ни были.
Лэйкир тяжело сглотнул, почувствовав, как пот внезапно выступил у него на лбу. Я даже не представлял это, — подумал он. — Мне это и в голову не приходило! Эти люди — священники — помазанные священники, слуги Матери-Церкви! Они не могут просто…
Но чарисийцы не только могли, они действительно делали это. И, несмотря на свой ужас от нечестия происходящего, часть сэра Вика Лэйкира обнаружила, что он не может винить их за это.
Среди приговоренных он увидел отца Стивина Грейвира, интенданта епископа Эрниста Джинкинса и старшего священника инквизиции в Фирейде. Грейвир выглядел ошеломленным, побелевшим… напуганным. Его руки были связаны за спиной, как и у остальных пяти инквизиторов, сопровождавших его, и его плечи изогнулись, когда запястья боролись со своими путами. Казалось, он почти не замечал своей борьбы с веревками, когда его глаза цеплялись за ожидающую петлю, и он двигался, как человек, попавший в ловушку в недрах кошмара.
Он тоже никогда не думал, что до этого может дойти, — понял Лэйкир, — и еще одна эмоция промелькнула в нем. Он все еще был слишком ошеломлен, чтобы ясно мыслить, но если бы это было не так, он мог бы быть потрясен, осознав, что по крайней мере часть того, что он чувствовал, было… удовлетворением.
Грейвир был не единственным инквизитором, который, казалось, даже сейчас не мог поверить, что это могло случиться с ним. Один из них сопротивлялся гораздо отчаяннее, чем Грейвир, бормоча протесты и вырываясь из железной хватки морских пехотинцев, с каменными лицами тащивших его к ожидающей веревке. И пока Лэйкир смотрел на невероятные события, разворачивающиеся перед ним, он услышал грохот других барабанов, доносившийся с других кораблей.
Он оторвал взгляд от палубы «Дистройера», и его лицо напряглось, когда он увидел еще больше веревок, свисающих с рей других кораблей. Он не пытался их сосчитать. Его потрясенный разум, вероятно, все равно не справился бы с этой задачей.
— Мы опросили всех выживших, прежде чем мой император отдал нам приказ, сэр Вик, — сказал Рок-Пойнт, его резкий голос вернул внимание Лэйкира к нему. — Еще до того, как мы отплыли в Фирейд, мы знали, чьи голоса кричали «Святой Лэнгхорн, и пощады не будет!», когда ваши люди поднялись на борт кораблей нашего народа. Но мы не полагались исключительно на эти показания, когда судили виновных. Грейвиру даже в голову не приходило, что кто-то еще, кто-то за пределами самой инквизиции когда-либо прочитает его секретные файлы. К несчастью для него, он ошибался. Эти люди были осуждены не на основании показаний какого-либо чарисийца, а на основании их собственных письменных заявлений и отчетов. Заявлений и отчетов, в которых они с гордостью сообщали, хвастались тем рвением, с которым они призывали ваши войска «убивать еретиков!»
Глаза чарисийца были холоднее северного льда, и Лэйкир физически чувствовал ярость внутри него… и железную волю, которая держала эту ярость на привязи и контролировала.
— Копии этих заявлений и отчетов будут предоставлены королю Жэймсу и совету викариев в Зионе, — холодно продолжил Рок-Пойнт. — Оригиналы вернутся в Теллесберг со мной, так что мы можем быть уверены, что они не исчезнут таинственным образом, но король Жэймс получит собственные копии файлов Грейвира. Что он с ними сделает, опубликует ли их за границей, уничтожит или возвратит Клинтану, — это его дело, его решение. Но что бы он ни делал, мы ничего не будем делать во тьме, невидимые для людских глаз. Мы, несомненно, опубликуем доказательства, и в отличие от мужчин, женщин и детей, которых они убили, сэр Вик, каждому из этих людей было предложено исповедоваться священнику после того, как он был приговорен. И в отличие от детей, которые были убиты здесь на своих собственных кораблях вместе со своими родителями, среди них нет ни одного, кто бы точно не понимал, почему его собираются повесить.
Лэйкир с трудом сглотнул, и Рок-Пойнт мотнул головой в сторону Грейвира.
— На протяжении веков инквизиция назначала церковные наказания. Возможно, когда-то было время, когда это наказание было истинной справедливостью. Но это время прошло, сэр Вик. Богу не нужна жестокость, чтобы показать Своему народу, чего Он от них хочет, а эти люди — и им подобные — слишком долго прятались за Его спиной. Использовали Его, чтобы защитить себя от последствий их собственных чудовищных действий. Использовали свой пост и свой авторитет в служении не Богу и даже не Божьей Церкви, а мерзким и продажным людям, таким как викарий Жэспар. Теперь настало время им и всем им подобным обнаружить, что одеяния, которые они извратили, больше не будут пригодны для защиты убийц и палачей от правосудия. Этим людям и в голову не приходило, что они могут столкнуться со смертью за свои преступления. Они вот-вот откроют для себя другое… и, возможно, по крайней мере некоторые из их коллег-инквизиторов будут достаточно мудры, чтобы учиться на их примере.
Лэйкир уставился на него, затем откашлялся. — Милорд, — хрипло сказал он, — подумайте, прежде чем делать это!
— О, уверяю вас, я думал долго и упорно, — сказал Рок-Пойнт, его голос был таким же непреклонным, как и его титул. — Как и мой император и моя императрица.
— Но если вы сделаете это, Церковь…
— Сэр Вик, «Церковь» сидела и наблюдала, когда храмовая четверка планировала резню всего моего королевства. «Церковь» позволила управлять собой таким людям, как Жэспар Клинтан. «Церковь» стала истинным слугой тьмы в этом мире, и где-то глубоко внутри все ее духовенство должно это знать. Ну, и мы тоже знаем. В отличие от «Церкви», мы будем казнить только виновных, и, в отличие от инквизиции, мы отказываемся от пыток во имя Бога, чтобы вымогать признания у невиновных. Но виновных мы казним, начиная с этого момента. Начиная с этого момента.
Лэйкир начал было говорить что-то еще, но потом закрыл рот.
Он не передумает, — подумал делфиракец. — Не больше, чем сделал бы я, если бы получил приказ моего короля. И, — неохотно признал он, — это не значит, что Мать-Церковь уже не объявила себя врагом Чариса. И он также не ошибается насчет вины этих людей.
Спазм чего-то очень похожего на ужас пронзил Лэйкира вслед за
