Однако всем, не исключая и судей, было с самого начала ясно, что Агджа действовал не один, что за его спиной стояли сообщники и пособники. Кто-то снабдил убийцу блестяще изготовленным и тем не менее подложным удостоверением личности. Кто-то достал ему оружие. Кто-то оплачивал его расходы, пока он, готовясь к преступлению, колесил по Европе. Да и сам Агджа мало походил на фанатика-одиночку, каким его пытались выставить на первых стадиях следствия. Куда больше он смахивал на беспринципного и, несмотря на молодость, опытного наемника.
Взять хотя бы такой эпизод. В Турции за убийство Ипекчи Агдже был вынесен смертный приговор, но… заочно. Не дожидаясь суда, преступник дерзко бежал из тюрьмы строжайшего режима, переодевшись (в камере!) в военную форму. Бежал, успев предварительно с вопиющей наглостью заявить прокурору: «Ваш приговор меня не коснется». И действительно не коснулся! Еще более наглая выходка — направленное вскоре после побега письмо в редакцию той самой газеты «Миллиет», редактора которой он убил. И в этом письме — прямая угроза расправиться с папой римским!
Ведущие психиатры мира, многократно обследовавшие Агджу очно и заочно, сошлись во мнении, что он эгоцентрик и позер, лишенный каких бы то ни было моральных устоев, мечтающий о славе — нет, не Герострата, вряд ли он о таком слышал, а скорее супермена голливудского образца. Да и не обязательно быть светилом медицины, чтобы заметить самолюбование и рисовку, доходящие до чудовищных, маниакальных размеров. За годы после выстрелов на площади Святого Петра с обликом и манерой поведения «серого волка» познакомились все телезрители планеты, и порою казалось: а не с него ли «слеплен» нынешний киносупермен Рэмбо?
Но фанатик ли Агджа? Одиночка ли? Безусловно, нет. Его лишь подобрали на роль, и подобрали удачно. А если так, кто режиссеры-наниматели? Кто выдвинул идею и разработал сценарий заговора против главы католической церкви? И применительно к Агдже — кто направил его не в Анкару или Измир, не в Каир, Иерусалим или Мекку, а именно в Рим?
В любом из перечисленных городов для «фанатика-мусульманина» и к тому же «серого волка» нашлись бы цели более заманчивые и более, так сказать, естественные. Особенно в Мекке, где группа экстремистов осквернила величайшую мусульманскую святыню — мечеть Аль-Харам. Ссылка Агджи в письме в газету «Миллиет» на то, что папа ненавистен ему как «предводитель крестовых походов», носила явно вымученный, подсказанный характер. Агджа писал под диктовку. Под чью?
Обратимся к конкретным политическим обстоятельствам 1981 года. Новая американская администрация, едва успев прийти к власти, взяла курс на свертывание разрядки, усиление международной напряженности, гонку вооружений. В Европе готовилось размещение ядерных ракет. Соревнуясь в антисоветской риторике, неоконсервативные лидеры по обе стороны океана клеймили «империю зла», требовали «крестового похода против коммунизма». А папа римский — миротворец, убежденный пацифист, активно выступающий за разрядку и против ракет, и позиция папы определяющим образом влияла на позиции сотен миллионов католиков в Европе и во всем мире.
К тому же папа Иоанн Павел II — еще и поляк, бывший архиепископ Краковский. Вспомните, какие грозные испытания переживала в ту пору Польша. Раскольническая деятельность «Солидарности» и продажных «свободолюбцев» из КОС/КОР поставила страну на грань гражданской войны. Пророки разных национальностей и калибров наперебой называли сроки «всеобщего восстания» и «падения социализма». А папа и тут выступил с позиций разума, в интересах соотечественников, рекомендовав польской католической церкви стать посредником между «свободным профсоюзом» и властями и решительно исключить конфронтацию.
Не стоит упрощать. Он бывал непоследователен и нерешителен, а в своем отношении к социализму, да и к ряду региональных проблем не сумел выйти за рамки плоских, навязанных буржуазной пропагандой стандартов. Но в главном вопросе современности, вопросе о войне и мире, нынешний папа заявил себя политиком здравомыслящим и дальновидным. Проповедь, какую довелось выслушать на публичной аудиенции автору этих строк, была не исключительной, а типичной в целой серии ей подобных.
Спрашивается: кому миротворческие суждения и акции Иоанна Павла II могли прийтись не по вкусу? Уж никак не поклонникам ислама, которым так называемый «польский вопрос» был попросту безразличен. Да и «серых волков» чисто европейские и мировые дела волновали лишь постольку-поскольку, в той мере, в какой они затрагивали их «международный бизнес», связанный прежде всего с наркотиками. Не вышли бы «серые волки» на площадь Святого Петра с пистолетом за пазухой, если бы не попали в зависимость и не получили заказ от куда более могучих хозяев.
