Надо бы запретить подобным типам носить оружие, тем более что Лестер едва ли когда-нибудь вынимал свой револьвер из кобуры, подумал Бен.
– Доброе утро, Кинкейд. – Лестер оторвал взгляд от черно-белого экрана, позволявшего наблюдать за всей территорией тюрьмы.
– Привет, Лестер.
– Ты пришел внести залог за тех двух пьянчуг, которых мы подобрали прошлой ночью на Озадж-авеню?
Бен откашлялся, расправил плечи; ему хотелось, чтобы слова его прозвучали веско и убедительно. Врать он не любил и не умел.
– Я пришел, чтобы увидеть Кристину Макколл. Я представляю ее в суде.
– Да что ты говоришь! Рад за тебя. – Лестер удивленно поднял брови. – Убийство, связанное с наркотиками. Ты делаешь успехи.
– Мы с ней друзья. Нельзя ли выпустить ее под мою ответственность, как ты полагаешь? У меня с собой удостоверение союза юристов.
– Боюсь, это невозможно. Необходимо внести залог.
Лестер открыл ворота, за которыми находилось внутреннее отделение тюрьмы и камеры заключенных. Он повел Бена по длинному коридору с цементными стенами. Их шаги гулко разносились в тишине. Кожаные сапоги Лестера жалобно поскрипывали под его необъятными телесами. Двери камер были зарешечены толстыми металлическими прутьями, из камер их окликали неопрятные, на редкость отталкивающего вида личности, но Бен старался не обращать на них внимания. Из камер воняло перегаром, мочой и блевотиной. Бен задержал дыхание; он боялся, что его стошнит от этого зловония. Наконец Лестер остановился у одной из последних камер по левую сторону и отпер дверь.
– Пятнадцать минут, – сказал он.
– Я знаю порядок, – ответил Бен.
– Послушай, я, конечно, не должен этого делать, но, если хочешь, я могу сунуть твою визитную карточку тем двум пьянчугам.
– Нет, спасибо, не надо. Мне сейчас не до них.
Бен вошел в камеру. За ним с лязгом захлопнулась дверь.
Кристина лежала на железной койке. Камера была совсем крохотная – пять на шесть футов. Раковина и унитаз без крышки служили единственным украшением этой конуры.
Кристина с трудом подняла веки.
– Бен, это ты? – Она села, протерла заспанные глаза.
– Это я, Кристина, – сказал Бен.
– Слава Богу.
Она медленно поднялась с койки, пошатываясь, прошла к раковине и ополоснула лицо холодной водой. Выглядела она ужасно: на ней был тот же желтый костюм, в котором ее арестовали; на чулках – широкие дорожки спущенных петель; длинные волосы растрепались; все лицо – в черных потеках от туши.
Бен посмотрел на край ее койки.
– Так что же произошло?
Кристина села напротив него. Немного помолчав, сказала:
– Бен, я никого не убивала. Ты ведь об этом спрашиваешь?
– Я и сам знаю, что не убивала. Как ты вляпалась в это дерьмо?
– Трудно объяснить... Я тебе уже говорила, что у меня была назначена встреча с Тони Ломбарди. Он опаздывал, его задержали дела.
– А его дела – продажа наркотиков?
– Они мне об этом сказали.
– И за все время общения с ним ты ни разу не заметила ничего подозрительного?
– Нет, ни разу. Тони говорил, что он занимается импортом и экспортом.
– По крайней мере, он не лгал. Ты хоть раз видела, что он ввозил в страну?
– Да, видела. Попугаев.
– Попугаев?
– Редких южноамериканских попугаев. Говорят, они ужасно дорогие.
– Южноамериканские? Можно себе представить. – Бен провел по губам кончиком ручки. – Так что же все-таки произошло?
Кристина сжала пальцами виски.
– По правде говоря, Бен, я помню все очень смутно... Я получила от Тони записку, в которой говорилось, что он задерживается. Он просил приехать к нему домой. Я приехала, его еще не было. Я включила телевизор, налила себе выпить и стала ждать. И видимо, заснула. А когда проснулась, было два часа ночи и на полу лежал Тони, весь... ему снесло полчерепа.
– Да, представляю, что тебе пришлось пережить.
– Да... пережить... И вот я... Я, как заправский сыщик, начала все обследовать, оставляя повсюду отпечатки своих пальцев, и тут ворвались ребята из ФБР.
– А ты не сохранила его записку?
– Нет. Выбросила ее в корзину для мусора.
– Записка была от Ломбарди?
– Так сказала наша телефонистка, но мог ведь позвонить кто угодно, назвавшись его именем.
