К востоку от Золотого Берега располагается страна, известная как Невольничий Берег, потому что из-за бедности золотом здесь торгуют только рабами. Страна простирается от реки Вольты до Джекина. Ее ровная и низменная поверхность постепенно повышается с удалением от побережья. Высадка на берег не только затруднена, но даже опасна из-за ужасных бурунов, которые в течение всего года преодолеваются с большим риском. В сезон дождей с апреля по июль волнение на море столь сильное, что каждый, отважившийся на высадку, должен был помнить предостережение: «Ему следует иметь две жизни, чтобы решиться на это». Ведь каноэ, даже с хорошими гребцами, часто опрокидывались с утратой не только товаров, но и человеческих жизней, поскольку вода кишела хищными акулами, длина которых составляла порой тридцать футов. Они нападали на каждого человека, оказавшегося рядом с ними. Эти хищники обычно плавали стаями, и, когда мертвого раба выбрасывали за борт, одна акула откусывала ногу, другая – руку, остальные же расправлялись с телом на глубине. Все это занимало гораздо меньше времени, чем само описание столь ужасного пиршества. Невольничьи корабли всегда сопровождало множество акул, привыкших ежедневно сжирать выброшенные за борт трупы.
Как только к побережью из Дагомеи или внутренних областей пригоняли рабов, их помещали в большие загоны, сооруженные для этой цели, близ пляжа. Перед заключением торговой сделки корабельные врачи тщательно осматривали рабов. Мужчин и женщин раздевали догола. Тех, кого признавали здоровыми, отводили в сторону и на груди (впоследствии на плече) ставили им раскаленным железом клеймо компании или отдельного работорговца. Это делалось для того, чтобы предотвратить подмену туземцами отобранных рабов другими, менее здоровыми и сильными. Женщин старались прижигать не так глубоко, как мужчин. Затем клейменые рабы возвращались в загоны. Иногда требовалась еще одна или более недель ожидания спада прибоя до такой степени, когда рабов можно было бы переправлять на стоящие на рейде невольничьи корабли. Перед тем как посадить в каноэ рабов, их лишали любого лоскутка ткани, когда же они ступали в лодку, стоящий рядом туземный пастор посыпал их головы песком, чтобы отогнать от них злых духов и уберечь от падения в море во время преодоления бурунов.
Торговля на Невольничьем Берегу, особенно после подчинения верховным вождем Дагомеи прибрежных племен, требовала частых церемоний и подарков, не говоря уже о найме многочисленных посредников и слуг. Вначале следовало заплатить пошлины вождю, затем арендовать помещение фактории, а также каноэ и гребцов. Как правило, нанимался надзиратель за товарами, доставляемыми с пляжа, и рабами, садившимися в каноэ. Требовались два брокера или переводчика, два слуги-подростка, привратник и подросток для обслуживания палатки на пляже, курьер для передачи вождю известия о прибытии корабля и приветствий капитана, звонарь для объявления открытия торгов, надсмотрщик за рабами на берегу, шестеро рулевых, женщина-водонос и прачка.
Следовало сделать подношение и представителю верховного вождя, который выходил вместе со своими людьми, чтобы встретить капитана и провести его в форт. Обычно это были испанская шляпа, отрез шелка, бочка муки и еще одна – с говядиной или свининой. При отходе корабля начальнику береговых служб дарили отрез ткани и бочонок бренди. Оплачивалась также установка на пляже палатки, наем носильщиков и разные развлечения, так что ориентировочная стоимость погрузки на невольничий корабль на данном побережье в 1790 году достигала около 368 фунтов стерлингов. Примерно в то же время рабы стоили 5 унций золота, или 19 фунтов стерлингов, за голову.
Вся береговая линия тянется от реки Шерборо, сразу к югу от Сьерра-Леоне, до реки Бенин в Новом Калабаре (часть Африки, наиболее знакомая европейцам до 1800 года). И при ее протяженности по крайней мере в 1500 миль совсем нет судоходной реки, залива или бухты, в которую мог бы зайти корабль. Отсутствуют река или протока, по которым корабельная шлюпка поднялась бы от моря на более чем десяти миль. Очень мало проток, куда сможет войти лодка, а на Золотом Берегу их вообще нет, кроме тех, что у Чамы и Минеса. Доступ к побережью затруднен почти по всей береговой линии из-за мощного прибоя, обрушивающегося на пляж. Высадиться на берег можно только в легком каноэ, но даже это бывает невозможно несколько дней, а то и недель подряд, во многих местах не хватает глубины, яростно бьются волны и слишком широкая полоса бурунов. В такое время высадка редко бывает безопасной. На восточной оконечности бухты Бенин побережье негостеприимное. Временами большей частью его заливает море или проливные дожди в августе и сентябре[4].
