Вернулся Асурбанал, посмотрел на наше побоище и принялся меня ругать. Почему я всё время смотрю в одну сторону и никогда не распределяю внимание. Почему я пропускаю удары. Почему я задерживаю руки в вытянутом положении после удара. Почему я так плохо работаю в то время, когда на днях соревнования. И ещё десяток подобных «почему». В большинстве случаев я даже не могу понять, чего он хочет. Я, проявляя вежливость, послушно плакал, извергая слёзы в три ручья.
Ещё в начальной школе ангелов нам говорили: «Не держите в себе чувства. Вы могли это делать, пока были людьми, тело придавало вам устойчивость и перераспределяло нагрузку на другие системы. Если вы задержите чувства теперь, то они никуда не денутся и станут вашей сутью. Обида – ненавистью, печаль – унынием. Поэтому сразу плачьте или смейтесь, не оставляя в себе ничего». Так я и плакал. В конце концов Асурбанал рассердился и выгнал меня с занятия. Не было ещё ни одного занятия, чтобы он меня не выгнал. Но выгоняет он меня всего за несколько мгновений до конца занятия. Асурбанал учит все клубы боевых искусств для ангелов первого уровня и не пренебрегает своими обязанностями.
Мы ангелы. Мы не обижаемся. Мы умеем отключать боль и молниеносно восстанавливать тело из окружающей праны. Нас можно выгонять и лупить, сколько хочешь. А после этого мы идём ухаживать за простыми людьми с искренней любовью и заботой.
И я пошел ухаживать за своими городами и деревнями.
Глава 3. Битва за сервер воспоминаний
Этот день не задался с самого начала. Ещё до встречи с Александрой я отправился проверить беременную женщину, ту, у которой плод лежал в неправильном положении. Не успел я коснуться сознания ребёнка, чтобы он заворочался, как меня вызвали из центра управления. В центре управления я получил срочную задачу. Далеко к северу умирал кое-кто, кого я знал по жизни в человеческом мире. Предполагалось, что он будет рад, увидев после смерти знакомых. Была большая вероятность, что он станет ангелом.
С надеждой помчался я в указанное место. У тела умирающего (инфаркт) уже стояли в ожидании два ангела и восстановленная из сферы его мамочка. Когда-то этот умирающий дядька был моим младшим товарищем в детских играх. Я с радостью приветствовал ангелов – мне очень повезло, что ещё в человеческой жизни я был знаком с таким количеством ангелов. Мы давно не виделись, ангельские заботы развели нас слишком далеко. Впрочем, болтать времени особенно не было – умирающий уже сбросил связи с телом и начал приходить в себя. Мы должны были начать радостно улыбаться. Мы заулыбались. Душа мамочки из сферы, как и положено искусственно восстановленной душе, застыла в трансе.
Наверное, мы слишком широко улыбались. Он узнал нас, даже назвал по именам, узнал маму. А потом по его телу – сначала по ногам, потом по бёдрам, потом по торсу – побежала чешуя.
Людям очень страшно умирать. Особенно тем, которые при жизни не привыкли к наготе и беззлобию. Они вдруг оказываются в мире, где нет никакой одежды, где встречающие их ангелы видят (как им кажется) их насквозь. Им хочется защититься, прикрыться хоть чем-нибудь. Но под рукой у них ничего нет, кроме собственного тела. И они начинают уплотнять верхние слои тела, чтобы создать защиту. Но для того, чтобы заставить внутренние системы отдать свои силы ради создания твёрдой оболочки, их нужно чем-нибудь принудить к этому. У простых людей есть только одно средство: запугивание. Одна часть сознания начинает изобретать страшные сказки и пересказывать их другой части сознания, чтобы та могла из полученного ощущения срочности принудить к делу внутренние системы. Но чем больше запугивания, тем больше страха. Чем больше страха, тем толще скорлупа. Чем толще скорлупа, тем больше человек производит запугивания, тем меньше ресурсов остаётся на что-нибудь ещё. В итоге человек, вырывая из своего тела куски ради создания скорлупы, сжимается в шарик, внутри которого может храниться почти неограниченно долго, пережёвывая одни и те же придуманные ужасы.
Чешуя нашего друга дошла до шеи и немного отступила. Мы уже начали надеяться, но тут чешуя прыгнула на голову, и через два сига перед нами лежал светлый сияющий шарик размером с апельсин. Одна жизнь на Земле, максимум две, и он станет ангелом. Один из ангелов перестал поддерживать маму нашего друга, и она тоже сжалась в светлый апельсин.
