Основополагающим принципом этики является, таким образом, благоговение перед жизнью. Все то добро, что я делаю какому-нибудь живому существу, - это в конечном счете помощь, которую я могу оказать ему для поддержания и развития его бытия.
По своей сути благоговение перед жизнью побуждает к тому же, что и этический принцип любви. Но благоговение перед жизнью несет в себе обоснование заповеди любви и требует сочувствия ко всем творениям.
Необходимо также заметить, что этика любви дает нам образец нашего отношения к другим, а не к самим себе. Стремление к истине как первооснове этической личности из нее невыводимо. В действительности же именно благоговение, которое мы испытываем по отношению к нашему собственному бытию, принуждает нас сохранять верность самим себе, отказываясь от любого лицемерного поступка, выгодного нам в той или иной ситуации; именно оно дает нам силы в постоянной борьбе за верность истине.
Только этика благоговения перед жизнью совершенна во всех отношениях. Этика же, которая распространяет этот принцип лишь на своих ближних, может быть очень живой и глубокой, но она остается несовершенной. Мышление должно было когда-то возмутиться дозволенным бессердечием в обращении с отличными от нас живыми существами и потребовать от этики снисхождения к ним. Она не сразу решилась принять это требование всерьез. Лишь со временем этот принцип обратил на себя внимание и нашел признание в мире.
Сейчас этика благоговения перед жизнью, требующая сочувствия ко всем живым существам, получает признание как естественное мироощущение мыслящего человека.
Через этическое отношение ко всем творениям мы вступаем в духовную связь с Универсумом.
В мире воля к жизни находится в конфликте сама с собой. В нас она ищет мира сама с собой.
Миру она заявляет о себе, нам она открывается.
Дух приказывает нам быть иными, чем мир. Благоговение перед жизнью делает нас изначально, глубоко и животворно благочестивыми.
Гуманность
Под гуманностью, человечностью, мы понимаем подлинно доброе отношение человека к своему ближнему. В этом слове нашло свое выражение наше стремление быть добрыми не только потому, что это предписывается этической заповедью, но и потому, что такое поведение соответствует нашей сущности.
Гуманность побуждает нас в малых и больших делах прислушиваться к голосу сердца и следовать его велениям. Мы охотно делали бы лишь то, что видится хорошим и исполнимым нашему здравому смыслу. Но веления сердца выше советов рассудка. Оно требует от нас следовать глубочайшим движениям нашей духовной сущности. Человечество не обладает идеалом гуманности извечно. Оно пришло к нему лишь с течением времени.
Понятие гуманности как отвечающего нашей сущности отношения к ближнему впервые выдвинул живший сначала в Риме, а затем в Афинах философ-стоик Панеций (180-110 г. до Р.Х.).
Творцом и провозвестником глубокой и жизненной этики в Китае были Лао-цзы (род. ок. 604 г. до Р. X.), Конфуций (551-479 гг. до Р. X.), Мо-цзы (V в. до Р. X.), Мэн-цзы (род. 372 г. до Р. X.).
В Индии ее представлял Будда (550-477 гг. до Р. X.), в Иране Заратустра (VII в. до Р. X.).
В греко-римском мире ее развивали философ Эпикур (341-270 гг. до Р. X.) и представители позднего стоицизма: Сенека (4 г. до Р. X. - 65 г. по Р. X.), Эпиктет (род. 138 г. н.э.) и император Марк Аврелий (121-180).
Эпиктет был рабом, которому его господин в Риме даровал свободу. Император Марк Аврелий стал его учеником.
Гуманность этих стоических философов нашла свое выражение в требовании братского отношения также и к рабам. Их этика родственна этике христианства, как и их религиозные убеждения, провозглашающие веру в единого Бога. Сенека первый высказался против бесчеловечности гладиаторских боев.
Основателями этики человечности в иудаизме были пророки VII столетия до Р. X. Амос и Осия.
Проникновеннейшие слова о доброте обращены к нам в поучениях Иисуса и посланиях апостола Павла.
Нагорная проповедь, первая, с которой выступил Иисус в Галилее, начинается восславлением тех, кому даровано блаженство, и среди них кротких, милостивых и миротворцев (Матф. 5,5; 5,7; 5,9).
