Чемоданчик тоже проникся всей глубиной нашего положения, и заговорил лишь тогда, когда я торопливо спускалась по лестнице.
— Лучше бы это были проделки той троицы! — тихо пробурчал он. Похоже внимание секретаря беспокоило его еще больше, чем меня.
— Согласна... — устало вздохнув, призналась я, — От них хотя бы знаешь чего ожидать. Ну пакостят себе и ладно... — а затем добавила, — Как думаешь, может нам сбежать, пока не поздно?
— Сбежать? — удивленно переспросил чемоданчик, — Ты же диплом получить хотела!
— И сейчас хочу, — с грустью добавила я, — Но не ценой наших жизней. А вдруг он не только обо мне, но и о тебе узнает? Тогда все пропало: и ты, и я, и тетушка заодно...
— Если ты уедешь из академии сразу после вашего разговора, он только убедится в своих подозрениях.
— Каких подозрениях?
— Что нам есть, что скрывать.
— Но это же правда! — воскликнула я.
— И что? Он же пока в этом не уверен. Лучшее, что можно сделать — это продолжать вести себя как обычно. Ходи на занятия, прилежно учись и наживай себе врагов, как делают другие адепты. А там может он успокоится и забудет...
В этом я очень сомневалась, но промолчала.
После того, как меня едва не сбила карета, я нажила трех новых врагов, привлекла внимание самого грозного мага в академии, я наивно надеялась, что на этом исчерпала лимит моих неприятностей на сегодня. Но я ошибалась.
Как раз когда я спускалась на третий этаж, меня окружило облако чужого тумана. Прикрывая рот, я пыталась прогнать его, но все мои попытки оказались тщетными, и после очередного вздоха мои веки потяжелели, а я выронила из рук чемоданчик и погрузилась в сон.
Я видела маму.
Это были совсем другие времена.
Задолго до моего рождения и приказа жестокого короля, она жила в уютном доме с тремя сестрами. Они были похожи — все красавицы, как на подбор, с молочной кожей, длинными, вьющимися волосами, и глазами, сияющими теплотой.
Они шили платья для простого народа и столичных модниц, предсказывали погоду и болтали обо всем на свете днями напролет, а по вечерам из их окон лилась такая музыка, что все соседи приходили, только чтобы послушать их голоса.
Не знаю, как долго я пролежала без сознания, но проснулась оттого, что чемоданчик звал меня не переставая.
— Лиара... Лиара!.. Да приди же ты в себя наконец! — не выдержав, он даже подпрыгнул на месте.
Открыв глаза, я поморщилась. Я лежала на холодном полу посреди темной аудитории, и, к сожалению, особой чистотой он не отличался. В добавок ко всему у меня ужасно гудела голова.
— Ну наконец-то! Я тебя уже несколько часов пытаюсь разбудить! Как ты себя чувствуешь?
— Не знаю... Бывало и лучше... Что случилось? — тихо спросила я, потирая виски, — Где мы?
— Троица гадких избалованных девиц случилась, вот что! Одна из них использовала на тебе свой дар, чтобы погрузить в сон, а затем они затащили нас в один из кабинетов и бросили здесь! Мерзавки! В следующий раз я им так задам! Будут знать, как на других свою гадкую магию использовать!
Со второй попытки я кое-как встала на ноги и толкнула дверь. Как и ожидалось, она оказалась заперта.
— Похоже мы застряли здесь до самого утра, — вздохнув подытожила я, и недолго думая заняла преподавательское кресло, решив, что раз уж мне предстоит провести в этой аудитории несколько часов, ютиться на твердой лавке для адептов попросту неразумно.
— Они так поступили с нами, а ты даже не злишься на них?! — возмущенно причитал чемоданчик, запрыгнув на стол.
— Ну почему же? Очень даже злюсь... Вот только что я могу сделать? Ключа у меня нет, а вскрывать замки я не умею. Сейчас все спят, и даже если я буду звать на помощь — никто не услышит. Нам остается только смириться и попытаться провести это время с максимальным комфортом...
Откинувшись на высокую спинку мягкого кресла, я плотнее укуталась в плащ и прикрыла глаза, собираясь немного поспать перед занятиями, а вот чемоданчик наоборот оживился.
