А вскоре они прорываются втроем, и Баба с пяти метров бьет в «девятку». Ничего поделать невозможно.
И тут игра неожиданно изменилась. Причину не каждый мог объяснить, они ее и не доискивались, но это сразу почувствовали все – и обе команды, и зрители.
Раз за разом Игорь стал получать мяч. И пошли в ход его опасные пасы. Вот он, обыграв хава, бросил в прорыв Полунина, тот покатился по самой ленточке и хлестко подал на ворота. Витька Хмель завис в высоком прыжке, склонил голову к плечу и, резко мотнув ею, послал мяч в верхний угол, но вратарь угадал и взял его. Теперь Игорь пошел прямо на их капитана и поймал его на финт – выпад вправо, ложный рывок влево и уход опять вправо. Второго защитника, бросившегося наперерез, он пропустил, внезапно притормозив, и с новым ускорением вышел на ворота. Осталось точно пробить, но помешала неприметная неровность поля, способная обмануть хитрее всякого ловкача, – мяч не так отскочил, сорвался с подъема, пошел мимо. Потом Игорь щечкой, через головы защитников, мягко и точно выдал пас-ватерпас Барабанову, и тот нанес свой излюбленный, прямой как стрела удар. Мяч смачно влепился в перекладину, Барабанов обернулся к Алтынову и развел руками, что должно было означать: «Извини, сделал, что мог».
Свистка на перерыв Игорь не расслышал, только увидал, что все пошли к раздевалке. Там, стянув с себя майки, сели на скамью и слушали, что говорил Кубасов, – Игорь ничего не понимал, кроме отдельных слов: «Правильно!», «Так и надо!» – но сам вид Кубасова его ободрял.
Второй тайм
Опять пошли вперед, но случилось то, что уже было в первом тайме, – «Локомотив» начал давить, и минуте примерно к десятой – часов на стадионе не было – произошло самое неприятное: чапаевцы пропустили второй гол. Баба, за которым смотрели теперь в оба, получил слева пас, раскачивая широкими бедрами, вошел в штрафную, изготовился бить и, когда его закрыли, отбросил центру, а тот без сопротивления вколотил мяч в ворота.
Воцарилась тишина. Стадион понимал, что либо все уже решено, либо, если это не так, сейчас, на его глазах, должно случиться необыкновенное. Многие обратили внимание на то, что сразу после гола Игорь подбежал к Коляде и что-то сказал ему. Что это могло быть: упрек? утешение? Нет, это были вполне деловые слова: «Толя, ну, ты дашь мне на выход?»
И Толя дал. «Локомотив» продолжал уверенно напирать, желая поскорее дожать противника, лишить его малого шанса, самой слабой надежды. И тут от своей штрафной, вдоль по центру, в открывшийся на мгновенье коридор между игроками, словно опомнившись, Коляда выделил ему длинный, как удар бича, снайперский пас. Алтынов рванулся вовремя, ловко пропуская мяч у себя под ногой, подстраиваясь к нему и как бы на несколько секунд составляя с ним нечто единое. Это было сделано так быстро и точно, и он миновал всех с той поразительной легкостью, когда кажется, что это не стоит труда. Перед ним был только их капитан, рослый защитник с черными раскосыми глазами. Игорь пустился на старую уловку: сделал вид, что слишком отпустил мяч, что теряет над ним контроль, и защитник почти остановился, посчитав его своей верной добычей. Он просто не сознавал, какая у Алтынова скорость. В тот же миг Игорь молниеносным рывком достал мяч и, бросив его себе вперед, оставил защитника позади, только чиркнуло по подошве, по шипам, – это раскосый бил ему по ногам, но не дотянулся.
Вратарь бросился навстречу, ему тоже показалось, что он успеет к мячу раньше, но тут же запоздало попятился в ворота. И пока он пятился, Игорь низом ударил в угол.
Но «Локомотив» не выказал никакого смущения, Это снова была сильная и уверенная в себе команда, отчего она делалась еще сильнее. Она заработала, как машина, и то, что это случилось после пропущенного гола, говорило о ее здоровье и несокрушимости. И не в «Локомотиве», а в «Чапаевце», который уже было подумал, что игра переломлена, вдруг что-то дрогнуло. Его растерянность была мимолетной, но ее оказалось достаточно. В течение двух минут железнодорожники несколько раз не забивали только чудом. И вот Евтеев непостижимым образом отразил сильнейший мяч, пробитый почти в упор, и не успел вскочить к повторному удару. Мяч пошел под самую планку, и Паша Сухов в прыжке, не доставая головой, на всякий случай поймал его руками.
Огорчение трибун было столь глубоко, что даже пацаны не осмелились понестись к воротам.
