пробивались солнечные лучи. Причудливая игра света и теней создавала ощущение волшебства: чудилось, стоит отвести взгляд — и дом исчезнет среди деревьев.
Над забором виднелись любопытные головы четырех коз и двух козлят. Животные громко приветствовали гостей веселым блеянием, однако хозяева так и не появились.
— Должно быть, куда-то ушли. — Джейми прищурился. — По-моему, там на двери записка!
Так и оказалось: к двери был приколот длинным шипом клочок бумаги с неразборчивыми каракулями. Брианна не сразу распознала гэльский.
— Жена Йена — шотландка? — спросила она, нахмурившись. Ей удалось понять только пару слов: «Маккри» и «козы».
— Нет, это почерк Дженни. — Нацепив очки, отец пробежал глазами записку. — Здесь сказано, что они с Рэйчел отправились к Маккри, чтобы шить лоскутные одеяла. И если Йен вернется раньше, пусть подоит коз и оставит половину молока на сыр.
Из загона послышалось многоголосое блеяние: козы словно почуяли, что речь идет о них.
— Очевидно, Йена тоже нет дома, — заметила Брианна. — Думаешь, стоит их подоить? Возможно, я даже вспомню, как это делается.
Джейми с улыбкой покачал головой.
— Не нужно. Скорее всего, Дженни выдоила их пару часов назад — думаю, они легко продержатся до вечера.
Поначалу она решила, что «Дженни» — имя работницы и только сейчас, уловив неожиданную теплоту в отцовском голосе, ошарашенно на него уставилась.
— Дженни?.. Твоя сестра Дженни? — недоверчиво спросила Бри. — Она здесь?
Вопрос его немного удивил.
— Ну конечно! Ох, да ведь ты ничего не знаешь. Прости, малышка, совсем не подумал. Она… Погоди-ка. — Джейми пристально посмотрел на дочь. — Письма. Мы писали — в основном Клэр, — но…
— Мы их получили.
Бри вспомнила, как открыла принесенную Роджером деревянную шкатулку с инициалами полного имени Джема на крышке и буквально лишилась дара речи при виде родительских писем. Прочтя в первом «Мы живы…», она испытала целую бурю эмоций: облегчение, радость, печаль.
Похожее чувство нахлынуло на нее и сейчас. Дыхание перехватило, от навернувшихся слез все поплыло перед глазами — хижина, отец и сама она словно растворились в лучах солнца, пробивающихся сквозь кроны осин. Джейми обхватил дочь рукой и крепко прижал к себе.
— Мы и не чаяли увидеть тебя снова, a leannan[7], — прошептал он дрогнувшим голосом, уткнувшись в ее рыжую макушку. — Я боялся — так боялся! — что вам не удалось добраться до безопасного места. Что вы все погибли, потерявшись во времени и пространстве. И что мы этого никогда не узнаем.
— Мы не могли вам сообщить. — Она подняла голову от отцовского плеча и вытерла нос рукой. — Зато вы оставили весточку нам — в тех письмах. Дали знать, что живы… — Бри замолчала, сморгнув последние слезинки, и Джейми торопливо отвел повлажневший взгляд.
— Неправда, — мягко сказал он. — К тому моменту, как вы получили письма, мы были давно мертвы.
— Нет, не были! — упрямо выкрикнула Бри, схватив отца за руку. — Я не стала читать все письма сразу. Разделила их на порции: ведь пока есть непрочтенные строки… вы по-прежнему живы.
— Теперь это все неважно, девочка моя, — вполголоса ответил Джейми, целуя ей руку и обдавая пальцы теплым дыханием. — Вы здесь. С нами. Остальное не имеет значения.
* * *
Брианна сжимала в руках старенький дробовик, а у отца было хорошее ружье. Она не собиралась палить по птицам или другой мелкой дичи, чтобы не спугнуть притаившегося поблизости оленя. Дорога шла в гору, и Бри немного запыхалась; капельки пота выступили на висках, несмотря на прохладный день. Отец взбирался все выше с легкостью горного козла, не выказывая ни малейших признаков усталости. К ее огорчению, он заметил, что подъем дается ей нелегко, и кивнул в сторону небольшого уступа.
— Устроим привал, a nighean, — улыбнулся он. — Здесь есть вода.
Он осторожно коснулся ее раскрасневшейся щеки и тут же отдернул руку.
— Извини, малышка. Все никак не привыкну, что ты настоящая.
— Понимаю, — мягко ответила Бри. А затем дотронулась до теплой, гладко выбритой отцовской щеки и посмотрела в раскосые голубые глаза — такие же, как у нее самой.
Джейми вздохнул и нежно привлек дочь к себе. Они долго стояли, обнявшись и слушая крики воронов над головой и журчание воды.
— Trobhad agus ól, a nighean, — ласково сказал он, разворачивая ее лицом к небольшому ручейку, бегущему в расщелине между двух валунов. — Сходи попей.
Вода была ледяной, с легким горьковатым привкусом хвои.
Утолив жажду, Бри смочила раскрасневшееся лицо, и в этот момент отец вдруг резко дернулся. Она замерла, не сводя с него взгляда. Джейми тоже не шевелился, лишь едва заметно кивнул вверх на склон холма.
Тогда она увидела — и услышала, — как сверху сыплется земля и мелкие камушки, с шорохом скатываясь к ее ногам. Затем все смолкло; раздавались только крики воронов. Карканье стало громче, словно птицы кружили теперь совсем рядом. Что-то заметили, подумала Бри.
Вороны и правда приблизились. Один из них неожиданно спикировал вниз, промелькнув над головой, другой продолжал кричать в вышине.
От внезапного грохота со стороны нависающих скал она едва не потеряла равновесие, инстинктивно ухватившись за торчащие из расщелин молодые деревца. Как раз вовремя: послышался глухой удар, скользящий шорох, и тут же сверху, разбрасывая землю и мелкие камни, упало что-то огромное. Тяжело дыша и истекая кровью, оно ударилось об уступ в двух шагах от Брианны и с шумом рухнуло в кусты.
— Спаси и сохрани нас, архангел Михаил, — сказал отец на гэльском, крестясь. Он глянул вниз на качающиеся ветки — неизвестная тварь была еще жива! — а затем поднял глаза.
— Weh![8] — раздался сверху бесстрастный мужской голос.
Гэльское слово было незнакомым, в отличие от голоса. Сердце радостно подпрыгнуло.
— Йен! — крикнула Брианна.
Последовало молчание — только вороны встревоженно галдели над головой.
— Спаси и сохрани нас, архангел Михаил, — потрясенно произнес тот же голос, и через мгновение кузен спрыгнул на узкий уступ, с легкостью удерживая равновесие.
— Йен, это и правда ты! — воскликнула она.
— A charaid![9] — Йен сгреб ее в охапку и стиснул, недоверчиво смеясь. — Боже мой!
Он немного отстранился, чтобы удостовериться, что глаза его не подвели, а затем рассмеялся от радости, крепко поцеловал ее и вновь задушил в объятиях. От кузена пахло оленьими шкурами, овсянкой и порохом. Бри чувствовала, как колотится его сердце.
Внизу послышался шорох; покончив с приветственными объятиями, она увидела, что отец спрыгнул с уступа и спускается по каменистому склону к кустам, куда свалился раненый олень, — это наверняка был олень.
На секунду Джейми остановился перед зарослями — ветки еще шевелились, но уже не так буйно, — а