— Значит даже если ты споешь — никто не услышит? — спросил он с хитрой улыбкой — верите или нет, а говорящие чемоданчики умеют улыбаться, и мне эта улыбка совсем не понравилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тяжело вздохнув, я покачала головой и посмотрела на него с укором.
— Я же говорила, что нельзя. Мы и без того привлекли лишнее внимание. Что, если кто-нибудь все-таки услышит? — на всякий случай напомнила я. Но чемоданчик снова вывернул все на свой лад.
— Тогда нас точно выпустят! — довольно заявил он, и принялся меня уговаривать, — Ну давай же, Лиара! Ты же и сама скучаешь по песням, я знаю! Когда еще выпадет такой удачный шанс?
Он был прав. Риск был незначительным, а может его и не было вовсе, но все же меня одолевали сомнения. Я не из тех, кто имеет право на ошибку.
Если кто-нибудь узнает о том, что тетушка все эти годы укрывала в своем доме гиану, ее обвинят в предательстве и отправят в тюрьму, а то и вовсе казнят... Но пока я была без сознания, чемоданчик так шумел, что будь в этой башне еще хоть одна живая душа — нас бы давно выпустили...
— Хорошо, — я сдалась и посмотрела в окно, — Но только одну песню...
Сделав глубокий вдох, я запела. Слова на давно забытом языке полились медленной лирической мелодией от самого сердца, улетая далеко-далеко ввысь, к лунному свету, и растворяясь в нем без остатка.
Я вложила в песню не только чувства, но и частичку силы, прогоняющую все тревоги и печали. И это стало моей ошибкой.
Будь все иначе, я бы услышала шаги, и увидела, как распахнулась дверь, а за ней на пороге аудитории удивленно замерли три старшекурсника. Но я пела, и в тот момент другого мира для меня попросту не существовало. А когда все закончилось, и пришло осознание того, что произошло, я схватила чемоданчик, и, обогнув магов по дуге, выбежала из аудитории.
— Постой! Кто ты?..
Вслед мне неслись слова одного из них, но я не останавливалась. До самой комнаты я не переставала бежать, не заботясь о том, что меня могли увидеть и другие.
Лишь захлопнув дверь, я закрылась в ванной и позволила себе расплакаться, не обращая внимания на то, как скребется и стучит с той стороны чемоданчик.
— Лиара, брось! Открой дверь... Они не знают ничего, кроме того, что ты хорошо поешь... Мы же в академии... Никто не станет искать здесь гиану...
Глубоко в душе я понимала что он прав. После той страшной охоты все в королевстве были уверены в том, что на наших землях больше не осталось гиан. Все они, как и моя мать, были уничтожены. Но перед своей смертью ей каким-то чудом удалось спасти меня. Отдать меня на воспитание женщины, которая родила мертвого ребенка, и выдать его за меня, чтобы ее дочь больше не искали.
И все же я не могла успокоиться.
Я обещала тетушке, что не стану использовать эту силу, ради нашего же блага, и так легко нарушила свое слово. На минуту поверила в то, что если немного ослабить бдительность, ничего не произойдет...
Когда я все же вышла из ванной и устало упала на кровать, чемоданчик примостился рядом, виновато опустив ручки.
— Прости... Я не должен был уговаривать тебя. Просто я так соскучился по тому, как ты поешь...
— Знаю, — шмыгнув носом ответила я, — Но это был последний раз, я не могу снова подвести тебя и тетушку...
Раньше я не задумывалась о том, каково было бы, родись я простым человеком. Наверняка в такой жизни были бы свои плюсы и минусы, но по крайней мере я могла бы быть собой.
Моя жизнь всегда была непростой, но она впервые показалась мне невыносимой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Уснуть было трудно. В голову то и дело лезли странные и невеселые мысли, заставляя меня бесцельно бродить по комнате.
Пару раз я возвращалась в ванную, чтобы умыться, и даже вновь садилась за доклад. Но спустя несколько страниц учебника, когда я уже не различала буквы, приходилось гасить свечу и с головой укрываться одеялом. А затем все повторялось.
