника. – Это был крик дракона. Вы ведь дракон, правда?
Ответа ему пришлось ждать целую вечность.
– Я был драконом, – сказал наконец Ингельд. – Очень давно. Много лет назад.
Ятти судорожно вздохнул.
– Вы забыли, как вернуться? Да?
– Нет, – Ингельд криво усмехнулся. – Я был убит. Вместе со своей семьёй.
Он обернулся к потрясённому мальчику.
– Много веков назад мы жили за Гранью, в стране Аэгон. Тогда меня звали Олехандром Синим, я был вождём всех драконов той стороны. Грань бросала мне вызов. Я не мог смириться с её существованием, и однажды мы с друзьями отправились в путь, искать перевал. Искали долго. Почти год провели мы в полёте, но горы не хотели раскрывать тайны. Уже решено было вернуться, когда в одну светлую ночь, мы с подругой взлетели повыше и заметили в скалах пещеру.
– Вы умели летать?! – переспросил Ятти.
Ингельд горько улыбнулся.
– Да, парень, все истинные драконы крылаты. Только по эту сторону Грани у нас отняли даже небо.
Помолчав, он встряхнулся и продолжил:
– В пещере жили смешные существа, похожие на человеческих детей. Они согласились пропустить нас за Грань в обмен на яйцо белого дракона. Мы рискнули – и оказались здесь. Долго искали мы белых драконов, видели много странного и страшного, и наконец, год спустя, нашли свою цель. Молодая белая драконесса одиноко жила в пещере на склоне во-он того вулкана, – охотник указал на едва видимую вдали гору.
– Но вас не пустили обратно? – с замиранием сердца спросил мальчик.
– Нет, – улыбнулся Ингельд. – Разве могли мы отнять у белой драконессы единственное, чем она дорожила – ребёнка? Полететь с нами она отказалась, и так вышло, что мы остались здесь.
Он медленно опустил голову.
– Вскоре моя подруга тоже принесла яйцо, и спустя положенный срок, из него вылупился дракон. Мой сын. Десять лет все мы пятеро жили дружной семьёй, но однажды, в проклятый день, сын белой драконессы не вернулся с охоты. Мы полетели его искать. И вскоре нашли. Пробитым насквозь, изуродованным, без чешуи и хвоста. Странные следы окружали несчастного, никто из нас не встречал таких зверей.
Ятти вздрогнул.
– А... разве в то время здесь люди не жили?
– Нет, – глухо ответил Ингельд. – Это было очень давно.
Он обратил к мальчику горящие глаза.
– Я приказал драконессам вернуться в пещеру, и дальше полетел один. За это решение я не устаю благодарить судьбу, поскольку иначе моё проклятие пало бы и на них.
– Проклятие?! – Ятти отпрянул.
Охотник помолчал.
– Я нашёл селение зверей, убивших малыша. Они охотились на вигеров, ты их видел, и покрывали шкурами крыши домов. Я уничтожил их всех, превратил селение в кровавый фарш. Ненависть и гнев слепили меня.
Ингельд судорожно вздохнул.
– Через месяц к нашей пещере приблизился большой отряд охотников. Это были совсем другие люди – с арбалетами, в блестящей броне. Теперь-то я знаю, откуда они взялись, но тогда...
Он стиснул зубы.
– Первой погибла белая драконесса. Она знала, на что идёт, но всё равно попыталась отвлечь охотников, чтобы мы с малышом успели спастись. Только мы не успели. Дольше всех прожил я: они пронзали меня гарпунами и били копьями, а я всё жил, жил, жил, и тянулся к своему убитому сыну. Не дотянулся.
Ингельд глубоко вздохнул.
– Не знаю, сколько прошло времени, но однажды я очнулся человеком. Человеком с памятью дракона. Позже, много лет спустя, один маг объяснил, как это стало возможным. И сказал, что охотники, убившие мою семью – теперь драконы.
Ингельд встал. Ятти, дрожа, смотрел на него снизу-вверх.
– Я задал всего один вопрос: как отличить их от настоящих, – сказал охотник. – Маг рассмеялся. «Настоящих?» – переспросил он. «Настоящих истребили тысячи лет назад! Цепочка дракон-убийца-дракон ни разу не прерывалась. Только детёныш, рождённый в плотском союзе, будет истинным драконом, но долго он не протянет – люди хотят жить вечно...»
Ингельд зажмурился.
– И он сказал ещё кое-что, – тихо произнёс охотник. – «Бывает и так,» сказал он, «Что пара ложных драконов вступает в союз и приносит яйцо, которое они отдают людям в обмен на золото и серебро. Ведь даже старик, убивший дракона, получит новую жизнь.»
– О, боги... – прошептал Ятти.
– Боги? – медленно повторил Ингельд. – Ты должен быть благодарен богам. Ведь они наградили нас счастьем.
Он скрипнул зубами.
– Счастьем жить вечно. Убей и живи, или умри – и подари новую жизнь своему убийце. Разве не благодарности заслуживает такой дар?
– Это проклятие... – сквозь слёзы ответил Ятти.
Ингельд горько улыбнулся.
– Выходит, мы прокляты счастьем.
Подняв гарпун, бывший дракон обернулся к утёсу, нависшему над долиной.
– Жди здесь, – приказал он мальчику. – Я исполню твою мечту. Когда взойдёт солнце, поднимись на скалу. Увидишь умирающего дракона; я раню его так, чтобы к рассвету жизнь едва теплилась. Они живучие, эти твари. Мне ли не знать. Вырви гарпун из его тела, добей – и живи...
Внезапно Ингельд опустился на колено и схватил Ятти за плечо.
– Только помни: рано или поздно – ты встретишь меня.
Резко встав, он отвернулся и зашагал к скалам.
Одинокая фигурка мальчика посреди ледяной долины медленно удалялась в прошлое. Рассмеявшись, Ингельд затянул весёлую песню на родном языке.
Его ждал дракон, бывший когда-то человеком, убившим дракона. Его ждала месть.
«Умирая, дарить жизнь, убивая, принять дар...»
– Чёрта с два! – Ингельд перебросил гарпун в другую руку и ускорил шаг.
Грань
Первой опомнилась Айко. Выбравшись из сугроба, она отряхнулась и помогла подняться Тагату. Обнажённый ярр дрожал от холода.
– Где моя одежда? Где оружие?
Драконесса провела когтем по левому рогу, ища золотое кольцо.
– Похоже, озеро перенесло только нас. Снаряжение пропало.
– Сам вижу, – огрызнулся Тагат. – Мне придётся сменить форму, иначе заледенею.
– Давай, – Айко отвернулась. Смотреть на оборотня во время трансформации считалось оскорбительным.