Одиннадцатиметровый. Кто же у них бьет? Баба, что ли? Нет, к мячу со своей половины поля бежал капитан. Игорь понял, что он из тех, кому не нужно обманывать вратаря, нужно только попасть в ворота. И правда, в жуткой тишине, которую Игорь не слышал – как, впрочем, и шум, – тот разбежался и пустил свое ядро в метре от пригнувшегося Евтеева. Удар был настолько могуч, что Евтеев не успел схватить мяч или даже коснуться его руками. Но, как истинный голкипер, он успел инстинктивно метнуться в ту сторону. Мяч попал ему в плечо, – у многих создалось впечатление, что Евтеев оказался на земле не сам, а сбитый с ног этим ударом. Но мяч отскочил от него за линию ворот. Не в ворота!
И опять произошла перемена. Теперь преобразился «Чапаевец». Это была другая команда. Исчезли беспомощность, скованность, и это ощущение было прекрасно. Теперь отбивался уже «Локомотив». Игорь опять бросил в прорыв Полунина, тот не подал, как делал чаще всего, а, срезав угол, вошел в штрафную, отдал Хмелю, а Витька со своим хавом и краем раскрутил локомотивскую защиту, как на карусели, и кинул мяч под удар Барабанову. Он пробил с левой с поворотом, мяч по пути кого-то еще задел, попал в штангу и от нее в сетку. 2:2!
Теперь они уже знали, что выиграют, хотя сами пропустили вскоре еще один гол. Баба сильно пробил издали, Евтеев бросился, но Коляда, желая перехватить мяч, вытянул длинную ногу и всадил мяч в другой угол. Но и это их не сломило. Атаки их нарастали. Вот Игорь получил мяч из глубины, от Паши Сухова, и сразу, будто кто ему подсказал, увидел бегущего вдали слева Барабанова. Между ними словно прошла искра. Верховая передача Алтынова была – как вольтова дуга. А тот с правой, с ходу, влепил в верхний угол. Здорово у него работали обе его колотушки.
Чапаевцы продолжали наступать. Раз за разом, желая искупить вину, неосмотрительно шел вперед Коляда, вызывая, однако, всеобщее одобрение. Вот он послал мяч в штангу, тут же ударил Барабанов, попал в защитника, и мяч отскочил к Игорю. Прямо перед ним были двое, плечо к плечу, можно было их обходить справа или слева, но он с мячом нырнул между ними, произведя корпусом два таких правдоподобных финта что они потеряли ориентировку и развалились, пропуская его. Вратарь бросился в ноги, под удар, но Алтынов ударил чуть позже, когда тот уже лежал.
4:3! – они впервые вышли вперед. Они очень устали. Им что-то кричали, с трибун и с дорожки, но они не понимали, сколько осталось до конца. «Локомотив» еще попытался отыграться, но это уже не было прежним давлением, просто железнодорожники шли на чужую половину и старались ударить. Один из таких высоких навесов выбил из штрафной Коляда. Игорь подхватил мяч и заметил впереди, на обычном его месте, чуть левей, Полунина. Игорь дал ему пас далеко за защитников, на ход. Полунин рванулся, мяч догонял его, показалось, что он попадет ему в спину или в затылок, но нет, мяч, как по заказу, пролетел над плечом и покатился перед ногами. Полунин чисто выходил на ворота. Вратарь обреченно выбежал вперед, все же надеясь испугать, сбить с толку, но Полунин еще уклонился влево и пустил мяч по земле. И они оба, он и вратарь, остановились и смотрели, как мяч вкатывается в ворота.
Это была победа.
Потом неожиданно многие зрители повалили на поле, – оказалось, что кончилась игра. Кругом были улыбающиеся, радостные лица, но Игорь догадывался, что по-настоящему счастливы они сами будут потом, что сейчас они для этого слишком устали.
– Где же у вас мешок, голы складывать? – кричали мальчишки «Локомотиву».
– Молодцы! – сказал Кубасов в раздевалке. – Нам бы завтра так!
Это была высшая похвала.
13
Они немного остыли, очень медленно оделись.
– Искупаемся? – позвал Барабанов.
Публика уже растеклась, лишь самые отъявленные любители ждали их и пошли к реке вслед за ними. Был уже вечер, но он почти ничем не отличался от дня; солнце стояло еще высоко, было светло и лишь не так жарко. Но река была вечерняя, тусклая, с красноватолиловым подсветом.
Толпа смотрела, как они раздеваются – длинный, как верста, Коляда, широкий в кости Барабанов, мальчишески легкий Алтынов. Сами зрители деликатно не купались.
Игорь, вытянув вперед руки, нырнул в прогретую за день воду, с открытыми глазами пошел вниз, видя перед собой увеличенные пальцы рук, а потом гладкие камни на песчаном дне. Тело охватило холодом, но это было только приятно. Он резко оттолкнулся руками от дна, перевернулся и полетел в стремительно светлеющую высоту. Теперь наверху было еще теплей, чем раньше, он, раскинув руки, блаженствуя, немного полежал на воде и саженками быстро вернулся к берегу.
