— Правда. Интерпол — организация, созданная исключительно с целью обмена информацией между странами; у них нет собственной сыскной полиции.
Он терпеливо ждал, не скажу ли я на это что-нибудь. Я ограничилась восклицанием «О!».
Разумеется, мысли мои были не столь примитивны. Мой мозг лихорадочно работал; я злилась на Дрейка за то, что он обманул меня и украл моего дракона, на себя — за то, что забыла совет дяди Дэмиена всегда быть начеку. Я увидела труп, и что же я сделала? Напрочь забыла об акваманиле. Чертов Дрейк. Это все он виноват. Ну… почти.
Но говорить все это инспектору Прусту я не стала. Я ответила на его вопросы, затем такие же вопросы задали мне его коллеги из следственной бригады. Я отвечала на вопросы снова и снова, пока не выучила их наизусть, после чего начала отвечать раньше, чем слышала вопрос следователя.
Но я ни разу не сказала им, что в моем биде сидит лягушка. Странно, но я гордилась этим — верный признак легкого помешательства, которое может случиться, если вы не спите целую ночь и проводите ее в полиции, среди людей, несправедливо подозревающих вас в убийстве. На самом деле я была уверена, что скоро меня бросят в какую-нибудь темную, сырую, кишащую крысами камеру, где я буду гнить до тех пор, пока о моей ужасной судьбе не сообщат в американское посольство. Но, к моему изумлению, через двенадцать часов, после того как меня привезли в участок, месье Пруст вошел в комнату для допросов и заявил, что я свободна.
— Свободна? — переспросила я, моргая; после целой ночи разговоров голос мой охрип и сел. У меня кружилась голова от голода и недосыпания, но я подумала, что для галлюцинаций еще рановато. Пока. — Свободна и могу идти? Совсем уйти? Вы не обвиняете меня в убийстве?
Инспектор Пруст едва заметно пожал плечами — я несколько раз за ночь видела этот жест. Несмотря на бессонную ночь, выглядел инспектор вполне бодро.
— Вы сказали, что не имеете отношения к смерти мадам Довиль, поэтому у меня нет никаких оснований обвинять вас. Но может быть, вы хотите сообщить мне что-то еще?
Я улыбнулась, увидев вопрос в его спокойных карих глазах.
— Я не убивала ее, честно. И не знаю, кто убил, если это не Дрейк, а он говорит, что тоже этого не Делал, но ведь, с другой стороны, он мне солгал насчет Интерпола и стащил моего дракона, так что, думаю, верить ему нельзя. А кроме того, он слишком симпатичный. Я не доверяю красавчикам. Они считают, что, взглянув на женщину, уже осчастливили ее, они лезут обниматься и целоваться, от них приятно пахнет, они заставляют вас таять в своих могучих объятиях… Не говоря уже о том, что они забивают вам голову всякими дурными мыслями о том, что вы хотели бы сделать с ними, используя язык и вазочку с мороженым. Ну, то есть не ваш язык, а мой язык. И раз уж мы об этом заговорили, ну откуда он узнал, что акваманил был золотым?
Инспектор Пруст некоторое время молча смотрел на меня, постукивая карандашом по подбородку.
— Франсуа, мой водитель, отвезет вас обратно в отель. Думаю, вам нужно поспать, мадемуазель Грэй. Если вы вспомните что-нибудь такое, что может нам помочь, позвоните мне, пожалуйста, вот по этому номеру.
Я взглянула на белую визитную карточку, которая каким-то образом оказалась у меня в руке. Именно в этот момент до меня наконец дошло, что я не только бормочу несусветную чушь, но что меня действительно отпустили. Никаких сырых камер с крысами, ура!
— Сообщите мне, пожалуйста, когда поймаете Дрейка, ладно? Потому что дядя убьет меня, если я не верну этот акваманил. Он скажет, что это я виновата в том, что Дрейк украл его, и что ему придется возмещать убытки семье мадам Довиль, если я не раздобуду дракона. А вы знаете, я правда никогда не смогу заработать столько денег, и еще Алан — это мой бывший муж, пляжный бездельник, — высасывает из меня все соки. Так вы мне скажете, если найдете Дрейка? Или моего дракона?
На лице инспектора Пруста мелькнула мрачная усмешка.
— Можете быть уверены, мадемуазель, если мы найдем человека, называющего себя Дрейком Вирео, я немедленно дам вам знать.
— Он не поверил мне, — негромко сказала я себе, сидя в солнечной столовой отеля перед тарелкой с остатками яичницы и круассанов.
