я подошла к Свэлу и передала ему аккуратно девочку, пока между делом остужала молоко, помешивая в миске. Он удивленно распахнул глаза, но промолчал, — с целью внесения ясности. Итак, приступим.
Наступила гробовая тишина. Воздух немного искрил. Все были в ожидании моей пламенной речи.
— Во — первых, я соболезную вам по потере вашей хозяйки, мне очень жаль. Лично ее не знала. Но знаю как тяжело терять близких, — я оглядела народ, они внимали. Что ж, внимание привлекла, — Во вторых, у нас кадровая перестановка, но сначала давайте знакомиться, с некоторыми я уже знакома, сейчас решим что будем делать дальше.
Вперед вышла нянька.
— Меня зовут Нелли Борнам, я служу этому дому более ста лет. Я вырастила два поколения хозяев и сейчас воспитываю ребенка нашего доброго лаэрда.
Она была горделива и мне это не понравилось. Совсем.
— Как зовут малютку?
— Лаэрд не дал ребенку имени, — она безразлично пожала плечами.
Этим все сказано. Я подула на молоко в ложке пробуя. Отлично. Тёпленькое.
— Как вы ее называете?
Женщина посмотрела на меня словно на умалишенную. Понятно
— Я не имею право называть ребенка никак, пока ему не дадут имени.
— Что ж Вы заладили ребенок… ребенок? Это девочка, малышка, крошка… В Вас нет ни капли привязанности, ни любви, ни ласки. Вы изжили себя. Возможно это профессиональное выгорание. Вы уволены!
Глава 7
Если бы взгляд мог испепелять, то я бы горела как Масленица в воскресный полдень. Уже бывшая няня метала молнии в мою сторону. А что я могла поделать? Бороться с вселенской несправедливостью мое хобби, феячу я по выходным, шастая по параллельным мирам.
Лакей поспешил вывести ее из кухни.
— Теперь, когда мы решили этот вопрос. Я хочу обратиться к Вам, Гикори. Вы были горничной хозяйки, так? — мой голос был суровым. Она кивнула, — Тогда скажите, как она хотела назвать ребенка? Были ли какие — то предположения? Предпочтения? Может она и хозяин обсуждали этот вопрос?
Девушка замялась. Словно хотела сказать, но боялась. Пусть не заливает, слуги всегда в курсе всех последних новостей, уж я то знаю — смотрю сериалы.
Я подошла и взяла ее за руку словно ободряя.
— Они обсуждали… Но только имя мальчика. Должен был быть сын… Они надеялись, точнее были уверены…
О, как! Мужик хотел наследника, понимаю. Мужики, они и в Африке мужики. Вот, вероятно не реализовав свой запрос на пацана и озлобился и пустился во все тяжкие.
— Как они хотели его назвать?
Коллектив начал озираться друг на друга, но вперед выступила экономка.
— Не дело обсуждать дела лаэрдов.
Я подняла руку призывая ее замолчать.
— Моран, прошу Вас, — вступился секретарь.
А мне этот парень начинает нравиться. Он, конечно, выглядел странно и старомодно, но в целом хороший малый.
— Его хотели назвать Киран.
— Значит назовем девочку Кира.
Я посмотрела на Валериана. Он улыбался, словно гордился мной и моим решением.
Но вот в одобрении отца я очень сильно сомневалась. Но мне нестрашно
Кирочка завозилась на руках у ректора. Начала кряхтеть. Это было так мило. Лицо мужчины передавало неописуемую гамму чувств и эмоций. Здесь был и страх, и удивление, и умиление, и любопытство… Но кое-что еще я ощутила… Это была тоска. Наш доблестный друг семьи хотел детей. Занятно.
— Чего она хочет? — смешно улыбаясь спросил меня он.
— Кушать, очевидно. У них в таком возрасте две заботы. Поесть и поспать, — вмешался лесс Ромерсон.
— У Вас есть дети? — уточнила.
Он смутился и отвел взгляд.
— Нет, лесса, детей у меня нет, но куча племянников и племянниц. Я младший в семье и было время присматривал за толпой малышей.
Его улыбка заряжала энергией, и она была искренней. Чувствовалось, что он действительно любит детей. Это не просто слова. Это правда.
— Лесс Ромерсон, подскажите, с высоты своего опыта, как нам лучше поступить с Кирюшей?
— Не могу знать. Но я думаю, что Ваше доброе сердце подскажет.
Ага, будем надеяться.
— Тогда, я хочу уточнить следующее, у кого есть знакомые добровольцы на новую открывшуюся вакансию няни?
Все молчали. Я дала время подумать до завтрашнего завтрака, возможно есть у кого — то родственницы, желающие подработать.
— И последнее, Гикори, ты пока будешь помогать мне ухаживать за малюткой.
Девушка побледнела, но кивнула. Главное говорить четко и уверенно.
Остаток дня мы провели в кормлениях и сменах пеленок малышки.
Вечером убаюкал ее наш котик, своим мурчанием, а я отправилась на поиски Валериана.
— Мурзик, охраняй!
Исследования замка заняли немного времени. Почти сразу я нашла картинную галерею. Здесь было изображено несколько поколений владельцев. На последней картине была нарисована прекрасная девушка. Художник, я уверена, был влюблен в нее. Модель стояла полубоком. Ее красивые волосы каскадом спадали на спину до поясницы и были перехвачены красной лентой. Синее платье подчеркивало фигуру и придавало царственный вид. Глаза сияли словно два алмаза. Их свет согревал сквозь слой краски на полотне.
— Красивая. — Восхитилась я.
— Бесспорно, — согласился Свэл.
Наше уединение было нарушено шаркающими звуками шагов хозяина замка.
Я посмотрела на него. Им бы быть вместе, любить друг друга, дочь растить…
Всегда могла чувствовать людей. Их беды, горести и радости. Но не в этом случае. От Дирана Дрогора веяло пустотой. Просто непроглядная бездна.
В помещении моментально стало холодно. У меня даже замерзли пальцы…
— Надсмехаетесь над моим горем? — закричал он, размахивая графином.
Такие выпады лучше всего проигнорировать. Я закрыла глаза и начала считать.
Один. Два. Три…
Валериан старался изо всех сил вразумить друга. Он старался вывести его, но тот сопротивлялся и выкрикивал ругательства.
А меня накрыло.
— Какого чёрта Вы творите? Ваша супруга лежит там, под слоем камня, а Вы…? Вам не стыдно? Там, единственная частица, которая осталась после нее, а Вам нет и дела до нее! Вы просто потерянный человек!
— Человек ли?! — закричал он.
Воздух наэлектризовался и заметно потеплел. Я бы сказала, что разгорячился. Свэл стал медленно отступать назад, жестом показывая, чтобы я следовала его примеру, но я не из робкого десятка.
— Да как ты смеешь?! Что ты понимаешь? Ты знаешь что такое лишиться семьи? Ты понимаешь, что такое просыпаться в одиночестве?
Еще чуть и из ушей повалит пар.
Но сквозь это бешенство я заметила скорбь. Вот они живые чувства. Вот он вариант прорваться к его сердцу.
— Знаю! У тебя есть семья! У тебя есть дочь. А я знаю, что такое, когда у тебя никого и ничего нет. Давай, я покажу тебе…
Не знаю, зачем я все это кричала ему
