Вот и некому теперь решать нетривиальные задачи.
Все разговоры о культуре у нас оканчиваются припевом: "Подайте милостыню ей!" Кое-кто подает: Джордж Сорос больше всех. Принц Уэльский вот обнадежил. Странно, что Папа Римский пока остается в тени. А мог бы спасти, например, "Библиотеку поэта" - издание ценное, гордость нашего города и страны. Александр Кушнер - главный редактор "Библиотеки поэта" - почему-то забыл о Папе Римском и обратился за помощью к петербургскому мэру. До сих пор удивляется, что не получил ответа.
А что тут удивительного? Мэр сам, наверное, с утра до вечера выпрашивает у разных толстосумов под благовидными предлогами подачки на то, на се, на содержание больниц, библиотек, музеев...
Каждый день какое-нибудь значительное лицо угрожающе напоминает по телевизору, что если хотя бы на время, хотя бы отчасти сократить производство бомб, танков, ядовитых газов, колючей проволоки, - возникнет ужасающая безработица, потому что почти ничего другого почти никто у нас не делает и делать не умеет.
Рассуждение внушительное. Ну а если производство прекратить - но все зарплаты, и премии, и льготы оставить, как есть? Тогда безработица превратится просто в безделье, - с бездельем, есть надежда, многие смирятся, - зато сколько энергетических и сырьевых ресурсов будет спасено, сколько высвободится емкостей, мощностей...
Ведь это уму непостижимо, сколько понадобилось человекостолетий квалифицированного труда, чтобы создать хотя бы тот склад бомб, что сгорел на прошлой неделе. Неужели кто-то отказался бы получать достойное жалованье просто за то, чтобы не делать этих бомб? Многие найдут чем заняться в освободившееся время, - ну а начальники пусть поскучают.
Вообще, тратить четверть (якобы четверть) бюджета только на то, чтобы убивать полторы тысячи (якобы полторы тысячи) новобранцев ежегодно, немножко нерасчетливо, нам не по средствам, вы не находите?
Может быть, генералы и адмиралы, полковники и подполковники, майоры и другие военачальники согласятся получать подобающее довольствие, никем не командуя, не убивая наших детей? О, разумеется, дело не в нас и не в детях, но ведь какая выйдет экономия для государства! Насколько дешевле заплатить актерам неустойку, чем снимать скверный фильм. А кому нравится это кино пусть помолчит хоть о культуре.
Если А. С. Кушнер напишет Папе Римскому, что "Библиотека поэта" погибает, Иоанн Павел II, в отличие от А. А. Собчака, ответит обязательно. Быть может, и денег даст. Но боюсь, что деньги эти по дороге пропадут, вернее, превратятся в колючую проволоку и ядовитый газ. Как и следует по законам абсурда.
Но ничего. Все будет хорошо. Как только переделаем тормоз - в двигатель. Но это задача нетривиальная.
Май 1994
ОДИССЕЙ В АРХИПЕЛАГЕ
Возвращение Солженицына - событие многозначительное, примерно как бегство Толстого из Ясной Поляны. Всей жизнью Александр Исаевич доказал, что не знает страха, и новый подвиг не удивительней прежних, - но, пожалуй, потрудней.
"Ибо Сам Иисус свидетельствовал, что пророк не имеет чести в своем отечестве". (Иоан.: 4, 44)
Государство, изгнавшее Солженицына, представляло собою великий, могучий, нерушимый союз насилия и лжи. Слишком тесный союз, чересчур страстный. Ложь до такой степени положилась на насилие, что позволила себе, обнаглев, сделаться совсем неправдоподобной. А насилие прониклось доверием к собственной лжи, то есть впало в маразм. И своим единственным врагом вообразило правду. И с шумом и яростью обрушило на нее всю сверхдержавную мощь...
И вот Одиссей - пространством, так сказать, и временем полный - опять причаливает к острову, по которому мечется, выворачивая деревья и расшвыривая скалы, ослепленный, безумный Циклоп.
Лет двадцать тому назад никто - ни генеральный секретарь в Кремле, ни заключенный в карцере - никто не сомневался, что правда - опасней и дороже самого радиоактивного какого-нибудь плутония. Что Кащеева смерть - на кончике пера. Что стоит Народу прочитать Книгу, в которой сказана вся Правда... Но предположение казалось так очевидно невероятным - просто незачем было и додумывать эту мысль.
Солженицын написал большую часть Правды. Ее прочли интеллигенты, потом иностранцы, в конце концов и секретари - чтобы было о чем говорить с иностранцами, - а народ удовольствовался косноязычным пересказом и, утомленный, погрузился в мыльную оперу. Свобода, как обнаружилось, тем хороша, что богатые тоже плачут.