В последней речи в Иерусалимском храме Иисус возвещает, что на Страшном суде, который будет вершить Сын Человеческий, в Царство Божие будут введены прежде всего те, кто были милосердны к людям, терпящим нужду (Матф. 25, 31-40).
Истинную любовь восславляет апостол Павел: "Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит" (1 Кор. 13).
Царством любви провозглашают религию последние слова его гимна: "А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше".
И сколько же любви столетиями несли в мир слова этого гимна! Для скольких они стали увещеванием и поддержкой в их упованиях!
Глубокая религиозность и всепроницающее мышление сообща создали и провозгласили идеал гуманности. Этот дар мы получили от них. Мы исповедуем его с полной убежденностью в том, что он является этической первоосновой всякой подлинной культуры.
В новое время этот провозглашенный мыслителями идеал был углублен и обогащен восходящим новым знанием. Перед нами встал вопрос, предназначено ли наше сочувствие одним лишь людям или оно должно быть обращено ко всем живым существам. Ведь их существование подобно нашему. Они страшатся, как и мы, они страдают, как и мы. Они смертны, как и мы.
Как случилось, что люди отказали им в соучастии и помощи? Даже признавая идеал гуманности, люди продолжали придерживаться старого наивного убеждения, что человек - властелин сотворенного мира и может относиться к другим живым существам без жалости и сочувствия.
Однако в средние века жил человек, который отнесся к ним иначе. Это был Франциск Ассизский (1182-1226), основатель ордена францисканцев. Для него все звери были такими же Божьими творениями, с которыми он общался без слов, которых он любил.
Но люди его времени, как, впрочем, и последующие поколения, не дали себе труда задуматься о его отношении ко всему живому. А известный философ Декарт (1596-1650) постарался даже утвердить их в этой безжалостности. Он учил, что животные не имеют души, а потому не обладают чувствами, и нам только кажется, что они испытывают боль.
Но та истина, что человек должен считать себя не властелином, а братом всех творений, не была забыта. В XVIII столетии в ее защиту выступили те, кому она вновь открылась. Вначале их было немного. Их убеждения вызывали удивление и насмешку. Их сочувствие животным рассматривалось как неуместная сентиментальность. Но постепенно эти непривычные воззрения обрели сторонников. Сегодня они наконец получили признание.
Благоговение перед любой жизнью признается само собой разумеющимся и полностью отвечающим сущности человека. В школах детям прививается доброе отношение ко всем живым существам. И этот переход от избирательной к полной гуманности, отказ от наивной бесчеловечности, в плену которой мы пребывали, знаменателен. Мы ощутили счастье обретения полного этического знания.
Отныне задача каждого из нас достичь совершенной доброты, прийти к согласию со своей сущностью. Доброта должна стать действенной силой истории и провозгласить начало века гуманности.
Сегодня история человечества решает вопрос о возобладании гуманного или негуманного мировосприятия. И если решение это будет в пользу антигуманности, не способствующей безоговорочному отказу от применения чудовищного ядерного оружия, имеющегося в нашем распоряжении, - человечество погибнет. Только победа гуманистического мировосприятия (а значит, отказ от подобного оружия) над антигуманизмом позволит нам с надеждой смотреть в будущее.
Гуманность мировосприятия имеет сегодня всемирно-историческое значение.
Путь к миру сегодня
Если сегодня мы хотим ступить на путь мира, то первым шагом на этом пути является заключенный 25 июля этого года Московский договор.
В этом договоре правительство Советского Союза, США и Великобритании пришли к решению не проводить больше испытаний ядерного оружия в воздухе и под водой. Это означает совместный отказ от дальнейшей разработки более мощного ядерного оружия, ибо она невозможна без крупных испытательных взрывов, позволяющих определить сферу применения и мощность нового ядерного оружия.
Значение этого договора неоценимо также потому, что его соблюдение будет иметь следствием уменьшение крайне опасного для человечества радиоактивного заражения атмосферы, земной поверхности и воды.
Кроме того, отказ от крупномасштабных испытательных взрывов и от разработки все более мощного ядерного оружия станет преградой на опасном пути сверхдержав к экономическому краху, грозящему им из-за непомерно больших и абсолютно бессмысленных затрат на вооружение. Современное ядерное оружие и современные сверхсовершенные самолеты являют собой чрезвычайно дорогостоящие технические чудеса.
