Впереди громоздился лес — буйное переплетение деревьев и лиан. А уже за ним до самого горизонта лежало спокойное зеркало океана.
Крохотная девичья фигурка, ломкая, длинноногая, не торопясь двигалась по направлению к оставшейся далеко позади Ферме. Руки едва приметно двигались в такт неслышной мелодии. А в мыслях наверняка танцевали единороги.
«Следи-ка лучше за равновесием!» — пробрюзжал про себя Кратов.
Где-то над лесом он вдруг сообразил, что именно у Риссы он и слямзил гравискейт.
* * *
По этой тропинке давно не ходили. Во всяком случае, это было бы затруднительно. Лианы, разительно напоминавшие собой упитанных змей, — кабы не зеленые лохмы лишайника, а то и паутины, — внаглую свисали до самой земли. В рытвинах стояла черная неживая вода. Тонкие плети какого-то бесцеремонного и чрезвычайно колючего кустарника так и норовили если не выхлестать глаза, то хотя бы расцарапать физиономию. Следов не было — ни старых, ни новых. Чертыхаясь, Кратов притормозил и спрыгнул со скейта. Недалеко же он на нем добрался… Пригибаясь и пробуя почву носком, он сделал несколько шагов. Прислушался.
Прислушаться было к чему.
Собственно, он услышал это еще утром, когда вместе с Майроном конвоировал бубоса. Хитрый мальчишка то ли тоже все прекрасно слышал, то ли просто знал, что имеющий предрасположенность к эмо-фону да услышит, и сразу же попытался сбить его со следа. «Нет, нам прямо!..» И сбить-то он толком не сбил, и любопытство неуемное разбудил, да и насторожил, впрочем. Что еще за тайные тропы, когда кругом дети?! Хотя, если поглядеть на все рассудительно и хладнокровно, как раз там, где бродят стада непуганых детей, и должны быть тайные тропы. Широкие и узкие, в ласкающем сердце изобилии. Кратову бы в его детстве не барханы и такыр, а вот такие джунгли под бок, уж он бы со товарищи вытоптал в самых дебрях не один десяток самых что ни на есть засекреченных, только ему ведомых троп…
Но два простых обстоятельства никак не давали ему ожидаемого покоя.
Обстоятельство первое: не детские ноги протоптали эти стежки-дорожки, что выходят невесть откуда и невесть где исчезают. И уж тем паче не взрослые. Ни единого следа босых ступней, а также сандалий, кирзовых сапог и бальных туфелек.
Обстоятельство второе: он просто стоял и разглядывал сырую землю, раздумывая, не пойти ли ему выяснить, куда заведет его нелегкая, и что в конце пути его ожидает,.. а все это время из непролазной чащобы за ним наблюдали чужие глаза. Глаз была не одна пара, и даже не десяток. Наблюдали без большой злобы, но и без искреннего радушия, впрочем. А за этими взглядами наплывали вполне отчетливые мысли. Так что взгляды принадлежать ни птичкам, ни обезьянам (что здесь, вне всякого сомнения, водились, но вели себя удивительно тихо) никак не могли.
Мысли были, если сопоставить их с известными Кратову способами толкования эмо-фона, примерно такие: не доверяем мы тебе, друг-пришелец. Непонятны нам твои намерения, неясно нам, чего ты тут разнюхиваешь и чего желаешь. Так что, братец, убрался бы ты отсюда восвояси, да поскорее…
И что-то в эмоциональном спектре было необычное. Такое, чего он на своем опыте общения с людьми прежде, кажется, не встречал и оттого интерпретировать толком не мог. Но в то же время определенно знакомое, возникавшее в иной обстановке и крепко подзабытое.
Кратов медленно выпрямился. Не совершая резких движений, огляделся — в слабой надежде обнаружить хоть кого-то из хозяев этих негостеприимных мыслей. Лес молчал, наглухо укрывшись зелеными занавесями от посторонних глаз.
Кратов сосредоточился. Ему нужно было совладать со своими эмоциями. И заодно придать им окраску, подходящую для контакта. На случай, если кто-то там, в непроницаемой зелени, так же, как и Он, способен читать эмо-фон… Это было нелегко, но попытаться следовало.
Итак: покой и душевная гармония. Достоинство. Уверенность. Доброжелательность.
«Я никому не нанесу обиды».
«Мы не верим, — едва слышно откликнулся лес. — Мы никому не верим».
И вдруг в один миг, разом, превратился в содом из тупого птичьего галдежа, перепуганного обезьяньего ора и обычного миллионолистого шороха.
* * *
— Heт, это имя мне ни о чем не говорит, — пожал плечами учитель Тонг. — Никогда не слышал. Могу вас заверить, что за все время существования Фермы здесь не появлялся человек с таким именем. У моих питомцев имена — тоже испытание не для немощного языка, но такое я бы непременно запомнил.
— Он мог назвать любое другое имя, — сказал Кратов.
— Конечно, — согласился Тонг. — А как он выглядит?
— Сейчас? — Кратов смущенно засмеялся. — Не знаю. Двадцать лет назад это был черноволосый, хорошо сложенный, энергичный молодой человек. И ни к чему не склонный относиться серьезно. Боюсь, теперь в нем от того, прежнего, мало что сохранилось.
— Может статься так, что вы сами его не узнаете при встрече.
— Полагаю, этого не случится. Не так давно мы уже встречались… мыслями. И сразу узнали друг друга.
— Вы читаете мысли?
— Не мысли — эмо-фон. Я много практиковался.
— Что же я сейчас о вас думаю?
— А бог вас разберет… — Кратов испытующе разглядывал сморщенную коричневую маску, что вот уже лет пятьдесят заменяла учителю Тонгу лицо. Ему сразу вспомнились загадочные лесные взгляды без глаз. — Чувствую только, что вы не слишком мне доверяете, хотя и сами не понимаете, отчего. И… вы были бы не против, чтобы я поскорее убрался с острова.
— Это явное преувеличение, мягко заметил учитель Тонг.
— Пустяки, я не обижен. Вы не доверяете мне потому, что рассказанная мною история и впрямь не выглядит чересчур убедительной. Что — это за друзья, которые не встречались целую вечность и могут разминуться, столкнувшись нос к носу?! А хотите от меня избавиться, чтобы не иметь лишних хлопот сверх того, что причиняют вам подопечные. Хлопот, насколько я могу судить, у вас полон рот…
— Это справедливо.
— В самом деле, друзьями нас назвать трудно. И уж определенно он меня таковым не считает. Он не хочет меня видеть. Но, если я что-то понимаю в психологии, перед тем, как сгинуть в безвестности окончательно, он должен испытывать мучительное желание узнать, зачем я его ищу.
— А он знает, что вы его ищете?
— Знает.
— И все же избегает встречи лицом к лицу? Это странно. Но еще более странно, что вы разыскиваете его здесь. Это Ферма. Такое место, где разводят животных.
— Очень необычных животных, как я успел заметить. Например, штамм «Горгона Икс Пять». И не только разводят…
— И, конечно же, не животных, а бионтов. Вы ощущаете разницу?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
