Она не хотела брать, я видел. Она привыкла сама. Не просто привыкла, она так хочет. Я понимаю, что она воспринимает меня не только, как отца Ильи. Но еще и как человека, который посягает на ее независимость.
— Бери, — сказал я. — Это же не для тебя. Для сына.
Яна взяла. Свернула трубочкой, сунула в сумку, и ушла по другую сторону катка, словно даже просто стоять рядом со мной ей было невмоготу. На лед Илюшка выехал. Каток был полон людей самого различного толка. Но сын… маленький такой. Глаза горят. Пряди светлых волос подпрыгивают, когда он разгоняется и вдруг совершает в воздухе поворот, словно фигурист. Лед — его стихия. Остальные расступились, уступая ему место.
Я с трудом оторвал от него взгляд. Посмотрел на Яну, нас с ней разделял лед. И буквально, и в переносном смысле. Она была… такой хрупкой. Красивой. Спина гордо выпрямлена. И так удивительно, что эта чужая, по факту, уже мне женщина, все равно останется немного родной. Навсегда.
Глава 4. Яна
Наверное, меня просто тянуло к мужчинам авантюрного склада. После расставания с Ярославом мне просто не хотелось. Никого, ничего. Ни даже для здоровья, как спрашивали мои подруги — тебе разве не хочется секса? Не хотелось. Хотелось только ребенка в охапку и думать, что делать дальше.
А потом случился Антон. Через несколько лет, когда я уже вернулась с сыном в город. И я рискнула. С ним было легко, отчасти тем, что его было мало в моей жизни, он мотался по всей России, часто его заносило за рубеж, и я не могла не видеть его по пару месяцев. А потом он приключался. Вот сейчас приключился.
— Детка, — позвонил он. — Я соскучился.
Я закатила глаза. Нет, развеяться, сходить куда-нибудь и я не прочь, но столько всего свалилось разом. Да и Света, девушка, что сидела с Илюшей если мне нужно было уйти надолго, была не в городе.
— В следующий раз, — обещала я
Выходные почти благополучно прошли. Коробка с новыми коньками заняла место на тумбе в комнате сына, но когда пришло время ехать на тренировку, он взял с собой старые. Я отметила этот факт, но на ребенка решила не давить. Пусть сам решает, что делать с этим подарком.
А потом, следующим днем проходила мимо приоткрытой двери его комнаты и замерла. Он стоял с этими коньками в руках, разглядывал их почти любовно. Меня с головой захлестнуло безудержное желание дать своему ребенку целый мир. И одновременно горькое осознание ограниченности своих возможностей. Я работала, я старалась, я зарабатывала. Но львиная доля моего заработка уходила на ипотеку, я копила деньги, чтобы перекрыть скорее ненавистный долг. Илюшка знал. Он был чудесным мальчиком, мой сын. Он никогда не просил лишнего. Но эта невозможность дать своему ребенку то, что он хочет… Горечь подкатила к горлу, я с трудом ее сглотнула.
Вечером я подошла к нему во время приготовления домашнего задания. Оно в первом классе было немудреным, вроде даже не обязательным, но мы старательно делали все, что говорил педагог. Илюшка выписывал строчки из слов округлым почерком, пыхтя от сосредоточенности.
— Я люблю тебя, — сказала я.
— Я тоже, — удивился он. — Ты такая… Как будто что-то должно случиться. У нас все хорошо?
У нас все было настолько хорошо, насколько могло быть. И было бы еще лучше, если бы Ярослав о нас не вспомнил. Но…
— Носи коньки, — улыбнулась я. — Если они тебе нравятся. А то вырастет нога, потом не налезут и будет обидно.
— Можно? — уточнил Илья. — Ты не любишь его, я же вижу…
— Зато тебя люблю. А это главное.
Не рассказывать же ребенку, которому еще восьми нет, о том, что когда-то я любила его отца больше всего в мире. А потом родился он, мой маленький сын. И все изменилось. Во мне проснулась… Наверное, просто мама, без высокопарных слов. И сразу стало мало. Мало того, что Ярослав мог дать. Мало стабильности, мало денег, мало самого Ярослава в нашей жизни. Много было только тараканов в той съемной квартире, да и у меня в голове.
