Я. Голованов
Скорость
(Репортаж об одном не совсем обычном путешествии)
Я просыпаюсь первым. В вагоне темно. Сквозь щели чуть брезжит свет. Подхожу к двери, нащупываю рукоятку. Дверь не открывается.
Фарид, потягиваясь, замечает:
— Тебе вредно ездить в товарных вагонах. Слабеешь.
Я снова обеими руками дергаю дверь. Зову на помощь Фарида. Дверь не поддается. Что делать? Хочется пить.
— Подумаешь, — говорит Фарид, — мы не в пустыне. Люди рядом.
Но в голосе его нет особой бодрости. Стучат колеса. Поезд идет вовсю. Да, люди рядом. На станциях, мимо которых проносится состав.
— Попытаемся открыть люк, — предлагаю я. Весь вагон забит косилками. Лишь в углу мы отвоевали у машин жизненное пространство. Отбиваем защелку люка. Холодный утренний воздух влетает в вагон. Здорово!
Мелькают деревушки. Пейзаж меняется. Мы подъезжаем к Уралу.
Скрип тормозов — и стало тихо. Станция. С помощью Фарида я пролезаю в люк и прыгаю на гравий. И тут же застываю столбом.
Серый огромный ком с лаем катится на меня. За собакой спешит человек.
— Стой!
Я вижу дуло винтовки.
Я стою. К счастью, собака ученая, она не тронет меня, пока я стою.
Рыжий парень в зеленой фуражке ведет меня к начальнику охраны эшелона. Бригада, с которой мы познакомились раньше, ночью сменилась.
— Кто такой? — спрашивает бригадир.
— Накрыл с поличным, — сообщает охранник. — Тикал из вагона.
Я лезу в карман за документами. Овчарка, заметив движение, показывает клыки.
— Джек, фу.
— Я не бродяга, — говорю я. — Я путешественник. И нас двое.
— А где второй?
— В вагоне.
— Никого там нет. Вагон закрыт, — говорит бригадир.
Протягиваю документы бригадиру. Он внимательно читает.
— Ну, извините. Раз есть разрешение. А чего ж грязный такой?
— Кто?
— Да вы.
— Через люк вылезал.
Бригадир смущен:
— Слышь, Коль? Это мы их в Юдино закрыли.
Знакомимся. Инцидент исчерпан. Через полчаса все вместе сидим на тормозной площадке.
— В первый раз вижу таких путешественников, — говорит бригадир. — Как это вас угораздило?
...Как нас «угораздило»? Я начинаю рассказывать.
Кое-что о зависти к товарным вагонам
«Я завидовал неодушевленным товарным вагонам за то, что они ами никогда не знали, куда их отправят, — может быть, во Владивосток, а оттуда — в Вятку, из Вятки — в Гродно, из Гродно — в Феодосию, а из Феодосии на станцию Навля — в самое сердце широкошумных брянских лесов. Если бы можно, я поселился бы в уголке любого товарного вагона и странствовал бы вместе с ним. Какие прекрасные дни я проводил бы на разъездах, где товарные поезда сплошь и рядом простаивают по нескольку часов!»
Это строки из книги Константина Паустовского «Начало неведомого века». Они заставили нас задуматься: что, если действительно совершить путешествие в товарном вагоне? Ведь это здорово интересно: посмотреть, как, чем живет железная дорога, взглянуть на нее «с черного хода».
На железнодорожные станции и полустанки мы глядим из окон пассажирских поездов. В мягком, плацкартном, купейном вагоне пассажир проводит долгие часы, а иной раз и многие сутки. Но как мало он знает железную дорогу. Станционные пути, водонапорные башни, локомотивы, будки стрелочников... Все просто, буднично, может быть, на первый взгляд серо. Но за этой простотой и будничностью скрывается своя романтика.
Так думали мы, прочитав Паустовского. И мы действительно почувствовали зависть к людям, ездящим на тормозных площадках товарняков. Это не была аморфная, бездеятельная зависть. Это была зависть, требующая решительных шагов.
Первый шаг
Проезд в товарных поездах разрешен проводникам грузов, кондукторам и охране. Посторонним же строго воспрещен. Посторонние несут ответственность по надлежащей статье. Это мы знали.
Тяжелая дверь в министерстве. Табличка: «Главный инженер грузового управления». Приемная залита солнцем. Кабинет пуст. Все на совещании.
— Ну вот, начинается! — шепчет Фарид.
Ждем десять, пятнадцать минут. В приемную входит высокий человек. За ним трое с папками и портфелями. Потом еще трое. И еще. С папками и с портфелями.
— Не пробьемся, — говорит Фарид.
Ждем еще несколько минут.
— Мы с тобой как прожектеры, — говорю я Фариду.
— Или как чудаки, — отвечает он.
— Этим, с портфелями, небось не до чудаков.
