– Нат, у нас двое замечательных детей, и я не представляю никого, кроме тебя, на месте их матери, – выдохнул Билли, улыбнувшись той же самой нарочито кривоватой улыбкой, которую оба моих сына выдают, когда говорят от чистого сердца.
– А я не представляю для них другого отца, – ответила я.
Поднявшись на цыпочки, я еще крепче обняла его, чувствуя, как слезы катятся по щекам и капают ему на плечо. Он тоже прижал меня к себе сильнее. И со всей любовью и романтикой Рождества, со всей любовью и романтикой, которые царили в нашей жизни целых восемнадцать лет, мы с Билли поцеловались и пожелали друг другу счастливого праздника.
Когда он посадил меня в машину и захлопнул дверцу, я поняла, что жизнь умеет разбивать наши сердца и наши семьи, но любовь никуда не уходит. Ее можно найти в самых простых местах – среди рождественских воспоминаний, старых и новых.
Натали Джун РайлиМоя особенная рождественская кукла
Наслаждение – это цветок, который вянет; память – стойкие духи.
Станислас Жан де Буффлер, писатель
В комнате моей четырехлетней внучки живет особенная кукла по имени Кэтрин. Она сидит на подоконнике, раскинув руки в стороны и слегка наклонив голову. Красный лак у нее на ногтях давно поблек, нескольких пальчиков не хватает. Русые волосы куклы кажутся жесткими и явно требуют ухода.
– Это кукла моей мамы, – однажды сообщила мне Джордан.
Я взяла куклу и расправила ее цветастое фланелевое платьице.
– Когда-то она была моей.
Приобняв Кэтрин, я снова посадила ее на подоконник.
Джордан схватила меня за руку.
– Я знаю, бабушка! Ты мне о ней расскажешь?
Я обняла Джордан.
– Сейчас пора спать, но завтра мы, может быть, поговорим о Кэтрин.
Подоткнув одеяло, я дважды поцеловала внучку на ночь.
В тот вечер я пила чай и думала о кукле, которую Санта принес мне более шестидесяти лет назад. Прожитых лет как не бывало, я снова чувствовала себя шестилетней. Было раннее рождественское утро. Родители и младший брат спали, уютно устроившись под теплыми одеялами, а я на цыпочках шла по коридору. Было очень темно и тихо, но я точно знала, куда иду, и не останавливалась.
Когда я добралась до гостиной, в окна уже проник утренний свет. Я встала на колени возле нарядной елки, и по спине у меня пробежали мурашки. У нас в квартире было холодно, но не холод заставил меня поежиться. Возле ярко упакованных подарков Санта оставил мне прекрасную куклу, которая выглядела точь-в-точь как актриса Ширли Темпл. На ней было свадебное платье из легкой снежной тафты. От талии до подола оно было украшено крошечными атласными розетками, а по вороту и рукавам струилось кружево. На голове была кружевная фата, похожая на огромное облако. Рядом лежали белая ночная рубашка и мягкий синий халатик.
Таких кукол я видела только в кино. Она была так красива со своими волнистыми русыми волосами и блестящими глазами! Я придвинулась к ней как можно ближе, понимая, что трогать ее нельзя, пока мама с папой не проснулись. Но мне достаточно было предвкушения того, как я возьму ее на руки. Я назвала куклу Кэтрин.
Я играла с Кэтрин много лет, а потом сохранила ее в надежде, что когда-нибудь смогу передать детям. Моя дочь Карен тоже обожала эту куклу, хотя ее оригинальная одежда к тому времени уже потерялась. Затем Карен тоже спрятала ее, чтобы однажды передать своему ребенку. Теперь кукла принадлежит дочери Карен, которую зовут Джордан. Хотя годы немного потрепали Кэтрин, она улыбается все так же мило, а ее глаза до сих пор сияют. Нам с Карен дороги даже ее спутанные кудряшки.
Наверное, однажды Джордан почувствует то же самое, ведь эта кукла всегда была и будет особенной для нашей семьи. Я расскажу своей правнучке о том Рождестве, когда нашла Кэтрин под елкой. В сердце этой драгоценной куклы – целые поколения моей семьи. Надеюсь, у Джордан тоже когда-нибудь родится дочка, чтобы цепочка любви смогла продолжиться.
Нэнси Джулиен КоппГлавное, любовь велика
Разве может быть что-то более приятное для человеческих душ, чем осознание, что они вместе навсегда, что они всегда будут рядом в тихих, невыразимых воспоминаниях.
Джордж Элиот (настоящее имя Мэри Энн Эванс), писатель
Наши взрослые сыновья и их семьи в праздники всегда приносили нам радость, но одно Рождество мне запомнилось особенно. Поужинав в Сочельник и открыв все подарки, мы устроились у потрескивающего в камине огня. Мужчины вытянули ноги и заняли ими весь ковер.
