Он, мент этот хитрожопый, все лезет со своими пакостными вопросами. Куда ты лезешь, ментяра? Кто ты такой? Получаешь зарплату в стошку баксов, живешь в "хрущобе" - сиди и не рыпайся. Вошь ты, таракан... таких вообще на порог приличного дома пускать нельзя. Я вот вашему начальнику позвоню - тебя мигом на место поставят... И звонят. И жалуются. И клевещут. Как только чувствуют, что следак зацепился за верный след - звонят. Потому что "может пострадать доброе имя покойного"... А может еще и пострадать "доброе имя родных". А может и вообще статься, что родные из категории свидетелей переидут в совсем иное качество. Прецеденты известны.
И начинаются звонки. А уж уровень звонка зависит от уровня покойника. Если завалили владельца трех ларьков у метро, то звоночек навряд ли поднимется выше районного прокурора или чиновника из мэрии... А ежели жертвой пал управляющий банком, владелец телеканала или депутат Думы? А если в качестве свидетелей по делу нужно допрашивать приятелей нашего героя: министров, других депутатов, звезд эстрады, генералов Генштаба, вице-премьеров, советников президента?
А ведь все это уже было неоднократно, это "уже проходили". Никак не вызвать майору милиции или следаку прокуратурскому вице-премьера на допрос повесткой... не поедет к нему вице-премьер. В лучшем случае он уделит нашему майору полчаса времени для беседы в своем кабинете. Но это в лучшем случае... Реально же он просто позвонит генералу - начальнику майора, а уж генерал (не лично, а через полковника) передаст бедолаге свое... как бы помягче-то?.. Неудовольствие.
Круг, как видите, замкнулся. Круг оказался, как принято говорить, порочным. Еще приходят на память слова о круговой поруке. В общем, называйте как хотите, но работать следакам довольно часто не дают. Нет - Боже упаси! - не запрещают. Напротив, и начальство, и ближайшее окружение потерпевшего бьют в колокола, настаивают на скорейшем раскрытии... даже премии устанавливают и через прессу привлекают общественное внимание. Но работать реально не дают. И это тоже факт, о котором сотрудники правоохранительных органов говорят в частных беседах... без диктофона и бумаги, без упоминания фамилий и конкретных дел:
- Ты не представляешь, какой это геморрой. Засада! Катастрофа! Ежели завалили какого-нибудь упыря с депутатской ксивой - беда. Только начинаешь его корешей-партнеров шевелить - косяком, как перелетные птицы, летят запросы, протесты, заметки в прессе, телефонные звонки. Начальство ножкой топает: ты, блин, дело раскрой, но так, чтобы мне из Москвы не звонили... иди, блин, работай! Вот, когда соседи нанимают пэтэушников, чтобы в коммуналке бабушку одинокую завалить из-за ее комнаты с клопами... тогда - да! - работать никто не мешает. Бери всех подряд, закрывай в камеру на десять суток и коли. У них ни родни влиятельной нет, ни денег на услуги какой-нибудь там Падлы или Срезника... глядишь, и раскрылось дело-то. А там, где закручены большие бабки или громкие фамилии,- труба. Потому что в процессе серьезного расследования неизбежно всплывает масса негатива. А это никому не нужно... кроме нас - ментов и вас - журналюг. Так что - извини - за кружкой пива мы с тобой можем поговорить, а ежели тебе захочется взять официальное интервью... извини. Сам все понимаешь.
Добавить к словам матерого опера, который зубы съел на убое, пожалуй, нечего... Впрочем, говорить можно долго. Очень долго. Ясно, однако же, одно: сегодня мы живем в глубоко криминальном обществе. За последние десять лет в России появилось очень много людей, которые умеют взрывать, стрелять, резать. Которые прошли через войну и психологически готовы к убийству... предложение в этой сфере опережает спрос. Даже несмотря на то, что есть достаточное количество людей, которые могут заплатить за убийство. И платят.
А в обществе в целом царит такой психологический фон, когда возможно, все... Киллер - навсегда?
* * *
Пока забросили в Большой дом очередной запрос, пока торчали в "пробке" на Фонтанке... в "Феникс" приехали только через полтора часа. Зеленцов ожидал их у входа. Он стоял под козырьком, курил неизменную сигарету, разговаривал с охранником. Возле их ног покачивались бутоны роз, горела под колпаком свеча. Капли дождя стекали по стеклу, как слезы... Любопытно, подумал Петрухин, всплакнул ли кто-нибудь по Образцову? Всплакнул ли кто-нибудь по человеку с выразительным прозвищем Людоед?.. Возможно, что и нет...
Зеленцов увидел "фердинанд" и приветливо помахал рукой. Потом что-то сказал охраннику. Тот выскочил из-под козырька и убрал "фишку", закрывающую место на стоянке. "Фердинанд" занял место, принадлежавшее ранее "мерседесу" Людоеда.
