– Потом еще татарин есть, он вроде бухгалтера и завхоза, – продолжил Игорь, когда за сыном стукнула дверь. – Этот вообще кадр, но основательный, если бы там все такие были, как он, да и вообще, везде такие, как он, были, и бардака бы такого повсюду не было бы. Ну представь, татарин с немецкими замашками, я бы даже сказал нацистскими, ему только формы не хватало.
– Ой, ну не надо, татарин с немецкими замашками, да еще и завхоз и бухгалтер, про это фильм есть «Совершенный человек», – пошутила жена.
– Нет, ну реально, – сказал Игорь, убеждающее приложив руку к сердцу. – По-моему, там на нем вся материальная база держится. Он прямо как постигший бухгалтерский дзен выглядит. У него у одного кабинет нормально отремонтирован. От него одного шорох по всему заведению стоит. Он бы тебе понравился.
– Только не начни у этого гуру, как в прошлый раз, бухгалтерскую отчетность копать, – сказала жена.
– Даже если доберусь, вряд ли что найду, – убежденно сказал Игорь. – По его уверенной морде видно, что хрен подкопаешься, у него, скорее всего, какая-то чистейшая схема есть, безупречная, видно же, что он не дурак и не просто так пользуется положением. Там явно не в должности дело, а в чистоте документов.
– Вот нравится мне, когда у тебя так глаза начинают блестеть, – сказала жена. – Вроде ничего хорошего это не обещает, а все равно симпатично, как у Мишки, когда он грипповал в четыре года.
– А мне вот не совсем это нравится, – ответил Игорь. – Так что если заметишь, сразу пресекай.
– А с девушками у вас как на новом месте? – спросила жена.
Этот вопрос возникал постоянно еще с первых дней их брака, когда-то тема была очень острой, потому что жена по опыту собственных родителей считала, что все мужчины только и думают, как сходить «налево», и ревновала ко всему, к чему только можно, самой нездоровой ревностью. Но со временем вопрос стал каким-то обыденным, Игорь не подтверждал ее подозрений, и это отсутствие ревности Игоря даже обижало, ему казалось, что раньше жена еще питала относительно него какие-то надежды, но в настоящее время полностью убедилась, что он рохля.
– Там, по-моему, совсем нет женщин, – сказал Игорь, – и не было похоже. Потому что обычно какие-то следы остаются после вас. Допустим, плакат на Восьмое марта где-нибудь валялся бы, или бутылка из-под мартини где-нибудь стояла – хоть что-то было бы. А там этого нет. Не знаю, может, специально так коллектив подобрали.
– Может и специально, – признала жена. – У нас вот коллектив наполовину мужской, наполовину женский, но между женщинами терки вечно какие-то, заговоры непонятные, обиды. Я иногда смотрю сериал, тот же детективный, где герои пополам такие, пополам сякие, и удивляюсь, какие у них сугубо деловые отношения. Компьютерщицу загнобили бы остальные бабы за ее цветные тряпки и пальцем у виска крутили, сколько бы докторских степеней у них ни было при поступлении в фэбээр.
– Это да, – улыбнулся Игорь. – Помнишь, у вас сисадмин приперся на корпоратив в футболке с конями, сколько они ему это вспоминали?
– Они ему этих розовых лошадей до сих пор припоминают, причем не в глаза, а так, считают его придурком за спиной у него. Ну, так-то он правда придурок, зажатый какой-то, хотя почти под тридцать, с мамой еще живет, как маньяк.
Сам Игорь не считал сисадмина маньяком, но покивал, хотя идея пожить с мамой, а еще лучше одному, холостой жизнью хоть какое-то время ему в принципе была симпатична.
– Это вообще не вполне нормально, по-моему, – продолжила жена. – Он ведь гораздо умнее многих наших гусей, которые тачки и жен меняют. Но класть свой ум на алтарь тупорылой скромности, может, считать себя умнее других, втайне радоваться их идиотизму (я, например, дура полная в компьютерах) – это у него точно что-то нездоровое. Опять же этот корпоратив, ему ведь мать стала в десять названивать, где он и как, и судя по его лицу несчастному, она ему небось угрожала своим сердечным приступом. Я бы такую мать сама подушкой давно бы задушила.
Игорь вспомнил, как она сама названивала ему днем, но никак не выдал того, что вспомнил.
– Да ты и сам такой был в начале студенчества, – сказала жена. – Просто тогда с сотовой связью были проблемы. Помнишь, твоя мать говорила, что я стерва, что рожу обязательно не от тебя ради квартиры. Помнишь?