– Мама, папа, – начал наш младший сын Лейн, – как хорошо быть дома. Я хочу, чтобы вы знали, как много вы для меня значите. Вы подарили мне счастливое детство. Помните нашего кота, Старика Тома? Помните, как мы его дразнили?
– Ага, – кивнул Лэнс. – А помните, как мы с Марком устроили красочный бой и залили кирпичную стену белой краской?
– Она до сих пор белая, – заметил их отец.
– А помните, как Чау играл с полотенцем? – продолжил Марк. – И вы никогда не пропускали наши игры, сколько бы ни приходилось ехать.
– И пикники мы не забудем! И охоту, – подхватили мальчики.
Это каждый раз пробирает меня до слез. По-моему, им даже нравится, когда я плачу.
Глубокой ночью у нас дома снова стало до странности тихо. Наши мальчишки, которые так быстро выросли, разошлись по своим комнатам. Внуки хором повторили: «Спокойной ночи, мамочка. Спокойной ночи, папочка. Я вас люблю».
На стене спокойно тикали старые часы, и я радовалась, что семья снова в сборе. Внуки спали в спальных мешках на полу. Отовсюду раздавалось сопение.
На следующее утро все выстроились в очереди в душ и в прачечную. В столовой некуда было яблоку упасть. Все собирались в церковь. Я порциями готовила завтрак и извинялась перед своей невесткой Конни за тесноту. Ее ответ я запомнила на всю жизнь:
– Не важно, большой ли у вас дом. Главное, что любовь велика!
Ее слова напомнили мне о том, что такое семья, особенно в Рождество.
Через несколько дней ребята стали разъезжаться по домам. Я решила не плакать. Но разве это возможно? Ведь я плакала от любви. Я смотрела им вслед, пока машины не скрылись из виду. Муж обнимал меня, и мы вместе махали руками.
Главное, чтобы любовь была велика.
Моя Конни научила меня, что нет ничего важнее семьи, особенно в Рождество.
Джоан КлейтонПосылка
В Рождество мы открываем не только подарки, но и свои сердца.
Дженис Мэдитер
Рыжие фонари из тыквы всегда сменяются ароматной индейкой. Каждый декабрь, с тех пор как я уехала из дома, мама присылает мне посылку, которая означает официальное начало праздников в моем семействе. Я ставлю коробку на видное место и, забывая обо всех правилах приличия, сдираю с нее наклейку «НЕ ОТКРЫВАТЬ ДО РОЖДЕСТВА!». В битве любопытства с приличиями любопытство всегда побеждает.
Я говорю себе: «А что, если мама положила туда что-нибудь скоропортящееся?» Хотя, честно признаюсь, ни разу я не находила в посылке ни сэндвичей с тунцом, ни картофельного салата.
Но вообще в посылках чего только не было. В разные годы там оказывались шкатулки для бижутерии, ежедневники в обложке под кожу зебры, соломинки для коктейля с шуточными надписями и даже позолоченное колье с красноносым оленем Рудольфом – нос из «настоящего рубина».
Неизменно всегда было одно – мама присылала свое фирменное полено с орехами и финиками (не путать с фруктовым тортом!). Эти «поленья» стали легендой среди моих друзей и коллег по работе. После Дня благодарения они сразу начинали интересоваться: «Как поживает твоя мама?» или «От мамы что-нибудь слышно?». В конце концов они спрашивали напрямик: «Посылка уже пришла? Нам достанется кусочек этого чудного пирога?».
Когда мои дети немного подросли и поняли, что в посылке всегда есть кое-что и для них, они тоже начали считать дни после Дня благодарения. Посылка стала для них таинственной связью с бабушкой – они виделись с ней очень редко, но знали, что она их любит без памяти. Дети быстро научились проводить грань между довольно банальными подарками Санты и подарками бабушки, которые доставались им без связи с их школьными успехами и поведением. Это поражало меня, пока я сама не стала бабушкой.
В посылке никогда не было ничего дорогого, да мы этого и не ждали. Нам доставляло радость само предвкушение – ведь никто не знал, что на этот раз будет внутри. Мама умела находить диковинные варианты обычных вещей. Помню, она присылала деревянные ложки для салата с ручками в виде гавайских танцовщиц, монетки с изображениями индейцев и детские солнечные очки с розовыми пластиковыми балеринами на оправе. Моя дочка однажды надела их на занятие по танцам и произвела настоящий фурор.
Еще была вещь, которая озадачила меня, а затем поразила своей дьявольской логичностью – ранец, подписанный именем КИМ. Никого из моих детей так не звали. Оказывается, мама услышала в программе у Опры[2], что маленьким детям лучше не носить напоказ вещи с их настоящими именами. Ведь «плохой человек» сможет назвать их по имени и убедить, что он их знает. Поскольку мою дочку звали не Ким, незнакомец не мог ее обмануть. Все гениальное просто!