В кабинете у Зеленцова жалюзи были закрыты и горела настольная лампа. В ее свете густой сизой волной плыл сигаретный дым.
- Ну, что скажете, коллеги? - спросил Костя. Ему, видимо, не терпелось услышать о результатах, и он забыл предложить гостям напитки. "Тактичный" Петрухин напомнил.
- Семен Семеныч! - воскликнул Зеленцов и напитки предложил. Купцов выбрал сок, Петрухин - пиво. Выждав для приличия полминуты, Костя повторил вопрос: что, мол, коллеги, скажете?
- Вот этот телефончик, - сказал Купцов и показал номер, - принадлежит "Манхэттену". Не подскажешь, кому конкретно?
- Погоди,- сказал Зеленцов.- Сейчас посмотрю.
Он взял пухлую, похожую на старый молитвенник, записную книжку. Полистал, нашел то, что искал, и ответил:
- Приемная... А что?
Партнеры переглянулись. Они и сами предполагали, что телефон установлен в приемной (не зря же именно этот номер фигурировал в "Желтых страницах"), но все же был шанс, что у Зеленцова есть какая-то иная информация, и. он, посмотрев на номер, скажет: ба, да это Иванова номер...
- Приемная, - сказал Костя. - А что?
- Да нет, ничего,- отозвался Петрухин.- Именно по этому номеру звонил один из убийц твоего Людоеда.
- Э-э, мужики-по этому номеру сто человек в день звонят. Спроси у секретаря кто звонил - она и не вспомнит.
- То-то и оно, что сто человек в день. А что за фирма этот "Манхэттен"? Что у вас с ними за дела?
- Херовые дела, - сказал Зеленцов. - Фирма-то у них мощная. Будь здоров, какая фирма - склады, магазины, перевозки. Из Европы продукты гонят, на таможне все схвачено. В общем, крепко стоят ребята. А заправляет там у них Мит-рофанов Евгений Борисыч. Формально он совсем никто, транспортным отделом, что ли, заведует. Но мазу там держит именно он.
- Прокачивал его?
- А как же. Питерский, сорок шесть лет. В восемьдесят пятом осужден Василеостровским судом на пятерочку за разбой. На подхвате у него ходит подельник по тому самому разбою, якобы авторитет Кирюша Коровин, он же Бодуля. Бодуля получил тогда восьмерик. Видать, тогда он был покруче... Сейчас - никто. Алкаш запойный. В своей Твери он, может, и авторитет, но здесь мазу держит Митрофан. А Бодуля только на подхвате.
- А почему "в своей Твери"? - спросил Купцов. - Он что - тверской?
- Тверской, - кивнул Зеленцов. Петрухин посмотрел на Купцова. Купцов на Петрухина.- Тверской алкаш... А что?
- Потом объясню, - сказал Петрухин. - Так какие, говоришь, отношения у "Феникса" с "Манхэттеном"?
- Говорю прямо: херовые. Наш Людоед затеял, видишь ли, строительство торгового центра. Но это же требует сумасшедших инвестиций. Просто немереных бабок... Тут и подвернулся "Манхэттен" с предложением партнерства. Они готовы поучаствовать, во-первых, финансово. А во вторых, предложили в качестве взноса свои таможенные возможности. В центр ведь требовалось немало импортного оборудования. Если "разумно" платить таможенные пошлины, то сэкономить можно круто. Понятна суть?
- Чего же не понять? - сказал Петрухин. Купцов кивнул. Зеленцов прикурил сигарету от окурка и продолжил:
- Довольно долго шли переговоры. В таких делах масса нюансов, и каждый хочет выторговать себе наиболее вкусные условия. В общем, я тут не особо компетентен и не буду вам вкручивать, что чего-то просекаю. Знаю только, что наш Людоед и Митроха вроде бы договорились...
- Вроде бы или точно? - спросил Купцов.
- Договорились, - махнул рукой с сигаретой Зеленцов. - Точно договорились. И уже даже началось строительство... Но в один прекрасный момент Митроха заявил, что его не устраивают условия распределения прибыли. Понятна суть?
- Чего ж не понять? - сказал Петрухин.
- Людоед, конечно, ответил гражданину Митрофанову: нет, брат, это не тема для дискуссии. Через неделю после этого его и завалили...
Купцов допил сок, поставил стакан на стол и сказал:
- Любой адвокат в аналогичном случае заметит: "после этого" еще не означает "вследствие этого".
- У тебя еще есть сомнения? - спросил Петрухин.
- Нет. У меня, мужики, никаких сомнений нет... Но ведь господа руководители "Феникса" хотят за свои десять тысяч баксов получить что-нибудь более весомое, чем мое "внутреннее убеждение". Так, Костя?
Сигаретный дым сгустился до физически ощутимой плотности. Зеленцов кивнул.