Илья улыбнулся и на пятничную тренировку взял с собой новые коньки. Антон, который знал расписание наших тренировок и то, что я коротаю ожидание в ближайшем кафе приехал без предупреждения. Наклонился, поцеловал меня, обдав ароматом дорогой туалетной воды.
— Я соскучился, — снова пожаловался он. — Завтра суббота. Когда мы увидимся, как не в субботу?
— Не могу, — мой голос был мягок, но тверд. — У нас… У нас отец объявился. Отец Ильи.
И рассказала. Своему папе не звонила еще, не хотелось тревожить, да и излишней опеки тоже не хотелось. Но поделиться было нужно. Обсудить. Рассказывала по факту, не приукрашивая, не пытаясь выставить себя в лучшем свете. Антон внимательно выслушал, похлопал себя по карманам, по привычке ища сигареты, потом вспомнил, что мы в кафе и огорченно вздохнул.
— М-да, — сказал он наконец. — Но если ты решила, что не будешь гнать его, тебе нужно смириться с его присутствием в вашей жизни. Ему точно нужны лишь свидания с сыном, не с его мамой?
— У него обручальное кольцо на пальце, — сухо ответила я.
Время тренировки подходило к концу, мы вышли на улицу, Антон с удовольствием закурил. Он явно напряженно о чем-то думал, пока мы шли к спортивному комплексу под противным снежным крошевом, что сыпалось с темнеющего неба.
— Ты должна дать ему шанс, — родил он гениальную мысль. — Завтра суббота. Тебе все равно придется ехать на встречу с ним. И что, вы будете два часа обмениваться ненавидящими взглядами? Это время можно провести куда более приятно.
— Нет, — твердо сказала я. — Они виделись только два раза, я не готова.
Антон и Илья ладили друг с другом, благо виделись редко и не считали друг друга за конкурентов. Они смеялись и дурачились, на прощание Антон поцеловал меня в щеку. У меня было твердое правило насчет свиданий — никогда у меня в квартире. Это казалось мне неправильным. Поэтому свидания приключались нечасто, когда Света могла посидеть с сыном, заканчивались в гостиницах или у Антона дома. Мы не виделись больше месяца. Мне бы хотелось сходить в ресторан, но… На этой ноте мы и расстались. А суббота была уже завтра.
— Я знаю, что ты против, — начал Ярослав. — Но мы подписали все необходимые документы. Ты вполне могла бы отпустить нас одних на пару часов. Меня пригласили на пейнтбол. Состязание. Как раз для детей от семи лет и их отцов. Но билетов только два… Больше просто нет.
Я сразу же заподозрила, что билетов два специально. Чтобы не брать меня с собой, чтобы не обмениваться, как и сказал Антон, ненавидящими взглядами поверх головы Илюшки, чтобы он, не дай бог, не увидел. Я хотела отказать. Но против меня три фактора. Первый — загоревшиеся глаза Ильи. Второй — суббота, Антон. И третий — мои комплексы. Наверное я, как и любая мать, что растит ребенка одна, слишком сильно переживаю, что многое ему не даю. Просто потому, что я мать. И что многие мальчуковые развлечения проходят мимо нас. Да, я могу пойти, но как бы я смотрелась в турнире сыновья против отцов? Как престарелая лесбиянка?
— Хорошо, — ответила я. — Но… Сколько длится игра?
— Два часа.
— Через два часа я позвоню.
Я слишком привыкла полагаться только на себя. И что мы с сыном одни против всех. И сейчас мне было почти физически больно. А вдруг Илья поранится, а меня не будет рядом? Вдруг его обидят, а я не смогу защитить его? Потому что меня нет! Ярослав понял мои терзания без слов. Посмотрел на меня, чуть склонив красивую, бессовестную голову, улыбнулся одними лишь уголками губ.
— Дети должны взрослеть, — сказал он. — Илья уже не маленький. Рано или поздно тебе придется оторвать его от своей юбки.
— Да, — едко бросила я. — Наверное, для тех, кто видит своего ребенка раз в семь лет, они и впрямь взрослеют очень быстро.
На языке вертелись еще фразы, но пришлось его прикусить — Илья вернулся. Мы обменялись еще парой фраз. Я уже жалела, что согласилась, но сын… Я попала в ловушку своих же комплексов и страхов.
