дальнейшее улучшение планирования и управления крупными экономическими пропорциями во всём народно-хозяйственном комплексе страны. Лично глава Госплана СССР Николай Алексеевич Вознесенский, которого ряд современных авторов (О.В. Хлевнюк[31]) считают главной «рабочей лошадкой» всего Совета Министров СССР, приложил немало усилий по улучшению нормирования расхода материалов, существенно большей сбалансированности и обоснованности всех, в том числе годовых планов, совершенствования практики определения производственных мощностей промышленных предприятий, учёта резервов производства, достижений передовых коллективов и изменения в технике производства. Причём для более полного контроля за использованием сырья и готовой продукции расширилось число составляемых Госпланом СССР материальных балансов, которые составлялись по всей номенклатуре фондируемой продукции, достигшей к концу IV-й пятилетки почти 1500 наименований. Расширилось также и утверждение норм по использованию материалов, что дало возможность чётче контролировать снижение материальных издержек, что традиционно являлось самым слабым местом всей советской экономики.
6) В быстрой конверсии военного производства и существенном снижении доли военных расходов в государственном бюджете страны с 43 до 24 %. Так, по данным того же ЦСУ СССР, уже к концу 1946 г. валовая продукция министерств вооружения и авиационной промышленности сократилась, соответственно, на 48 и 60 %. Однако вскоре из-за обострения международной обстановки ситуация вновь резко изменилась. Уже в середине 1947 г. спад в основных отраслях военно-промышленного комплекса страны вновь сменился резким и, главное, качественным ростом, что, по мнению ряда современных авторов (А.Б. Безбородов, В.С. Лельчук, М.А. Молодцыгин, А.В. Пыжиков, А.А. Данилов, Н.С. Симонов, И.В. Быстрова[32]), зримо говорило о начале нового этапа милитаризации советской экономики, который был связан: а) с колоссальной десятилетней программой развития военного судостроения, в соответствии с которой предполагалось спустить на воду 4 тяжёлых и 30 лёгких крейсеров, 188 эсминцев, 244 крупные и средние подводные лодки, 828 торпедных катеров и т. д.; б) с необходимостью скорейшего создания новейших видов военной техники и вооружений, в частности реактивной авиации, межконтинентальных баллистических ракет, системы радиолокации и прежде всего атомной бомбы. Даже по официальным данным советской статистики, в 4-м пятилетием плане на развитие военно-промышленного комплекса страны было выделено почти 20 % всего государственного бюджета.
7) Отмена карточной системы, проведение денежной реформы 1947 г. и ежегодная политика снижения розничных цен, что позволило: а) изъять из наличного оборота излишнюю денежную массу и создать сбалансированную денежную систему, реально обеспеченную золотым запасом страны и товарным покрытием; б) стабилизировать бюджет страны и создать в условиях очередных антисоветских санкций, в том числе в финансово-кредитной сфере, работоспособный механизм внутренних инвестиций для развития отечественного производства; в) существенно повысить покупательную способность значительного большинства советских граждан и стимулировать развитие внутреннего рынка и торгового оборота и т. д.
8) По мнению ряда современных авторов (Г. Кудий[33]), существенную роль в быстром подъёме экономики и восстановлении народного хозяйства страны сыграл уникальный метод повышения эффективности труда (МПЭ), взятый на вооружение в 1939 г. Сам по себе этот метод являлся совокупностью хорошо продуманных материальных и моральных стимулов, направленных на активизацию творческой активности инженерных и рабочих кадров, снижение себестоимости, повышение качества новой и уже производимой продукции, и других целей. Система этих стимулов варьировалась в зависимости от типа предприятия и его отраслевой принадлежности. Например, в многочисленных КБ и НИИ, где занимались разработкой новой техники и передовых технологий, помимо традиционных квартальных и годовых премий, стали дополнительно выплачивать коллективные и индивидуальные премии за конкретную работу, которая по акту госкомиссии привела к существенному улучшению технических и иных характеристик старого или созданию принципиального нового изделия. Моральные стимулы заключались в том, что лица, обеспечившие коллективу получение подобных премий, ускоренно продвигались по карьерной лестнице и назначались на руководящие посты, возглавляя различные научные проекты и направления. Причём необходимо отметить, что разработчики этой системы поощрения рабочих-передовиков и инженерных кадров, учтя печальный опыт стахановского движения, когда успех и слава одного больно били по карману и социальному статусу всех остальных членов коллектива, сознательно пошли на уравниловку всего премиального фонда вне зависимости от того, какую конкретную должность занимал тот или иной член авторского коллектива.
К большому сожалению, в середине 1950-х гг. МПЭ был незаметно отменён. Формально сами премии были сохранены, но потеряли всякую стимулирующую роль, поскольку отныне их величина зависела только от должностного оклада и субъективного мнения руководства, а не от качества изделия и его финансово-экономических характеристик. Более того, из всех технических заданий сразу исчезли требования по снижению себестоимости всех изделий, а объём самих премий был зафиксирован на уровне 2 % от стоимости их разработки. В результате стало выгодно не снижать, а, напротив, повышать как стоимость самой разработки, так и себестоимость проектируемого изделия.
К внешним источникам бурного экономического роста советской экономики после окончания войны большинство современных историков традиционно относят:
1) Германские репарации, которые, как принято считать, не только обеспечили более 50 % поставок всего объёма новейших технологий и добротного промышленного оборудования и станков для вновь возводимых и восстановленных советских заводов, фабрик, шахт и электростанций, но и реально подтолкнули научно-технический прогресс в народно-хозяйственном комплексе страны. По данным ряда российских историков (М.И. Семиряга[34]), до середины 1948 г. из советской зоны оккупации в СССР было вывезено 339 тыс. металлорежущих станков, более 200 тыс. электромоторов, 44 тыс. металлических прессов и молотов, более 9350 силовых трансформаторов и другого ценного промышленного оборудования, которое было демонтировано с 3500 германских предприятий, в том числе 450 военных заводов. Между тем надо особо подчеркнуть, что вопрос об общих объёмах германских репараций до сих пор до конца не разрешён. По мнению одних историков (А.А. Данилов, А.В. Пыжиков[35]), из-за разного рода препятствий, чинимых западными «партнёрами», наша страна из согласованных 10 млрд долларов военных репараций получила только 4,3 млрд долларов. А по мнению их оппонентов, в частности известного профессора-экономиста В.Ю. Катасонова, автора новейшего исследования «Россия в мире репараций», вышедшего в 2015 году,[36] общий объём репарационных выплат и поставок был значительно скромнее и общая сумма репараций составила мизерный суммарный объём, эквивалентный лишь 3–4 % от того гигантского ущерба, который наша страна понесла в годы Великой Отечественной войны. При этом оппоненты и тех и других, в частности г-н П.Н. Кнышевский, автор нашумевшей книги «Добыча: тайна германских репараций», опубликованной ещё 1994 году,[37] во-первых, странным образом не подвергая сомнению всю правомочность и справедливость взимания германских репараций советской стороной, тут же говорит о «неоднозначности действий советского правительства в нравственном, политическом и социально-экономическом отношениях» и, во-вторых, утверждает, что установить общий денежный размер германских репараций не представляется возможным, поскольку большая их часть шла в виде демонтированного промышленного оборудования и поставок готовой продукции с самих германских предприятий.
Причём надо отметить
