– Одно другому не мешает. Кстати, здесь они тоже учатся. Может быть, перед нами будущие короли Уолл-Стрита, хозяева крупнейших торговых сетей, ритейлеры с мировым именем, суперзвезда бизнеса… Новый Дональд Трамп или Билл Гейтс.
* * *
Движимся дальше. На перекрестке вижу стрелочку, сворачиваю на двухрядную дорогу, которая тянется между богатых поместий, каждое из которых занимает не меньше акра земли. Возле нужного дома много автомобилей, я с трудом нахожу место для парковки. Перед крыльцом стоит человек во фраке и белых перчатках. Он улыбается приезжим, приглашает пройти за дом, аукцион только что начался.
Понимаю, что мы попали куда-то не туда, но любопытство берет верх. На заднем дворе лужайка, здесь рядами расставлены стулья для гостей. Народу немало. Впереди, перед рядами стульев, черный BMW седьмой серии и новенький, судя по виду, Mercedes 550. Мы садимся на свободные места с краю и слушаем человека в темном костюме, стоящего на импровизированной эстраде: дощатом помосте, покрытом сверху куском ткани.
Человек говорит, что местные жители уважаемые господа Глория и Чарльз Дафф выставляют на продажу две почти новых машины, купленные ими в прошлом и позапрошлом году. Все деньги, вырученные на аукционе, пойдут в благотворительный фонд "Сердце матери", которое оказывает финансовую поддержку больным детям, нуждающимся в медицинской помощи: длительном лечении в клинике или дорогостоящей операции. Долгие аплодисменты…
Во второй части торгов будут выставлены предметы антиквариата из личной коллекции мистера Ричарда Ланга. В частности, фарфоровые китайские вазы восемнадцатого века, русские иконы в серебряных окладах семнадцатого и восемнадцатого века, китайская старинная бронза. На каждую вещь имеется сертификат подлинности местного музея изящных искусств. Аплодисменты…
– Здесь за копейки ничего не купишь, – шепчу я Рите. – Это благотворительный аукцион. Местные богачи выставляют на торги машины, разные дорогие штучки, а потом передают деньги в благотворительные фонды. И покупатели – такие же богачи. Они делают добрые дела и…
– И уходят от налогов, – улыбнулась Рита. – Государство возвращает людям деньги, которые были пожертвованы на благотворительность.
– Государство возвращает не более 30-и процентов пожертвований. Всего-то. Пойдем отсюда.
– И много желающих дать деньги бедным и больным?
– До кризиса 2008-го года по всей стране жертвовали 360 миллиардов долларов. На разные цели. После кризиса пожертвования сократились на порядок. Теперь вышли на прежний уровень.
Мы поднимаемся и покидаем аукцион.
* * *
Следующая остановка – светлый большой дом, где на первом этаже устроили estate sale (от слова «поместье»). Все то же, но только распродажа проходит в помещении. И проводят ее не хозяева, а нанятые для этого случая специалисты. Фирмы, помогающие людям распродать свое имущество, есть в любом городе. Специалисты по продажам заранее приедут к вам, составят каталог вещей, оценят их, наклеят стикеры. Проследят, чтобы распродажа была хорошо организована.
Мы с Ритой бродим по дому, довольно большому, – на первом этаже три спальни, каминный зал, комната отдыха, просторная столовая, много подсобных помещений. На продажу выставлено все имущество, начиная от книг и кухонной посуды, заканчивая мебелью: книжные стеллажи, кресла, столы и стулья.
Самые дорогие вещицы, – старинный фарфор, столовое серебро и прочее разложено на столиках у двери. Здесь за порядком следит отдельный сотрудник, – чтобы не допустить воровства. Я беру приглянувшуюся вещь, даже не задаваясь вопросом: зачем мне она. Беру – по привычке, машинально торгуюсь и вытаскиваю бумажник, уже заметно похудевший. Деньги принимает седовласый джентльмен с благородным лицом и безукоризненными манерами, облаченный во фрак, белую сорочку с кружевами и галстук бабочку. Он похож на английского лорда.
Он задает несколько вежливых вопросов, отсчитывает сдачу и желает нам приятной охоты. Я кладу в пакет фарфоровую статуэтку пастушка: такого мальчика в меховой шапке с посохом в руке, возле ног свернулась и спит серая лайка. Еще фигурку китайской девушки в голубой шубке с белым воротничком. И еще птичку, сидящую на ветке. Если верить клейму, сделано на фабрике Каподемонте в Италии. За пастушка и птичку я заплатил по сорок долларов. Китайская девушка обошлась в восемь.
На крыльце меня ждет Рита. Она сжимает в руке пакетик с покупками. Щеки горят румянцем. Блеск глаз – болезненный, лихорадочный. Она и вправду напоминает охотника, взявшего след дичи. Если посмотреть со стороны на меня, – наверняка в моих глазах – тот же нездоровый лихорадочный огонек, а на щеках пятнистый румянец.
– Что ты там так долго возишься? – говорит Рита. – Время…
– Может, остановимся? – я запоздало вспоминаю о благоразумии. – Багажник почти забит.
– Поехали, – говорит Рита. – Поехали скорей… Еще столько адресов осталось.
* * *
Вечером я сижу в гостиничном номере и разглядываю груду вещей, сваленных на кровати. Вот фотоаппарат пятидесятых годов. Тяжелый, и еще эта сумка к нему, вспышка, лампочки… Зачем он мне, на кой черт я его купил? Фотографировать им неудобно. А что тогда с ним делать, использовать вместо молотка, гвозди им забивать? Или заняться мелкой спекуляцией на электронном аукционе Ebay?
Возиться с этим я, разумеется, не стану. Жалко тратить время на такую ерунду. Ведь сколько хлопот: делать фотографию своего лота, давать его описание. Еще надо будет запаковывать посылку, отнести ее на почту… И все эти манипуляции – ради нескольких долларов? Нет, я не могу так бездарно распоряжаться временем.
При ближайшем рассмотрении все эти штучки, показавшиеся милыми, даже нужными во время гараж сейлов, – теперь кажутся лишними, совершенно бесполезными. Я верчу в руках фарфоровую фигурку девочки в голубой шубке с белым воротником и опушкой понизу. Прокрытая глазурью фигурка блестит. Ну, ладно, эту штуку я поставлю в сервант. Хотя, если разобраться, от такой примитивной вещицы радости немного. А вот деревенского пастушка можно подарить одному знакомому коллекционеру. Он будет очень рад.
Я копаюсь в куче покупок. А, пастушок в самом низу. Но вот беда: голова мальчика откололась. Наверное, можно как-то склеить. Но дефектную склеенную фигурку неудобно дарить. К тому же у пастушка и часть руки – по локоть – отлетела. А на другой руке – не хватает пальчиков. Черт, надо было осторожней. Значит, пастушок на выброс.
Вот фигурка балерины. Господи, у нее тоже не хватает руки. Я такую ее купил или разбилась в машине? Балерина без руки – это нонсенс. Впрочем, почему нонсенс? Существуют ведь паралимпийские игры. Почему не пойти дальше, почему не сделать балет, где будут заняты инвалиды. Действительно, почему бы и нет… Для начала поставить "Лебединое озеро", а там как пойдет. Интересная мысль, надо поделиться с Ритой, что она скажет? Перебираю африканские маски, – одна с трещиной. И как я сразу не заметил. Другую маску погрыз жучок, вот мелкая деревянная труха. Надо же… Как жаль.