Добрые, открытые люди сжимаются в шарик размером с кулак или апельсин, люди эгоистичные, злые сжимаются в тёмно-серые или чёрные горошины. Почему мы стараемся поддерживать на Земле хоть сколько-то устойчивые цивилизации, заботимся об урожаях? А потому, что люди, прожив на Земле несколько жизней, убеждаются на собственной шкуре, что всё не так уж и страшно, и перестают сжиматься в горошины, становятся ангелами. Можете считать нас глупыми, но когда мы видим миллиарды горошин, внутри которых живые существа тысячелетиями пребывают в кошмарах собственных фантазий, мы считаем это неправильным.
Опечаленный, пошел я на свою землю. Такие события каждый раз напоминают нам о моменте, когда мы сами стали ангелами. Меня убили через четыре дня после того, как мой учитель объявил, что я закончил образование. «Теперь, когда у тебя созданы убеждения и умения, позволяющие говорить осознанно и по сути дела, ты можешь быть настоящим благородным мужчиной. Умным воином или мудрым государственным деятелем, а не игрушкой ощущений. Я горжусь тобой и своей работой», – так сказал мне мой учитель. Всё это время мы с мамой жили доходами от маленького заводика по производству оливкового масла. У нас была небольшая роща и три раба. Мама не хотела, чтобы я начинал карьеру до того, как закончу образование. На следующий день я был призван в ополчение, а ещё через три дня умер от банального отравления. Тихо подозреваю, что непреодолимое желание попить из речки (в результате которого я и умер) было внушением со стороны тёмных, которых намеренно не стали останавливать. Чтобы человек, способный стать ангелом, никого не убил и не попал во власть тёмных. Наверное, я должен быть очень благодарен тем, кто это сделал. Но иногда я чувствую себя очень одиноким.
Александра стоял в конюшне и заплетал в косички гриву любимой лошадки. Н-да, как говорит Исайя: «Если нет цели, то любой ветер в голове не будет попутным». Поутру крестьяне будут сильно удивляться, откуда у лошади взялись косички. Со своим курносым носиком Александра выглядел умильно, как десять котят. Я проверил ключевые точки и присел рядом.
– У одной беременной ребёнок в неправильном положении. На пасеке тёмные подложили ос в улей. У одного ребёнка от пустячного пореза пошла гангрена по пальцу. У младенца в люльке ядовитые пауки. Неужели тебе не хочется об этом позаботиться?
– Всегда были и беременные, и порезы, и пауки. Все как-то выживали.
– Да. Потому что им ангелы помогали. А сочувствие у тебя есть?
Я просмотрел его насквозь. При отсутствии сочувствия ангел сжимается в шарик очень быстро. Мы находим силы жить до тех пор, пока чувство красоты или сострадания двигает нас. Так и есть. Под внешними мягкими тканями уплотнялась твёрдая корка. Александра был на грани.
– Я очень плохой ангел, да?
Мы помолчали.
– Может, ты ангел забав?
Ангелов забав невозможно заставить делать что-либо определённое. Они делают только то, что вызывает у них восторг или ощущение красоты. Они тоже способны пахать по двадцать часов в сутки, отказывая себе в отдыхе и в удовольствиях, но только в том случае, если в результате обретут какую-нибудь красоту или реализуют очередную вздорную мечту. Никто даже не пытается их приставить к какому-либо делу, они ценны и так, сами по себе, за счёт создаваемой ими красоты.
– Нет, я не ангел забав. Я ходил к ним. У меня нет ни одной мечты, которая делает ангела забавником. Я просто плохой ангел.
– Я говорил с Ратибором. Он предложил отвести тебя к главе дома.
При словах «глава дома» Александра испугался, дёрнулся и едва не сказал «нет». Но потом пересилил себя и сказал: «Пошли». Еле слышно.
Глава дома Ашур, ангел третьего уровня Баалинк стоял, стоял, стоял. Глава дома Ашур, ангел третьего уровня Баалинк смотрел, смотрел, смотрел. Про Баалинка, ангела третьего уровня, невозможно сказать «стоял» или «смотрел». Чтобы он ни делал, его вид преисполнен красоты и значительности. Он всё время находится в движении: по его челу пробегают тени от разных возвышенных мыслей, а поза выражает разные, почти неуловимые для нас, грубых созданий, оттенки сомнений или радостей. Поэтому про него можно говорить только в превосходной степени.
Глава дома Ашур, ангел третьего уровня Баалинк стоял, стоял, стоял и смотрел, смотрел, смотрел на Александру. Он делал это уже долго. Чтобы не подпрыгивать на месте, как мальчик, который хочет пописать, но боится попроситься (у меня всё-таки два города и четыре села), я разглядывал окрестности. Посмотреть было на что. Дом Ашур охранял сервер воспоминаний.
