Не ерничай! — рассердилась Даша. — Арефьев умер! А ты паскудничаешь, фиглярничаешь, как дешевый паяц!
— Паяц, говоришь? — Оляля скривился и отошел к окну. — Я, может, оттого и фиглярничаю, что Олеговича не стало. Может, моя душа на пару с его душой отлетела.
— Прости, Лялечка, ради бога, прости! — Даша подошла и обняла его за плечи. — Я до тех пор, пока не увижу его в гробу, не поверю, что он умер. Меня вчера к нему не пропустили. Я два часа умоляла главного врача, доллары совала, он мне чуть по морде не съездил, потом водкой напоил, но Дмитрия Олеговича так и не разрешил повидать. — Слезы потекли ручьем, и она уткнулась лицом в необъятную грудь Оляли.
Он гладил ее по голове и ласково приговаривал:
— Дашка, раззява! Зачем ты лекарю доллары совала? Тебя ж могли в ментовку забрать.
— Я не подумала. — Она всхлипнула и вытерла слезы кулаком. На нем отпечатались черные полосы. Свитер Оляли тоже был в грязных разводах. Слезы русской бабы не выдерживала никакая, даже суперстойкая заграничная тушь. — Прости, — снова прошептала она и вдруг спохватилась: — Что-то я оплошала сегодня! Надо было забежать в магазин. У тебя наверняка пустота в холодильнике, а я приехала в гости до вечера.
— Видно, Влад звонил, вот ты и слетела с катушек. — Оляля как всегда поразил ее своей проницательностью.
— Звонил, — с вызовом произнесла Даша, — и что из того?
— Он у меня недавно был. — Оляля сел на диван и хлопнул рукой по пледу, приглашая ее сесть рядом. — В знатоки искусства записался. Веселый такой, разговорчивый. Очень удивился, что я не пью, он, оказывается, с собой две бутылки «Хеннесси» приволокла закуси всякой целую корзину. Шибко богатый стал. Только все это на пару с бабой и умяли.
— С к-какой бабой? — помертвела Даша.
Оляля как-то искоса посмотрел на нее и усмехнулся:
— Да не с той, о которой ты думаешь. Но красивая, страсть прямо! А уж как перед Владом извивалась, то ножку обнажит из-под шубки, то грудью к плечу прижмется. А как выпили, так и вовсе на нем повисла. — Он посмотрел на Дашу. — Девочка, не страдай по этому мерзавцу! У него что хрен, что хвост всегда пистолетом. И, помимо той девки, наверняка еще с десяток шлюх имеется.
— Откуда эта баба взялась? — спросила Даша хрипло. Гриша, сам того не ведая, ударил ее прямо в солнечное сплетение, да так, что перехватило дыхание. И она едва обрела способность дышать.
— Да сучка одна из галереи. Новая Мишкина б… Манька ее послал, чтоб она помогла твоему Пистолетову картины в офис и в дом Марьяша выбрать. Тоже мне эстет нашелся, вздумал культуру в бандитские массы нести.
— Марьяш не бандит, — заступилась Даша за молодую акулу отечественного бизнеса. — Говорят, очень талантливый мальчик, экономический вундеркинд. У него на лбу это написано.
— Эх ты, провинция! — Оляля постучал согнутым пальцем по ее лбу. — На заборе тоже бывает кое-что написано, а заглянешь — дрова лежат. Давно известно, что одной умной головой такие бабки не сколотишь. К умной голове острые клыки и длинные когти требуются, чтобы порвать, как кобель фуфайку, всех, кто мешает. И еще хвост лисий нужен, чтоб следы заметать. Ты знаешь, какое у него погоняло?
— Погоняло? — удивилась Даша.
— Ну кликуха, кличка! Меня Паша Лайнер просветил. Марьяша в народе Хенде Хох прозвали.
— Хенде Хох? Руки вверх? — еще больше изумилась Даша и вдруг поняла и рассмеялась. — Это точно! Компания «Русские Крылья» — «РуК». — И процитировала слоган, который навяз в зубах не меньше, чем реклама пресловутого «Сникерса»: — «Русские Крылья» поднимут вас вверх, туда, где удача, туда, где успех!»
Ага, поднимут! — отозвался злорадно Оляля. — Уже подняли! Всю Россию ручками вверх! А после на табуреточку поставят и петлю накинут! А ты, как последняя дура, вторишь этим борзописцам с экрана: «Ах, гений! Ах, вундеркинд!» Он еще в такую ж… затолкает нас своими ручонками, этот вундеркинд, увидишь потом!
— Я — дура, а ты — циник! — рассердилась Даша, хотя в душе была согласна с Олялей. Она хронически не выносила Вадима Марьяша. У нее была самая настоящая аллергия то ли на ангельский овал юного пухлощекого лица, то ли на лучезарное сияние голубых очей новоявленного олигарха, чья улыбка не сходила в последние полтора года со страниц газет и экранов телевизоров.
Юный Вадик стал прямо-таки национальной идеей, символом возрождения, ее брендом.
— Циник, Даша, циник — это ты еще культурно заметила, — расхохотался Оляля, — а вообще-то я самая последняя б…, покруче твоего Влада. Хотя я не сумел бы, как он, сначала за решетку всю эту сволочь сажать, а после перед ними на задних лапках скакать, хвостом крутить, на сладкую косточку в их руках облизываться. Скурвился твой генерал, Дашка, как последняя сука скурвился!
— Ладно, с генералами все ясно, не в швейцары же ему было подаваться? — поморщилась Даша и поинтересовалась: — А себя ты с чего в опалу загнал?
— А, — Оляля махнул рукой, — тоже на «зелень» потянуло, словно беременную девку на соленые огурцы! Малюю теперь холсты, как по конвейеру. Будто столяр-станочник, передовик производства, сверлю, строгаю, прибиваю, краску ляпаю. Шедевры — туда, баксы — сюда! Туда-сюда, туда-сюда! Веселая жизнь пошла, только крыша от нее все сильнее едет.
— Покажи руки, — приказала Даша, — опять ширяешься?
— Дура, то ширево еще не выросло, чтоб до самой души достать! — скривился Оляля, но рукава рубахи закатал. Страшных багровых синяков и ржавых струпьев — следов от внутривенных инъекций наркотиков — не было, и Даша вздохнула с облегчением. Но на всякий случай спросила:
— В ногу небось колешься?
— А ты проверь, — улыбнулся Гриша коварно, — я покажу. Между прочим, многие сейчас в паховые вены ширяют, чтоб не так заметно было. Я ведь и штаны могу спустить. Проверяй!
— Отстань, Лялька, со своими шутками, — огрызнулась Даша, — подумай лучше, чем угощать будешь. «Хеннесси» вряд ли остался, его Владик со своей дамой выкушали, а что мы с тобой кушать будем?
— С чего на тебя вдруг жор напал? — удивился Оляля. — Или понесла от кого? — Он окинул ее критическим взглядом. — По фигуре вроде незаметно.
— Типун тебе на язык, — замахнулась на него Даша, — от кого я могла понести, от духа святого?
— Ну, я думал, раз Влад тебе звонил…
— Ага, — рассмеялась Даша, — новый способ осеменения дам. Секс по телефону имеется, почему бы тогда не придумать, как баб с его помощью брюхатить. Быстро, надежно, выгодно!
— Чего ты взбеленилась? — Оляля покачал головой. — Или задело, что я про Влада и его бабу рассказал? Это, детка, шоковая терапия, клин клином вышибают.
— А у меня, Лялька, куда ни кинь, всюду клин. — Даша закинула голову, чтобы удержать слезы, не дать им поползти по щекам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
