Рейтинговые книги
Читем онлайн И узре ослица Ангела Божия - Ник Кейв

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 68

Все капканы у Па были самодельными. Со временем я догадался, что они были прямым порождением той неукротимой и чуткой ненависти, которую мой Па испытывал к миру и всему, что в нем есть.

Он отыскивал в куче мусора металлический лом — детали автомобилей, колпаки от колес, решетки радиаторов, проволоку и скобы, пружины и петли, ржавые гвозди, жестянки из–под краски, канистры для бензина, стальные цилиндры, медные трубки, свинцовые трубки, гайки и болты, старые кастрюли, ножи и вилки, стальные листы, цепи и подшипники, — а затем, с помощью клещей, напильников, пассатижей, кусачек, огня и медной проволоки, наковальни и молотков для жестяных работ с головками из свинца, он разогревал, гнул и ковал эту рухлядь, придавая ей чудовищные формы, вырезая и затачивая зловещего вида зубцы, припаивая и прикручивая жестяные шипы и клыки гвоздей с обкусанными головками, пока все это не начинало выглядеть как тяжелые черные челюсти.

Тогда в них уже лишь с большим трудом угадывались бывшие стальные пластины, гусеничные звенья или трубы автомобильных бамперов, в которые для веса Па насыпал болты или камни. Затем он прилаживал пружину, крючок для приманки, защелку и спусковой механизм. Потом густо умащал все приспособление черным, едко пахнувшим солидолом, мрачно блестевшим на жестоких, загнутых назад зубьях. И наконец, Па раздвигал руками скользкие стальные челюсти и ставил пружину на взвод. Маслянистые клыки оскаливались в бесстыжей улыбке, роняли вонючую, словно жир скунса, слюну и требовали пищи.

Затем Па спускал пружину, засунув в капкан ручку от метлы, и с удовлетворением смотрел, как стальные челюсти крушили дерево в щепки.

У него не было какого–то одного чертежа на все случаи. Вернее, если он и был — в том смысле, что во всех капканах чувствовалось нечто родственное, — то заключался в бессмысленной и изобретательной жестокости их устройства. Даже маленькие капканы — те, что на крыс и на скорпионов, — имели устрашающий вид.

Дело в том, что назначением всех этих устройств было хватать и увечить, не убивая сразу. Мертвые животные Па были не нужны. Ловушки для ящериц он делал из тонкой проволоки и обойных гвоздей, ловушки для диких кошек — из металлических ведер, утыканных изнутри гвоздями. Большие уродливые капканы обладали такой мощью, что крушили кости диких тварей, бродивших по кручам на краю долины и наполнявших ночь своим воем, лаем и хохотом.

Делал он и устройства попроще, вроде проволочных петель с привязанными к ним острыми осколками стекла или листов жести с прорезанными в них отверстиями с зубчатыми краями (их следовало раскладывать на дне канавы).

Делал и хитроумные механизмы с целым набором спусковых крючков. Эти не только хватали добычу железными челюстями, но и опутывали ее сетью.

Устраивал Па также ловчие ямы, которые наполнял смесью кислот, крапивой или живыми крысами.

Каждое утро Па сперва нагружал нашего мула звенящими черными железками, пока у того не начинали подгибаться ноги, потом решал, где сегодня расставить ловушки, и, наконец, прикрикнув на мула, отправлялся в путь.

Не успевал он поставить последний капкан, как в первом уже кто–то плакал, словно малое дитя.

Вечером Па обходил ловушки и на закате солнца возвращался домой с мулом, навьюченным шестью–семью дерюжными мешками. В одних мешках что–то извивалось, билось и лягалось, в других — рычало и шипело. Па привязывал мула к шесту, торчавшему возле старого заброшенного бака для воды на высоком деревянном помосте, а затем карабкался с бьющимся в руках мешком по рахитичной лестнице. Он вытряхивал содержимое мешка в бак и возвращался на землю за следующим. Вытряхнув последний мешок, он накрывал бак сверху крышкой из металлической сетки, а затем усаживался на высокий табурет, поставленный им на помост, и внимательно вглядывался внутрь бака.

Па восседал на вершине своего шаткого трона на высоте двадцати футов над землей и, подобно безумному императору, созерцал резню, вершившуюся на покрытой ржавчиной арене.

Внимательный наблюдатель вроде меня мог заметить, как при этом сжимались его маленькие кулачки, белели костяшки пальцев и вены выступали на напрягшемся лбу. Опершись на край, Па смотрел в темные глубины бака, и его маленькие пытливые глазки бегали из стороны в сторону.

VIII

Ее звали Кози Мо.

Она стояла, слегка откинувшись назад, в проеме двери. Она жила в фургоне на вершине холма.

И было ей от роду двадцать шесть лет.

На Кози Мо влажно блеснул легкий шелковый халатик, и тут же стрекоза присела к Юкриду на колена.