Это я начинаю готовить пути для отступления.
— Молодые люди, пожалуйста!
Это секретарша.
В кабинете говор. Речь идет о каких-то срочных грузах. Очень неловко перебивать людей, занятых срочными грузами. Главный инженер поднимает на нас глаза.
Начинать мне. Так было условлено. Я говорю. Сначала сбивчиво и неуверенно, потом смелей. Главный инженер смотрит на нас. Один из тех, с портфелем, замечает:
— А стоящее дело, Константин Николаевич! Надо помочь ребятам. Пускай познакомятся с дорогой.
И вот мы стоим у большой, во всю стену, карты и, перебивая друг друга, говорим о маршруте.
Нам рассказывают. Нам, не жалея времени, дают советы. Что взять в дорогу. Нужен ли термос. Пригодятся ли ватники.
Разговор длится долго.
Потом мы прощаемся. И все нам желают доброго пути.
— Тут нет чиновников, — убежденно говорит Фарид. — Это просто очень хорошие люди.
Мы получаем удостоверение. То самое удостоверение, которое через несколько дней на станции Сарапул я показываю человеку с карабином.
Но между Москвой и Сарапулом мы переживаем еще немало волнующих минут.
Да здравствуют тормозные площадки и капитанские мостики!
Люберцы. Завод имени Ухтомского. Высокая платформа под навесом. Серый косой дождь. Ленивые капли падают с навеса на черную маслянистую землю. Мы с Фаридом и железнодорожник, немолодой человек в синем комбинезоне, идем по платформе. Железнодорожник перебирает накладные.
— Этот вагон до Целинограда. С нашей продукцией.
— С какой?
— Косилки и запчасти.
Я смотрю на вагон. Вагон как вагон. ак у каждого вагона, у него есть паспорт. В нем указаны место и год рождения, место прописки и все остальное. «Вагон № 1-411-780. 60 тонн. Целиноград».
Очень солидный вагон. Его ждут на целине. Он нам подходит.
Вагон возил все. Цемент для новых строек, ящики с таинственной надписью «Не кантовать», тяжелые болванки краматорского завода, контейнеры с чехословацкими пиджаками... Он многое видел, этот вагон.
— Мы будем жить на тормозной площадке? — спрашивает Фарид.
— Езжайте в вагоне, — говорит железнодорожник. — Мы вам отгородим угол. Захотите — на площадку выйдете. А здесь будете спать, обедать. Дорога длинная. А сейчас он пойдет на погрузку.
Вечером мы ждем свой вагон у заводских ворот.
Мимо нас бегут поезда. Товарные и пассажирские. Мелькают зеленые вагоны с чистыми занавесками, проносятся платформы с черными горками угля, ревут электровозы, гудит контактная сеть, и оседает под шпалами гравий.
И все это на восток.
И все это на запад.
Над старым маневровым паровозом взлетает облачко пара. Свисток. Паровоз, пыхтя, выкатывает из ворот вагоны. Их около десятка. Мы идем, спотыкаясь о шпалы, — ищем. И находим свой «1-411-780. 60 тонн. Целиноград». Его замок не запломбирован.На обветренном боку вагона надпись «Проводник».
— Это мы, — говорю я и отодвигаю тяжелую дверь.
Итак, это наш дом. От Москвы до Целинограда. От березовых рощ до бескрайных степей.
Первая забота новосела — благоустройство. Площадь явно не по моссоветовским нормам. Наш угол — три шага в длину и три поперек. Девять «квадратных шагов». Поблескивают свежевыкрашенные косилки. Запасные детали пахнут металлом, стружкой и маслом. С трудом перетаскиваем два тяжелых ящика. Получается стол. Еще один ящик — скамья.
Фарид тяжелой чушкой заколачивает гвоздь, вешает фонарь. Голубой луч освещает стол. Комфорт!
Потом мы выходим на тормозную площадку. Длинные тени вагонов легли между путями.
— Капитанский мостик, — говорит Фарид.
Мы любим скорость
Сколько мы будем ехать до Целинограда, никто точно не мог сказать. Мы полагали, дней пятнадцать-двадцать. Словом, мы запаслись терпением и командировочными.
Мы начали путешествие не на своем капитанском мостике и не в тесном кубрике среди косилок. Свисток отправления застал нас в светлой кабине электровоза.
— Выходной зеленый!
Это бесстрастный голос помощника машиниста.
— Вижу зеленый.
Машинист поворачивает белую рукоятку. Глухо гудят электромоторы. Звякнули автосцепки. Стрелки бросают электровоз то вправо, то влево. Наш «1-411-780» идет третьим. За ним груженые платформы, цистерны, пульманы. Рука машиниста на регуляторе Энергичное движение на себя. Стрелка скоростемера поползла вправо. Мелькают подмосковные пейзажи. Проносятся серые платформы.
