Основное число больных ХЛБ в России появилось в первые десять лет развития атомных технологий. Из них 87 % (около 1500 случаев) – на ФГУП «ПО «Маяк» [8, 9]. Почему так много? В те годы наша страна наращивала промышленную наработку плутония для атомных бомб, а уровень технологий был низким. В отделении химического производства плутония не было ни дистанционного управления, ни даже герметичных шкафов. В 1949–1950 гг. содержание альфа-активных аэрозолей на рабочих местах могло в десятки тысяч раз превышать современные допустимые нормы [10].
Но при соблюдении норм радиационной безопасности Советский Союз гонку вооружений проиграл бы. Сегодня известно, что опасность мировой ядерной войны была реальной. Соединённые Штаты планировали уничтожение нашей страны (американцы спустя годы рассекретили свои планы). И не будь у Советского Союза атомной бомбы, радиационная обстановка у нас могла быть гораздо, гораздо хуже. Десятки наших городов могла постичь участь Хиросимы и Нагасаки.
Руководство страны оказалось перед тяжёлым выбором: либо позволить Соединенным Штатам стать монополистом в ядерных вооружениях, либо подвергнуть риску здоровье персонала ядерных объектов, прежде всего ФГУП «ПО «Маяк». Выбрали второй вариант. Работники предприятий ядерно-оружейного комплекса «порциями» получали по сути аварийные дозы, но в контролируемых условиях.
Какими же оказались последствия переоблучения? Из 1500 случаев ХЛБ тяжёлая форма болезни развилась только у 3,9 % облученных [8]. Когда появились открытые публикации по этой теме (1993 год), большинство больных ХЛБ были живы, и часть из них продолжала работать в условиях без профессиональных облучений. Более 120 человек достигли возраста от 71 до 88 лет.
Можно не верить статистике, но вот конкретные факты.
Многие известные учёные, конструкторы, руководители атомной отрасли прожили долгую жизнь. А ведь они работали с ядерными материалами, и многие при этом переоблучались.
Андрей Анатольевич Бочвар (металлургия плутония) прожил 84 года.
Юлий Харитон, один из руководителей советского проекта атомной бомбы, – 91 год.
Ефим Павлович Славский – один из руководителей проекта по созданию советского ядерного оружия, позднее руководитель советской атомной промышленности, – 93 года.
Николай Антонович Доллежаль (конструктор ядерных реакторов) – 101 год.
Дмитрий Шустов (радиохимик). Принимал участие в испытании первой серийной (а всего третьей по счету) атомной бомбы в 1951 году. В день испытаний ему пришлось на самолете войти в «ножку» ядерного гриба и сделать в ней несколько кругов. Но самое интересное, что в 1996 году, когда Дмитрий Шустов давал интервью [11], ему шёл 95-й год. На вопрос корреспондента, как ему удалось выжить и сохранить здоровье, долгожитель отшутился: «Я часто мыл руки, и не только перед едой».
Аркадий Бриш (конструктор ядерных боеприпасов, разработчик и испытатель первого советского заряда для атомной бомбы) в 2014 году, в 97-летнем возрасте, прочитал лекцию на Выставке достижений народного хозяйства.
Эти сведения вовсе не доказывают безвредность больших доз радиации. Какая уж там безвредность! Просто иллюстрация: даже серьёзное облучение – угроза не фатальная.
После Чернобыля напуганные журналистами люди стали искать у себя признаки лучевой болезни. При этом неискушённый человек доверял «ужастикам», а не разъяснениям специалистов.
Важно понять, что облучение человека большими дозами скрыть невозможно. Да, радиация поражает невидимым клинком. Но любое переоблучение сегодня – это аварийная ситуация, которую легко обнаружить. А утаить диагноз лучевой болезни совершенно немыслимо.
Но большие дозы – это не только лучевая болезнь. Ведь радиация бьёт по иммунной системе человека, а это может вызвать самые разные недуги.
Наибольшие опасения вызывают онкологические заболевания. О них – в следующей главе.
Литература1. Огородников Б.И. Ловушка для радиоактивных аэрозолей («Фильтры Петрянова»). – Энергия, 1998, № 8. – С. 34–39.
2. Дощенко В.Н. До Чернобыля был Челябинск. – Энергия, 1994, № 6. – С. 40–41.
3. Большов Л.А. Ядерные технологии и проблемы экологии. Сборник докладов Второй научно-технической экологической конференции Минатома России «Экология ядерной отрасли» (Москва, 6 июня 2001 г.). – М., 2001. – С. 24–35.
4. Ильин Л.А., Кириллов В.Ф., Коренков Ю.П. Радиационная гигиена: Учебник. – М.: Медицина, 1999. – 384 с.