Разветвленный заговор против папы римского зародился в местечке Лэнгли в штате Вирджиния, где расположена штаб-квартира Центрального разведывательного управления США. Замысел был двойной: пресечь «антиамериканские» и, в частности, антиракетные проповеди с амвонов европейских церквей. Заодно поставить на колени строптивых американских епископов, посмевших не без влияния Иоанна Павла II осудить ядерную программу администрации Рейгана. А с другой стороны, убийство папы-поляка могло бы (такое предположение высказал, например, бывший турецкий министр юстиции Касан Гюниш) спровоцировать мятеж в Польше и отсечь ее от Варшавского пакта.
Трудно понять, на что надеялся Агджа, ввязавшись в эту кровавую международную авантюру. Если бы выстрел оказался смертельным и ему, как было обещано, удалось скрыться, жить ему оставалось бы не больше нескольких часов: пуля в затылок, или нож, или петля — и концы в воду. Но вмешалось, по убеждению верующих, божественное провидение в лице монахини, гнев послал ей недюжинные силы, — и папа остался жив. Хирургическая операция, продолжавшаяся 5 часов 20 минут, прошла успешно, и он начал поправляться. Агджа, живехонький, угодил в тюрьму. В сценарий надо было срочно вносить коррективы. Какие?
Первый вариант, но, как бывает подчас, вскрывшийся позже других, заключался в том, чтобы представить преступника «ливийским агентом». Уже тогда, как видим, независимая политика Ливийской Джамахирии раздражала деятелей из Лэнгли, как бельмо на глазу. Однако, по всей вероятности, посчитали, что общественное мнение к такому варианту не подготовлено, что Ливию затруднительно связать с проблемами, составлявшими злобу дня. Потом кого-то осенило: Агджа турок? Турок. Турция рядом с Болгарией? Рядом. А Болгария — член социалистического содружества, участник Варшавского Договора. И Агджа, по причинам чисто географическим, бывал в Болгарии хотя бы проездом… Так возник пресловутый «болгарский след».
Возник он много раньше, чем был официально принят итальянским следствием, и даже раньше, чем Агджа впервые предстал перед судом. Наемник еще держался позы фанатика-одиночки (точно так же, заметим, он вел себя на следствии после убийства Ипекчи), а американец Майкл Ледин уже опубликовал — в конце мая! — статью в миланской газете «Джорнале нуово», где утверждал, что «за покушением на папу стоят восточноевропейские службы». В сентябре — октябре версию подхватили и «дополнили» английская телекомпания «Темз телевижн», турецкая газета «Терджюман», американская «Уоллстрит джорнел». И наконец, в бой вступила тяжелая артиллерия — могущественная издательская корпорация «Ридерс дайджест».
Однако самая ожесточенная артподготовка, любые массированные инсинуации в прессе Старого и Нового Света мало что дали бы, если бы их не подкрепил своими показаниями сам Агджа. А тот сидел в одиночной камере тюрьмы Асколи-Пичено. И 29 декабря ворота тюрьмы и двери камеры распахнулись перед полномочными представителями итальянских спецслужб, давно и тесно связанных с ЦРУ, — майором Петручелли из СИСМИ и экспертом Бонагурой из СИСДЕ. (Вполне возможно, что были и более ранние визиты, но это первый, зафиксированный в печати.) Агджа получил новогодний подарок — обещание скостить срок наказания до десяти лет в обмен на готовность «сотрудничать». В январе — феврале 1982 года обещание подтвердил еще более высокий чин, генерал Пьетро Музумечи. Он же передал Агдже для ознакомления и на подпись черновик будущих «разоблачений».
Натаскивание «серого волка» на новый «след» продолжалось до весны. Наконец тренеры решили, что час пробил, и начиная с мая 1982 года Агджа внезапно «обрел память». На допросе у следователя Иларио Мартеллы он назвал имена собратьев по волчьей стае, а главное — их «тайного руководителя из коммунистической Болгарии» по фамилии Мустафаев.
Мифическая эта фигура, правда, прожила недолго: не составило труда доказать, что Мустафаева никогда не существовало. Но ложный «болгарский след» не исчез, вернее, ему не дали исчезнуть. Как это делалось? Да все так же: убийцу навещали в тюрьме сотрудники спецслужб, а на следующий день или через день его память «светлела», и он выкладывал следователю то, о чем прежде «забыл». Так на смену вымышленному Мустафаеву пришли реальные люди — Сергей Антонов, служащий римского отделения авиакомпании «Балкан», и его соотечественники Василев и Айвазов.