«Насчет “стервы”, она не так уж ошибалась», – беззлобно, со скошенной улыбкой подумал Игорь, а сам сказал:
– Нет, ну мне-то она в глаза этого не говорила, так, шушукалась с сестрой и отцом, отец, кстати, за тебя был. Твоя мать тоже считала бог знает что. Что ты залетишь, а я тебя сразу же брошу. Тоже думала, что все из-за квартиры и из-за дачи, огорода этого бабки твоей. И звонили тебе тоже, боялись, что я тебя не на свидание повел, а сдавать в бордель или на органы.
Они посидели и повспоминали всякое из их ранней супружеской жизни, отчего Игорю стало еще уютнее. В детстве у него была подруга во дворе, они вот так же обсуждали какую-нибудь книгу, вместе ходили в библиотеку, вместе катались на велосипедах, и от сходства того общения и теперешнего разговора жена казалась еще родней.
– Мне читать кто-нибудь будет? – крикнул сын из своей комнаты. – Или у вас там романтика?
– Ох, точно, вот мы следим за режимом, – сказала жена, перевернув к себе лицевой стороной сотовый телефон на кухонном столе. – Давай ты сегодня почитаешь. А я пока серию досмотрю, а то скачала…
Сын уже сам выключил свет в своей комнате, включил ночник, укрылся и смотрел из-под края одеяла, как смотрел из-за края кружки, темными, как у жены, глазами.
– Папа, – перебил он, когда Игорь взял книгу и открыл уже было рот.
Было тихо, только долбился о жестяной карниз и о стекло несильный, но ровный дождь, еще было слышно, как забубнил телевизор в их с женой спальне.
– Папа, – повторил сын, – а ты меня сводишь на актера посмотреть?
– Какого актера? – не понял Игорь.
– Ну, ты же сказал, что у вас есть актер на работе.
– Аа, этот, да он не актер, просто похож на актера на сцене, – сказал Игорь, а сам подумал, что неплохо было бы совсем теперь не знакомить Игоря Васильевича и сына, потому что Мишка сразу припомнит Игорю Васильевичу слова, сказанные о нем в тесном семейном кругу.
– Все равно, – некапризно сказал сын, – интересно посмотреть.
– Может, и свожу, – соврал Игорь, – но там ничего интересного нет, это как у мамы на работе, такие же дяденьки и тетеньки, только тетенек нету.
– Я по телевизору смотрел, там фээсбэ террористов ловили, – сказал сын. – Ты к ним устроился теперь?
– Так я и раньше там был, только ты уже не помнишь, – сказал Игорь.
Сын повозился под одеялом, видно, движение сложной мысли не могло не сопровождаться у него телодвижением.
– Нет, раньше ты был бухгалтер, как мама, а теперь у вас уже есть там бухгалтер, – сказал сын. – Ты теперь будешь ловить?
– У меня даже пистолет, на меня записанный, есть, – похвастался Игорь. – Только я его не смогу домой приносить, его под роспись выдают, а потом забирают. Тоже под роспись.
– Жалко, – сказал сын, у которого были на пистолет какие-то планы. – А кого ты будешь ловить? Террористов? У нас же в городе, наверно, нет террористов.
– Может, есть, – нашелся Игорь. – Может, их вовремя у нас просто ловят.
Сыну понравился такой ответ, и он еще повозился, но на этот раз ничего не спросил.
– А может, вовсе и не террористов, – зачем-то сказал Игорь, глядя в его довольные глаза. – Там почти все не понимают, чем мы занимаемся. Один считает, что мы пришельцев ловим, как люди в черном.
– Уау, – шепотом сказал сын. – Он, наверно, видел уже и поэтому так думает, а ты не видел?
Игорь вспомнил Сергея Сергеевича и сказал:
– Инопланетян не видел, а вот пришельца из прошлого – да. Он у нас главный и есть.
– А как он у вас главный, если он из прошлого? Может – из будущего? Может, ты перепутал?
– Нет, он точно из прошлого, – уверенно сказал Игорь. – Он не только себя к нам притащил, но и всю контору оттуда приволок.
– А ты расскажешь, когда поймаешь?
– Расскажу, конечно, – сказал Игорь. – Только ты никому не говори, – предостерег Игорь, зная, что сын все растреплет в детском саду.
Глава 2
– Ты вот ездишь с Петровичем, ты ему хотя бы раз сказал, что мы тех, кого допросили, – убиваем? – спросил Молодой Игоря Васильевича.
Это удивительное умение Молодого говорить «ты» всем подряд раздражало и изумляло Игоря, тем более что Молодой был почти подросток или производил такое впечатление своей змеевидной сутулостью и жирными русыми патлами с зализанной в сторону челочкой над прыщавым лбом. Когда он присоединялся к ним в курилке на третьем этаже, доставал свои вишневые сигарки и уверенно закуривал, Игорю каждый раз хотелось дать ему подзатыльник и прогнать прочь. Но Игоря Васильевича такое поведение нисколько не смущало, и этому были, видно, какие-то причины.