В мире, где правда - ценность не единственная, даже не главная; где только злая воля уверена в себе, а слабые умы отдаются ей со сладострастием, - что делать Солженицыну? Что сделают с ним?
Его любит вымирающая группа людей - вышеупомянутых так называемых интеллигентов, - но это чувство, увы, не взаимно.
Его мечтает пленить иная, процветающая группа, - но, по-моему, он скорей умрет, чем допустит назвать своим именем новый ГУЛАГ.
Какое одиночество, какие опасности, какие соблазны!
Но, как известно, Солженицын - поистине необыкновенный человек. Непреклонная решимость воплощена в его сказочной судьбе. Целеустремленный, в полном смысле слова целесообразный характер, не истративший зря ни минуты биографического времени. Централизованное планирование и производительность труда, какие не снились советскому якобы социалистическому государству то-то Александр Исаевич его и превозмог.
Кроме того, не подлежит сомнению, что он - любимец богов.
Вот почему его возвращение вселяет какую-то безрассудную надежду.
Тут что-то похожее на историю про Юлия Цезаря: как он переправлялся через бурную реку, и волны заливали лодку, и перевозчик совсем было струсил, а Цезарь его вразумил - дескать, не бойся, ведь с тобою - счастье Цезаря.
Солженицын поднимается на борт нашего корабля. Хочется верить, что это предзнаменование хорошее.
Май 1994
БЕЗ СУЩЕСТВЕННЫХ ОСАДКОВ
Строго говоря, итог недели - погром на Смоленском кладбище. Четыреста или больше разрушенных и оскверненных памятников. Кретин неутомим, а мрамор хрупок. Только подумаешь, что в городе водятся гуманоиды, склонные к столь подлым забавам... Тоска.
Главное - хоть бы кто содрогнулся от ужаса. Вот, кажется, случай, когда церковь - ни одна - не может промолчать. Я еще понимаю - хоть и тягостно мне это понимание, - отчего митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский не осудил апрельский погром на еврейском кладбище. Но теперь-то поруганы могилы православные...
И давайте прекратим стенать об упадке культуры. Это смешно после постановления, принятого в четверг при закрытых дверях в Совете нашей Федерации: увеличить военные расходы до 55 триллионов рублей. Не знаю, половина это государственного бюджета или больше половины - или все-таки меньше; не знаю точно, во сколько раз эта сумма превышает все предполагаемые затраты на здравоохранение, образование, науку... Знаю одно: страна страдает военно-промышленным комплексом в такой острой, запущенной форме, что недалека от самоубийства. Не глупо ли горевать о каких-то памятниках, тем более - кладбищенских? Вот покорим планету - всю превратим в обелиск над вечным огнем.
Надеюсь, что ошибаюсь. Президенту, вероятно, видней, а президента кошмары как будто не беспокоят. Знай себе сочиняет на посту, и вышла претолстая книга. Для полного сходства с каким-нибудь титаном Возрождения и Малой земли недостает литературной премии, - но тут у Б. Н., скажем прямо, шансы слабые. Премию на этой неделе Союз писателей России Проханова и Бондарева, если не ошибаюсь, выделил кому-то из сербских предводителей. Должно быть - за крупный вклад в дело мира.
Ну, а на собственно литературном фронте - без существенных осадков. Давление, однако, не снижается.
Цензуру обкомов и ГБ с успехом заменила - во всяком случае, на время диктатура крупных книгопродавцев.
Без их содействия или хотя бы согласия нет смысла печатать книгу: читатель ее не увидит, а значит, издатель разорится. А завлечь книгопродавца хорошей книжкой почти невозможно - разве что резко освежив титульный лист: "Былое и думы двоеженца", или "Детские годы внука убийцы Столыпина". Но это прием рискованный. Книгопродавец рано или поздно догадается, что вы обманом всучили ему нечто доброкачественное, - и тогда берегитесь!
Видите ли, они уверены - а точней сказать, они уверяют, - что настоящие книги публике не нужны, что торговать настоящими книгами - себе в убыток и дело гиблое.
Вряд ли это просто злонамеренная выдумка. Вкус у большинства книгопродавцев, наверное, плохой, - но ведь аппетит отменный! И если бы, скажем, "Записки об Анне Ахматовой" сулили такую же прибыль, как "Просто Мария", - какой-нибудь теневичок-оптовичок непременно соблазнился бы классическим трудом Л. К. Чуковской. Так нет же, не соблазняются. Не верят нам, читателям-покупателям. В сущности, презирают нас.