– Полагаю, они напомнили тебе о твоих правах.
– Да. Спасибо, что спросил. – Кристина всхлипнула и утерлась рукавом.
– Они были с тобой грубы?
Кристина кивнула:
– В той ситуации они себя вели нормально. Ведь парни были из ФБР, не из полиции.
Она помолчала. Глаза ее наполнились слезами.
– Я, конечно, ничего не имею против обыска с раздеванием... Но вот вши... Невозможно выспаться...
Бен невольно сжал кулаки.
– Так что, возьмешься за мое дело?
– Я? Ты хочешь, чтобы я представлял тебя в суде?
– Совершенно верно, мой друг. Я хочу, чтобы именно ты за это взялся.
– Кристина, но это же серьезное дело... А я не специалист по уголовным делам. Возьми Пета Уильямса. Он сумеет тебе помочь.
– Не нужен мне Пет Уильяме. Я хочу, чтобы ты меня защищал. Ты сумеешь, я знаю.
– Кристина. Я не думаю, что это разумный выбор.
– Значит, ты не хочешь мне помочь?
– Кристина, пойми, это очень серьезное дело...
– Если ты имеешь в виду, что мне угрожает смертный приговор, то поверь, Бен, я это знаю.
Она пристально посмотрела ему в глаза:
– По-моему, крайне важно, чтобы мой адвокат верил в мою невиновность. Ты же знаешь: я не убивала Тони. И я хочу, чтобы ты меня защищал, Бен.
* * *
– Есть много опытных адвокатов, которые поймут, что ты невиновна.
Кристина положила ему на плечо руку:
– Бен, я хочу большего... Я хочу найти того, кто убил Тони.
Хочу найти того, кто меня подставил.
Бен пристально посмотрел ей в глаза.
– Хорошо, – сказал он, поднимаясь с койки. – Но я оставлю за собой право передать дело другому адвокату. Если почувствую, что не справляюсь.
– Прекрасно.
Заложив руки за голову, она потянулась.
– Я попытаюсь вытащить тебя из этой крысиной норы как можно быстрее. Я сейчас же отправлюсь к тебе домой, принесу тебе вещи. Переоденешься. У тебя ключ с собой?
Она взглянула на него вызывающе.
– Бен, я не меняла замки.
– Ладно. Тогда все отлично. Кроме того, я поговорю с Майком. Возможно, что-нибудь выясню. Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать через Лестера. Я буду поддерживать с ним связь.
– Бен?
– Да?
Кристина встала. Открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом вдруг сказала явно не то, что собиралась; сказала по-французски:
– Мерси боку.
Глава 6
У Бена было такое ощущение, будто он – лабораторная мышь, которая старается отыскать тропку к кусочку сыра, запрятанному в какой-то гигантской мышеловке. Он быстро пересек площадь и пошел дальше, лавируя между уличными проповедниками, несущимися на роликовых досках подростками и многочисленными попрошайками. Вскоре он вышел к зданию муниципалитета. Сколько же месяцев ремонтировались внутренние помещения здания? – месяцев шесть – восемь, не меньше. И каждый день переставлялись оградительные барьеры, так что приходилось заново находить дорогу среди этого хаоса. Обычно он приходил сюда, чтобы попасть в отдел дорожного движения. Сегодня задача была гораздо труднее – проложить себе дорогу через многочисленные, плохо освещенные коридоры и отыскать юридический отдел полиции.
В конце концов Бен нашел стеклянную дверь с надписью "Центральный отдел полиции Тулсы". Секретаря на месте не оказалось. В дальнем конце приемной Бен увидел на двери табличку: "Лейтенант М. Морелли".
Бен и Майк Морелли были друзьями еще со времен колледжа. Они жили в одной комнате, днем читали Фолкнера, а вечером слушали музыку в пиццерии. Потом Майк женился на младшей сестре Бена Джулии. Все понимали, что они не подходят друг другу, все, кроме Майка и Джулии. Майк старался приспособиться к ней целых три года, но все равно все кончилось исключительно неприятным разводом, из-за которого отношения между Беном и Майком стали предельно напряженными.
С тех пор как в прошлом году Бен переехал в Тулсу, он, как мог, старался оживить их былую дружбу, но пока что его усилия походили на складывание гигантской картинки-головоломки, в которой надо сложить мельчайшие фрагменты, чтобы получилось законченное целое.
Майк занимал крохотную комнатку, в углу которой помещалась вешалка; на ней висел плащ, весь в жирных пятнах, и кобура с пистолетом. Майк говорил по телефону, но едва увидел вошедшего Бена, сказал в трубку:
