с запястья генеральские часы:
— Вот… — протянул руку мужчина.
Взяв, приятный на ощупь, метал, Иисус покрутил их в руке и надел на правую руку:
— Спасибо. А теперь, дайте мне побыть одному. А в половине двенадцатого можно будет начинать. И ещё, Павел тоже должен быть тут. Сделаете?
— Будет исполнено! — отчеканил военный и, развернувшись, подошёл к кучке людей, что-то сказал и все вместе вышли из храма.
***
Побродив по, очень богато обставленному, храму, мужчина сопоставлял написанное в святых книгах с увиденным, и это было совершенно противоречивым. Посмотрев на многочисленные иконы, украшенные золотом, он посмотрел в небольшое, круглое стёклышко с мигающей красной точкой и произнёс:
«Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни. Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа. Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как бы на день заклания».
Иакова 5:1–5
Человек улыбнулся в камеру, про которую узнал в тот момент, как прикоснулся к голове ФСОшника. Конечно, можно было не показывать этого, но ведь Бог знает всё? Пройдя по кругу, мужчина касался стен, икон, иногда недовольно и расстроенно качая головой.
В назначенное время в храме закопошились люди, установили свет, камеры, поставили стулья. После в храме осталось четверо: голубоглазый мужчина на троне, Архиерей Павел, девушка репортёр и оператор, остальные по указу Бога вышли.
Прямая трансляция шла на все Российские и зарубежные каналы. Меньше чем за сутки новость о пришествии Христа облетела весь мир. Религиозный бум нарастал с каждой минутой. Девушка задаёт вопросы, мужчина, с глазами цвета неба, отвечает. И… То, что случилось с православным священником…
Уставший и обессиленный мужчина еле сдержался, чтобы не улыбнуться, когда освежающая энергия потекла по его венам, наполняя силой, как прохладной водой.
Как и было запланировано зазвенели колокола по всем храмам и церквям, провозглашая возвращение Иисуса. Но то, что случилось с Павлом, заставило всю верхушку правительства и церкви нервничать и родило огромное количество вопросов. А то, что этот человек сказал собрать через час там же ещё пятнадцать человек в сане, для «Удостоверения истинности их веры», вызвало массу споров. А тем более, после увиденного.
***
Ровно через час, на том же месте, перед, восседавшим на троне, мужчиной, стояли на коленях тридцать человек, вместо пятнадцати. Двадцать три из православной церкви и семь из католической. Их лица выражали сменяющие друг друга эмоции: страх, любопытство, тревогу, веру. Мужчина, совершенно не шевелясь, поднялся в воздух вместе с тяжеленным троном:
— Прошу Я вас и заклинаю словом своим чудодейственным, чтобы не спорили вы обо мне — Иисусе Христе, о том, что Я сказал и чего от последователей своих требую.
Не в том дело, чтобы вы делали одно и то же, а в том, чтобы вы шли в одном направлении.
Но вы идёте в разные стороны от имени Моего, расходясь в направления противоположные.
Кто же уверил вас, что нужны Мне поклоны ваши земные и плата за молитвы продажные?
Разве делают последователи мои сердца свои горящими Огнем Света Духовного?
Нет.
Что дала церковь человеку за времена своей святости?
Ничего, кроме рабской молитвенной немощи!
Да ещё отвержения себя — человеческого!
В этот момент позолоченный трон покрылся трещинами и осыпался пылью, оставив тело, окутанное слабым светом, парить над землёй. Голос зазвучал сильнее, троекратным эхом отражаясь от стен:
— Нет у вас Христа в церкви продажной и обрушенной предательством и стяжанием многих поколений служителей лживых и срамных. Не могу вам ответить на многие молитвы ваши, по причине низости их и греховности побуждений ваших. Нет уже от Учения Моего ни крупицы целостной. Изолгали, извратили вы их на синодах своих неправедных.
Замолчав, он осмотрел склонившихся людей, выждал минуту и, скрывая удовлетворение, продолжил:
— Те лишь, кто верен мне, получат дары и будут благословенны! И почувствуете вы благодать мою, где бы не находились!
После этих слов храм наполнился светом, и только он сам видел, как двадцать восемь тел растворились, а светящиеся сферы перетекли к нему. Когда свет рассеялся, в храме остались трое: опустившийся на пол мужчина, с сияющими синевой глазами, и двое в чёрных одеждах. Худой, короткостриженый священник из московской католической церкви, и не менее худой, но с небольшой редкой бородкой, диакон.
— Встаньте с колен и подойдите ко мне! — раздался голос.
Лучащийся улыбкой католик перекрестился двумя пальцами и, вместе с оставшимся, крестившимся на каждом шаге, православным, подошёл. Оба опустили головы, которых тут же коснулись прохладные ладони. Голос властно продолжил:
— Вы уста и уши мои, благословляю вас нести Веру в меня и слова мои!
Когда двое обернулись к камерам, стоявшим за спинами, люди увидели их глаза светло-синего цвета, а мужчина в сером, смотря в объектив, произнёс:
— Дети мои! Денно и ночно приходите ко мне, если веруете и нет сомнений в головах ваших!
***
В этот момент в Кремле, на закрытом собрании, патриарх Николай отвечал на бессчётное количество вопросов:
— Что это было и куда делись люди?
— Почему Вас там не было?
— Вы сказали, что это поможет укреплению, как Православной церкви, так и России на международной арене, но почему получилось так, что остался католик?
— Разве не Антихрист должен был прийти первым по вашим книжкам? — и именно после этого вопроса образовалась пауза, а патриарх, потея от переизбытка веса и дорогого наряда, постоянно касаясь белой бороды, неуверенно ответил:
— Мы не можем знать точно, но…церковь считает, что возможно Антихристом был Наполеон или Гитлер, поэтому…да и смотря на чудо, что мы с вами видели, это истинный Иисус Христос…
= Что за бред?
— А если нет?! — послышался голос из толпы.
— Этим вопросом мы уже занимаемся. — ответил начальник МВД, спокойно сидевший на стуле, крутя в руке золотую ручку «Parker». — если что-то пойдёт не по плану, мы им займёмся.
— А сейчас по плану всё идёт? — спросил кто-то раздражённо.
— А сейчас да! И оцепление с храма снимаем, вернее делаем его скрытным, это пока что всё.
Заседание продолжалось ещё долго, больше напоминая каке-то сборище. Люди уходили и приходили, а в дальнем угле стоял Иван Петрович, убравший очки в карман пиджака, слушая и записывая всё, что хоть как-то касается Христа, в которого он уверовал под старость
