от Самохина и от Романцева я улечу, словно реактивный лайнер от двух стареньких кукурузников. А в это время Черенков так закинул мяч на тридцать и даже более метров, что мне лишь оставалось его одним касанием подработать и дать стрекача к воротам Рината Дасаева.
Как я и ожидал, Олег Романцев первым бросился мне наперерез со своего фланга. А вот Самохин, играя на позиции «чистильщика», старомодной для футбола нулевых, зазевался. Поэтому я, прокинув мяч себе на ход, без проблем вылетел по самому центру поля. Дасаев же выскочи из ворот, словно по учебнику, быстро сократил дистанцию и прыгнул в ноги, перекрывая телом весь низ.
В таких ситуациях я всегда учил своих ребят одной простой премудрости: «бей черпачком не промахнёшься». Поэтому я сам, не задумываясь, пробил черпачком, а затем, подпрыгнув, перелетел через вратаря. Однако Ринат, наверное, специально зацепил меня рукой за ногу, и я приземлился носом в чахлую мартовскую траву. Зато мой мяч совершил мягкую посадку в сетку ворот основного состава «Спартака».
* * *
Разбор моих косяков, которые я допустил в товарищеской игре, начался сразу же, как только команда села в автобус. Константин Бесков, встав в проходе, взглядом просто рвал и метал:
— Ты что устроил на тренировке, Никонов?
— Вы имеете ввиду те три мяча, что я положил в сетку Дасаева? — Нагло хмыкнул я и уставился в окно автобуса, за которым замелькало, выглядывающее из-за домов Черное море.
— Я повторяю всем непонятливым — это тренировочная игра, где нужно выполнять мою и только мою установку! — Гневно выкрикнул Бесков, обращаясь уже не только ко мне.
— А в чём установка? — Я полез на рожон, так как моя команда выиграли 3: 1, и могла ещё соорудить парочку. — Когда первый состав атакует — расходиться в защите? Пожалуйста, товарищ Ярцев забивайте, никто вам мешать не будет. Так что ли? Что-то я в реальной игре таких подарков от соперника никогда не видел.
— Ты, Никонов, прекрасно всё понимаешь, о чём я говорю! Это что за футбол вы устроили с Черенковым? Это что за передачи на половину поля?
— Константин Иванович, мы просто смоделировали игру киевского «Динамо». — Я опять высказался единственным из всей притихшей команды. — Мы с Фёдором показали, как за 20 минут Киев превратит нашу защиту в дуршлаг. Выманили нас на свою половину поля, резкий пас на свободное место, рывок и вынимайте товарищ Дасаев третий мяч. А ведь мог быть ещё четвёртый и даже пятый, если бы меня кое-кто борцовским приёмом на газон не уложил, при полном попустительстве вас, Константин Иванович.
— Ну, наглец, — донеслось до меня от кого-то из футболистов с заднего сиденья.
— Костя, в самом деле, остынь, — наконец заступился за меня начальник команды Николай Старостин и старший тренер более старшего коллегу послушался.
— Я же говорил — будут неприятности, — шепнул, сидящий рядом Федя Черенков.
— Да забей, — тихо усмехнулся я. — Я ещё никогда так на футболе не отрывался. А передачки у тебя Федя — во, высший сорт. Словно рукой мяч бросаешь.
— А у тебя скорость — во, — поддержал меня Черенков, показав большой палец.
«Я когда в новом теле получше освоюсь, тогда ещё и технику нормальную покажу», — подумал я, опять уставившись в окно.
Глава 5
В этот вечер на дискотеку, с явным намерением познакомиться с отдыхающими здесь девчонками из ГДР, мы уже пошли большой компанией. Ко мне и Черенкову присоединились — второй вратарь Лёша Прудников и два футболиста из группы нападения, кучерявый Саша Калашников и миниатюрный Миша Булгаков. Правда, Фёдор этот поход рассматривал лишь как способ повеселиться и развеяться, ведь уже более полугода был женат на своей однокласснице Ольге. Я же возможных приключений сопутствующих знакомству с барышнями не исключал.
А на дискотеке сегодня было многолюдно. Гремела заводная композиция американской рок-группы «The Knack» под название «Моя Широна». И под жесткий гитарный риф отплясывали не только зарубежные гости, но и наши соотечественники, уставшие от музыкальных завываний, которые без перерыва крутили по телевизору под видом пенсионной «Песни года».
— Показывай, Калаш, где наши немки? — Спросил я, так как до отбоя оставалось всего два часа.
— Может сначала по пиву, — застремался Саша Калашников.
— Да, давайте отметим сегодняшнюю победу, — поддержал его вратарь Прудников, который сегодня сыграл выше всяких похвал.
«Жаль парня, — подумал я, посмотрев на Алексея. — Ведь всю карьеру просидит за спиной Рината Дасаева. Я бы так не смог. Ни для того нам жизнь дана, чтобы пережёвывать чужие мысли и прятаться за чьей-то спиной».
— Ладно, вы пока пейте пиво, я а пошёл знакомиться. А что касается победы, то мы завтра основу ещё раз расчихвостим, если у нас кончено Федю не заберут в первый состав.
— Ну и брехло ты, — усмехнулся Черенков.
— Брехло, не брехло, а три штуки сегодня Дасаю словно бильярдные шары в лузу положил, — сказал Миша Булгаков. — Кались, рассказывай, что случилось?
— Да, — поддакнул Прудников. — Вроде на лицо изменений нет, а ведёшь себя как совершенно другой человек. У нас с Бесковым никто и никогда не спорил.
— Это я головой в туалет шарахнулся, скоро пройдёт, ха-ха! — Засмеялся я и двинулся в толпу танцующего народа, а ди-джей сменил пластинку и из колонок раздался суперхит группы «ABBA» — «Gimme! Gimme! Gimme!».
«Ну, вот, нормальная музыка. Не то, что в 2017-ом — ты целуй меня везде, даже в тёмненькой звезде», — подумал я, уже пританцовывая. А хорошеньких девушек, здесь было более чем предостаточно. Однако моя новая внешность была далека от стандартов Ален Делона. Большой нос, глубоко посаженные глаза, тонкие губы. В общем, если харизмой девушку не очарую, то других козырей у меня в рукаве нет, и ещё не скоро появятся в виде квартиры, машины и футбольной славы. Я может быть вообще из «Спартака» скоро вылечу, ибо не сошёлся характером с товарищем главным тренером.
«Ого! А эти девчонки то, что надо. Ветреные чёлки и брови вразлёт, обе симпатичные», — хмыкнул я и ринулся к двум танцующим девушкам.
— Гутен абенд медхен! — Громко поздоровавшись, я влился в простенький подёргивающийся танец. — Ви хет эс? — Поинтересовался я — как дела, исчерпав на этом мои познания в немецком языке.
Девчонки же дружно захохотали и на чистейшем русском языке спросили:
— Ты немец что ли?
— Йа, йа, — закивал я головой и добавил на ломанном русском. — Но я знать русишь чуть-чуть. Мой имя — Никон.
— Лена, Оля! — Представились они по очереди и, судя по их заинтересованным взглядам, иностранцы здесь пользовались повышенным спросом, даже
