Они разошлись по разным комнатам, не убирая со стола посуду. Дима положил Андрея в гостиной, разложив ему мягкий диван, а сам лег в спальне. Андрей лежал и смотрел в серый потолок комнаты, тускло освещаемый ночным фонарем. По потолку ползали тени шатающихся ветвей деревьев. С улицы слышался шум ветра. В голове занозой застряла последняя мысль Димы: «А ты отбей!». Оставить как есть — самое трудное. Вспомнил Таню. Ждала ли она от него сожаления, слов прощения, слов о том, что все это помутнение, что он любит ее? Возможно, да. Он ничего не сказал. Слезы на её щеках. Слезы в глазах во время прощального вечера в ресторане. Ему было жалко ее. Он не мог сказать, что больше не любит, потому что это было не правдой. Но в то же время в сердце, как будто проросла Ирина, пустила корни, высасывая соки и все тепло для себя. А все, что касалось Тани, безжалостно стало превращаться в ледяную пустыню, и холод от этой пустыни остужал его. Андрей перевернулся с боку на бок.
Когда же у нас пошло все не так? Её затяжные командировки? Она стала ездить, а он грустить. И жили тоже, — комната в коммуналке — столько лет, ни детей, ни совместного отдыха, все время убили на эту квартиру. Гребаная карьера.
Андрей почувствовал себя глубоко одиноким и опустошенным. Смотрел в черную стену. По ней время от времени бежали огни от фар, урчащих за окном автомобилей.
Закрыл глаза и тут же оказался в парке, где гуляли с Ириной. Держались за руки. Август. Первые вечерние заморозки. Первая хрустящая корочка льда под ногами, скамейка на детской площадке. Они стояли, Андрей говорил по мобильному телефону с Таней. Она далеко, в Москве или в Сочи, сейчас не вспомнить. Он слышал голос, ей интересно, где он, что он, он отвечает и, одновременно, чувствует, как нежно целует его ладонь, сжимающую мобильник, Ира. Еще минута, — разговор закончен.
— Тебе понравилось? — шепчет она. Целует в шею.
— Да.
Андрей притягивает ее к себе, гладит волнистые локоны золотых волос. Она прижимается, обволакивает его, оплетает собой, как молодая лиана крепкий ствол могучего дерева.
— Я люблю вас, Андрей, очень, очень…
— Почему на вы?
— Мне так нравиться больше. Закройте глаза.
Андрей закрывает и ощущает касание губ. Она губами касается век, щек и шеи. Он обнимает её и в соседней комнате начинает захрапывать Дима.
— Сволочь, какая я все-таки сволочь. — Андрей зажмурился до боли в глазах. Все видения исчезли, уступив место одинокой, медленно сползающей по щеке слезе.
Утро било сквозь веки солнечным светом.
— Андрюха, вставай! — «прокукарекал» Дима из глубины квартиры. Андрей потянулся и выбрался из кровати. Хотелось попить воды и принять душ, а лучше сделать и то, и другое сразу.
Натянув брюки, он вышел в прихожую. С кухни тянуло ароматом яичницы.
— Ну, ты даешь! — воскликнул лукаво Дима, выглянув из-за угла. — Ну, ты и спать. Почти двенадцать. Давай, перекусим, и вчера мы чуть-чуть не доделали. Как ты, нормально?
— Не вопрос. Только, хорошо бы пива.
— Вынесем пару коробок и заодно за пивом…
Дима как будто не пил вчера, выглядел бодрым, деловитым и даже веселым. Андрей удивился своей разбитости и вялости. Давно так не употреблял. А может, все эти мысли отбирают силы и энергию?
Примерно через час с небольшим они стояли у метро и поправлялись из жестянок «Невским».
— Дима, у меня из головы не выходит мысль, чтобы рассказать Ивану про Ирину. Как ты сказал вчера? Отбей?
— Крамольная мысль, Андрюха! Ничего хорошего из этого не выйдет. Лучше отпусти, и все, что не твое само уйдет, а что твое, то останется. Так что не парься.