В эпоху работорговли весьма важной частью побережья считались города Старый и Новый Калабар, река Бонни. Так как города граничили с обширными областями внутри континента, они вели работорговлю в больших объемах. В Новом Калабаре было много москитов, поэтому корабли обычно становились на якорь у Фоко-Пуана. Живущие здесь чернокожие из-за частого общения с европейцами более цивилизованны, чем в других местах побережья, и порой на реке Бонни одновременно стояли полдюжины судов. В течение долгого времени занимавшиеся работорговлей англичане, французы и голландцы вывозили отсюда ежегодно от 12 до 15 тысяч рабов, доставленных по рекам из далеких африканских городов. Среди рабов были военнопленные, жертвы похищений в результате рейдов вооруженных банд, проданные в рабство за совершенные преступления, отправленные в неволю родственниками из-за нужды или ставшие невольниками за долги, что случалось нечасто.
Чернокожие работорговцы Калабара и Бонни спускались со своими рабами по рекам раз в две недели. Одновременно по реке Бонни двигались по двадцать – тридцать и более каноэ, в каждом из которых помещались двадцать– тридцать рабов. Руки некоторых мужчин стягивали травяной веревкой, а особенно сильных из них связывали также поверх колен. В таком состоянии невольников бросали на дно каноэ, часто залитые водой, где они лежали почти без движений. При высадке их гнали в загоны работорговцев, где кормили, натирали пальмовым маслом и готовили для продажи. Очевидец вспоминал:
«Река Бонни величественный поток, широкий и глубокий. Она шире Темзы при впадении в море. Течет по низменности среди высоких кокосовых деревьев, пальм, сосен, подорожников и банановых деревьев. На севере – королевство Бенин, на юге – Бонни, оба королевства независимы друг от друга. К северо-западу отсюда в отдалении виден Новый Калабар. Здесь производится (или добывается) много пальмового вина, потому что для этого достаточно вечером сделать надрез на верхушке дерева, повесить под ним тыкву-горлянку, и утром она будет наполнена. Жидкость беловатого цвета и по вкусу напоминает сидр.
Рабы питаются дважды в день. Еда утром состоит из вареного ямса, после полудня – из конских бобов, сдобренных соусом. Он готовится из кусков старой ирландской говядины и тухлой соленой рыбы, тушенных клочками и сильно приправленных кайенским перцем. Негры так любят это, что выбирают мелкие кусочки тушеной смеси и делятся ими. Но конские бобы они не любят.
Бренди, который мы привезли с собой для торговли, был очень хорошего качества, но черномазые считали, что он недостаточно крепок и «не кусается», как они выражаются. Поэтому мы из каждой бочки выкачивали треть бренди, затем сыпали в нее полведра кайенского перца, добавляли воды, и в течение нескольких дней напиток становился достаточно крепким для самого черного дьявола. Когда чернокожие приходили пробовать его, полагая, что это бренди из другой бочки, то говорили: «Вот, это кусается»[5].
В некоторых из нижеследующих глав будут представлены подробные описания торговли в Калабаре и Бонни, обеспечения рабов провизией и событий, происходивших во время вояжа в Вест-Индии.
Примерно в 35 лигах к востоку от реки Бонни располагается Старый Калабар, где раньше корабли спешили к большим деревьям на берегу реки и выторговывали провизию и рабов. Здесь очень нездоровый климат, и, поскольку торговля шла очень медленно, со временем этого места стали избегать.
Примерно в 10 лигах далее к востоку находится Рио-дель-Рей, который раньше поставлял много рабов и прекрасные, крупные бивни слонов. Но здесь не было пресной воды, за исключением той, что чернокожие собирают на крышах домов, когда идут дожди, а реку окутывает плотный туман. Старый английский лоцман писал об этой реке: «Здесь европеец должен заботиться о себе, потому что местные жители столь изощренно лукавы, что вас обманут раньше, чем вы осознаете это. Они столь варварски жестоки, что родители продают детей, мужья – жен, братья и сестры – друг друга. Среди животных крайне редки приличие и порядок. Это замечание относится к прошлому столетию, и мы не считаем, что аборигены изменились, по крайней мере с того времени»[6].