5. Радиация: Дозы, эффекты, риск / Перевод с английского. – М.: Мир, 1988. – 79 с.
6. Маргулис У.Я. Атомная энергия и радиационная безопасность. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Энергоатомиздат, 1988. – 224 с.
7. Окладникова Н.Д., Пестерникова В.С., Сумина М.В., Дощенко В.Н. Последствия и исходы острой лучевой болезни (40–45 лет наблюдения). – Медицинская радиология и радиационная безопасность, 2000, № 2. – С 16–22.
8. Безопасная опасность / Велихов Е.П., Глазовский Н.Ф., Клюев Н.Н. – Вокруг света, 2003, № 7. – С. 18–29.
9. Булдаков Л.А., Калистратова В.С. Радиоактивное излучение и здоровье. – М.: Информ-Атом, 2003. – 165 с.
10. Ядерная индустрия России / Под ред. А.М. Петросьянца и др. – М.: Энергоатомиздат, 1999. – 1040 с
11. Огородников Б.И. Икар, сохранивший крылья. – Энергия, 1997, № 37. – С. 41–50.
Миф шестой: если облучённый не погиб от лучевой болезни, то обязательно умрёт от рака
Как вы думаете, на сколько лет раньше умирают выжившие после атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, в сравнении с необлучёнными японцами? В среднем эти люди – в Японии их называют хибакуси – живут на 5–6 лет дольше. Это не оговорка. Да, хибакуси – люди больные. Но забота государства, специальные методики оздоровления с лихвой компенсируют вредное действие облучения.
Умирают от рака вовсе не все облучённые. И даже не большинство, лишь небольшая часть. Спустя пятьдесят лет после Хиросимы и Нагасаки из 86000 хибакуси в живых оставалась половина! А всего от рака, вызванного радиацией, умерло менее пятисот хибакуси [1].
Но опасения по поводу онкологических заболеваний обоснованы. Рост раковых заболеваний доказывают, в том числе, и результаты наблюдений американских врачей – именно за хибакуси. Особенно за теми, кто получил дозу более 0,5–1 Зв, но не умер от лучевой болезни. В 1950-х годах было замечено, что люди из этой большой группы населения (специалисты используют выражение когорта) стали чаще болеть и умирать. Сначала от лейкозов (рак крови, иначе – лейкемия, или белокровие), а позднее от других форм онкологических заболеваний.
Причём зависимость оказалась чёткой: чем ближе находились люди к эпицентру взрыва, тем чаще в этой группе болели раком. Американцы рассчитали примерные дозы, которые получили хибакуси, и прикинули, как эти дозы влияют на смертность от рака. Для этого построили график. По оси абсцисс отложили дозу, а по оси ординат – число смертельных злокачественных опухолей, пересчитанных на 100 тысяч облученных. Причём в расчёт брали только число дополнительных, избыточных случаев, – тех, что наблюдались сверх обычного (так называемого спонтанного) уровня онкологической смертности. Результаты исследований показаны на рис. 6.1, это называется зависимостью «Доза-эффект».
Рис. 6.1 Зависимость «Доза – эффект»
Что же мы видим?
Первое. Частота избыточных случаев смертельного рака в области больших и средних доз, от 0,2 Зв и выше, выражается прямой линией.
Второе. Если нашу линию мысленно продолжить в область малых доз, она попадёт прямо в нулевую точку; такая зависимость называется линейной (хотя правильней было бы – прямой пропорцией).
Третье. Риск смерти от рака, вызванного радиацией, составляет 0,1 (или 10 %) на 1 Зв (для малых доз сегодня принята цифра в два раза ниже – 5 %, но пока не будем заморачиваться). Что это означает? Например, если дозой 1 Зв облучаются 100 человек, рак ожидается у 10 из них. Много это или мало? Смотря с чем сравнивать. Например, курение повышает такой риск куда сильнее: не на 10 процентов, а в два-три раза.
Всё это стало ясно уже в 1950-е годы. Но наука – радиобиология, радиационная медицина, – на месте не стоит, и к настоящему времени узнали много нового. Что же именно?
Во-первых, оказалось, что риск смерти от радиационного рака зависит не только от величины дозы, но и от возраста (максимальный – у детей) и пола.
Во-вторых, канцерогенная опасность радиации зависит от того, облучается всё тело или же отдельные органы и ткани. Как вы считаете, что хуже: получить 1 Зв на весь организм или, к примеру, только на ноги? Понятно, что полное облучение опаснее. Но в реальных условиях облучение часто бывает неравномерным. Например, внешнее бета-облучение воздействует главным образом на кожу. А при попадании радионуклидов внутрь организма воздействию могут подвергаться отдельные органы и ткани.