Что-то здравомыслящее было в его словах, но заноза вернуть Ирину не давала покоя. Перекинувшись еще несколькими незначительными фразами, друзья попрощались. Андрей спустился в метро. Поезда еще не было. Рекламный щит на противоположной от платформы стене вещал: «Я знаю точно, невозможно возможно…». В голове заиграла мелодия песни. Она показалась в тему его крамольных размышлений. Он смотрел на рекламный щит, и эта фраза проникала всё глубже и глубже в размякшее, после вчерашнего, сознание. «Я знаю точно невозможное возможно» — мысленно стал про себя напевать Андрей. Из черного тоннеля метро одиноким горящим глазом вперед стал уверенно прибывать поезд. На платформе прибавилось народу. Андрей подумал, что хорошо бы сразу присесть, потому что ехать минут двадцать, хотелось вздремнуть… И все же, пропустив вперед суетливую старушку, маму с двумя детьми и еще несколько наиболее активно желающий попасть в вагон людей, он вошел следом и встал у двери. Краем глаза заметил чьё-то знакомое очертание. Оно плавно переросло в ощущение. Двери закрылись и поезд тронулся. Андрей оглянулся по сторонам. Чуть правее, прямо в центре вагона сидела Ирина. Он не верил своим глазам. Это была она. В черной своей осенней курточке-пуховичке, в длинной серой юбке и черных сапогах на высоком каблуке. Что это? Невозможное возможно? Ирина читала книгу и казалось ничего вокруг себя не замечала, даже более того, похоже ей было не важно, что происходит рядом с ней, настолько она была увлечена чтением. Она внимательно, и даже слишком серьезно смотрела в книгу, одновременно, то и дело подчеркивая что-то из прочитанного. Андрей подошел и встал напротив. Она продолжала читать и подчеркивать, и вверх подняла глаза лишь тогда, когда ее сапога коснулся острый нос мужского ботинка. Ее глаза распахнулись от удивления.
— О, какие люди! Андрей!
— Привет, Ириша! Не ожидал тебя увидеть. Как дела?
— Нормально. Рада тебя видеть. — Кротко улыбнулась и вновь уставилась в книгу, но казалось, что она не читает — смотрит на раскрытые страницы и сидит, боясь пошевелиться. Стоило подумать об этом, Ирина тут же сделала несколько резких мазков под строчками книги и перевернула страницу…
— Куда едешь?
Она не ответила. Поезд остановился и сидящая рядом с ней женщина поднялась. Её место занял Андрей.
— Ира?
Она повернула голову. В глазах читались эмоции, говорящие, что бы он ни сказал — будет бессмысленно.
— Куда едешь? Что читаешь?
На корешке прочёл: «Психологическая подготовка к родам».
— Ух, ты! Как интересно! Где выходишь?
— Мне надо в поликлинику съездить, выхожу на следующей…
— Провожу, не против?
Она продолжила чтение, а Андрей ощутил, как вновь заработал внутри эпицентр грусти и обиды. Да, обиды, пока не прочитал название книги. «Почему не я? — прогремел немой вопрос, — почему этот?»
Снова качнулся вагон. Люди потянулись к дверям. Ирина встала, Антон последовал за ней. Вышли из метро, молча дошли до автобусной остановки. Пауза затягивалась. Надо было сказать чего-нибудь, показать беспечность, улыбнуться. Он улыбнулся. Глупо. В горле вырос комок размером с пробку из-под шампанского.
— Готовитесь стать мамой? — выдавил из себя Андрей с улыбкой. — Случайно заметил что вы читаете…
— Да. Хочу Ване родить ребенка. Дочь или сына.
— Уже в декрет?
— Нет, конечно. Пока решила подготовиться. Я только начала работать на новом месте, зарекомендовала себя, надо встать на ноги. Но это не важно. Антон, хотелось бы верить, что ты не нарочно подстроил эту встречу, и если она произошла случайно, скажу еще раз, — пойми, мы с тобой уже никогда не будем вместе. Я люблю Ваню и хочу от него ребенка. А тебе, тебе надо найти свое счастье. Своего любимого пупсика. И давай на этом поставим жирную и позитивную точку. — Приближался автобус, Ирина повернула голову в его направлении, и Андрею показалось на долю мгновения, что в ее глазах сверкнула слезинка.
Он ухватил ее за локоть и, развернув к себе, обхватил руками. Она не успела ничего сказать или сделать. Его губы накрыли ее рот. Она рванулась несколько раз, пытаясь освободиться от его жестких объятий, но мужская сила взяла верх. Автобус медленно и солидно подкатывался к остановке.
Андрей почувствовал, как ослабло сопротивление, вновь почувствовал мягкость губ и податливость тела. Он провел по ее волосам ладонью. Из автобуса выходили люди.