Ногти на пальцах ног Кози Мо, безбожно сколотые, покрывал, тем не менее, толстый слой красного лака. Тонкие белые руки расслабленно висели вдоль боков. Они раскачивались из стороны в сторону, когда Кози Мо переступала с носка на пятку, с пятки на носок, с носка на пятку.

У ног Кози Мо, на ступеньках лестницы, стояла открытая настольная косметичка.

В ней на подушке из разноцветных ватных шариков покоились крохотные флакончики из кобальтового стекла. И в каждом флакончике были духи.

Кози Мо вынимала из какого–нибудь флакона притертую пробку, и Юкрид, оцепенев, глубоко втягивал ноздрями пропитанный лавандой воздух. Сперва она слегка душила ямочки за ушами, затем массировала впадинку пониже затылка влажным желтым ватным шариком.

Кожа на ее руках была безупречной, не считая локтевых сгибов, в которые она регулярно вонзала иглу. От этой иглы ей казалось, что хрупкие кости становятся гибкими: слабые члены ее наполнялись приятной истомой, а прекрасное тело начинало содрогаться в конвульсиях под шелковым покровом. И тогда тонкое облачение казалось единственной преградой, удерживавшей слабую искру жизни в теле Кози Мо.

Халатик застегивался на десять перламутровых пуговок. Две пуговки сверху и две снизу были расстегнуты. Порывы легкого летнего ветерка приподнимали полы халатика, а груди Кози Мо высоко вздымались при каждом ее вдохе.

Длинные соломенные волосы Кози Мо были зачесаны назад и скреплены десятком разноцветных заколок, тяжелые веки полуопущены, а губы беззвучно шевелились в такт словам полузабытой песенки: Мне тьма не страшна, Хоть костер мой угаснет во тьме…

Солнце клонилось к горизонту, когда до Юкрида, замершего в кустах, донеслась пара строчек Он слушал музыку ее прерывистого дыхания, звучавшую в такт покачиванию тела.

Затем Кози Мо неторопливо спустилась на несколько ступенек, приложила ладонь ко лбу и стала всматриваться в сторону идущей вверх по склону дороги. Урча и вздымая тучи пыли, в гору взбирался маленький пикап. Юкрид отпрянул в кусты, и в сердце у него неприятно кольнуло.

Кози Мо повернулась на каблуках и быстро скрылась в полумраке фургона. Юкрид продолжал следить за открытой дверью, а звук мотора становился все ближе и ближе.

Через некоторое время Кози вновь появилась в проеме двери и вновь принялась покачиваться с носка на пятку, с пятки на носок, но теперь движения ее тела выглядели обдуманными и нарочитыми. Юкрид, завороженный ее роскошным телом, заметил внимательным взглядом, что сверху на халатике было расстегнуто уже три пуговки.

Он увидел рот Кози Мо. Густо–густо накрашенный жирной красной помадой.

Ты всегда будешь рядом…

Юкрид обратился в бегство. Он возвращался тем же путем, которым явился.

Когда пикап поравнялся с Юкридом, Юкрид присел и спрятался за пнем.

IX

Вот что мне удалось вычислить:

К тому времени, когда луна поднимется над вершинами тех деревьев — то есть примерно через шестьдесят минут, — душа моя уже покинет мир сей, и нет такого чуда, которое могло бы задержать ее здесь. А мое бренное тело, которым она некоторое время обладала и которым она обладает и сейчас, когда я мысленно произношу эти слова, также уйдет из мира сего, и глубины поглотят составляющие его кости и плоть.

Я говорю «шестьдесят минут» так уверенно, поскольку вычислил эту величину с определенной точностью, воспользовавшись солнцем в качестве часов. Я нахожусь в трясине, охваченный воспоминаниями уже не менее тридцати минут, и тело мое погрузилось уже на полную треть своей длины (если принять за основу распространенное мнение, будто человеческое тело состоит из трех частей примерно равной массы, а именно: головы с плечами и руками, торса и, наконец, чресл вкупе с ногами). Если же отбросить в сторону предположение, что скорость погружения возрастает по мере того, как жижа поглощает мой вес, увеличивая тем самым свою всасывающую способность, и пренебречь при расчетах (как это сделал я) тем, что выталкивающая сила возрастает по мере погружения тела, то произведенные вычисления, скорее всего, верны. Однако упомянутые факторы вряд ли можно не принимать во внимание, если добиваешься известной точности вычислений. А поскольку учесть все это (по крайней мере, учесть точно) я не в силах, то мои вычисления следует рассматривать в лучшем случае как гипотезу, а в худшем — как невежественный бред. В свете всех этих рассуждений я вынужден с необходимостью согласиться с пословицей, говорящей нам, что «только безумец считает, сколько раз по нему звонят», хотя я и не вполне уверен, подходит ли эта пословица по смыслу к моему случаю.

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 68
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу И узре ослица Ангела Божия - Ник Кейв бесплатно.
Похожие на И узре ослица Ангела Божия - Ник Кейв книги

Оставить комментарий