Я заглянула в маленький кофейник, вылила в чашку последние капли кофе и заставила себя сконцентрироваться на насущных делах. Два из них были очевидны: мне нужно снять с себя подозрение в убийстве и получить обратно паспорт, а еще нужно найти Дрейка и вернуть дракона. Конечно, с первой проблемой мне помогут в американском посольстве.
— Шаг номер один — купить новую одежду. Потом пойти в американское посольство и сдаться на их милость.
Денег осталось только на то, чтобы провести в Париже еще одно утро, не больше. Но у меня был билет на самолет. Поскольку дядя Дэмиен покупал подобные вещи только за наличные, я могла сдать билет. Тогда я не умру с голоду. С отелем все было сложнее. Я знала, что Бет заплатила за первую ночь кредитной карточкой фирмы, но, может быть, я смогу уговорить их разрешить мне расплатиться за остальное время наличными. Попробовать стоило. Разобравшись с отелем, деньгами на еду и новой одеждой, я смогу сосредоточиться на неотложных проблемах — как доказать полиции, что я виновата только в том, что мне вчера крайне не повезло, и как вернуть дракона. А уж потом можно волноваться насчет билета домой.
— Все по порядку, — сказала я себе, шагая к телефону, висевшему в холле.
Я мысленно произвела подсчет. Платье и льняной костюм плюс комплект белья должны были поглотить почти четверть моего скудного денежного запаса. Но я была в Париже и покупала настоящую французскую одежду…
— Какого черта, просто буду обедать поскромнее несколько дней. А ответ на твой вопрос — ничего. Мне показалось, что инспектора Пруста не слишком заботит Дрейк. По правде говоря… — я повертелась перед зеркалом, любуясь развевающейся юбкой, — думаю, он не поверил мне насчет Дрейка.
Рене ничего не сказал. Я развернулась к нему и развела руками:
— Я говорю правду, Рене. Я знаю, это звучит странно, но так оно и было. Ты ведь мне веришь?
Он медленно поднялся и жестом подозвал жену своего кузена, которая развешивала одежду на витрине.
— Ты не похожа на убийцу. Я тебе верю. Но ведь тебе нужно убедить в своей невиновности не меня, так? В том, что ты говоришь правду, ты должна убедить инспектора.
— Легче сказать, чем сделать. Не знаю, как доказывают то, что ты чего-то не сделал.
Я подождала, пока Рене переговорит с Бертильдой; она забрала льняной костюм и мое грязное платье и положила их в большой пакет.
— Да, это будет нелегко, но не расстраивайся. Я отвезу тебя в любое место, куда захочешь, договорились? И с моей помощью ты сможешь решить эту маленькую проблему.
Я заплатила Бертильде, поблагодарила ее и вышла на улицу, залитую утренним июньским солнцем.
— Я очень ценю твою помощь, честное слово, но я просто понятия не имею, с чего начать, чтобы доказать свою невиновность, и где искать этого Дрейка.
Пока мы шли туда, где было припарковано такси, Рене о чем-то размышлял. Париж солнечным летним утром восхитителен — если не обращать внимания на рев автомобильных гудков, музыку, грохочущую из распахнутых дверей магазинов (кажется, нет двух магазинов, где приемники настроены на одну и ту же волну), и сильный запах бензина. И все же это был Париж, и, несмотря на ужасную ситуацию, в которой я оказалась, я твердо решила насладиться визитом в Город света.
— Я думаю, чтобы найти убийцу мадам Довиль, тебе нужно узнать, кто нарисовал на полу магический круг. Когда ты отыщешь этого человека, ты докажешь monsieur I'inspecteur, что не совершала убийства.
Заметив взгляд, которым искоса окинул меня Рене, я не могла сдержать смешка. Определенно после бессонной ночи я плохо соображала.
— Мы не в детективном романе, Рене. Я не Баффи — истребительница вампиров. И даже не мисс Марпл. Я просто очень уставшая американка, которую, возможно, скоро отправят на гильотину за преступление, которого она не совершала. И даже если я найду убийцу мадам Довиль, дядя потом все равно прикончит меня за потерю акваманила.
— Перестань стучать бисквитом, мы во всем разберемся.
Я, хлопая глазами, уставилась на него (за последнее время мне слишком часто приходилось хлопать глазами).
— А? Перестать стучать бисквитом? Каким еще бисквитом?
Рене, размахивая руками, попытался мне объяснить:
— Ну да, да. Перестань стучать бисквитом. Перестань злиться на себя за то, что оказалась в тупике.
— А, перестать биться головой об стену?
Он, скорчив гримасу, вытащил из кармана ключи от машины.
— Я выразился более изящно, но ты права, мысль та же. А что касается ситуации с мадам Довиль и человеком, унесшим твоего дракона, откуда ты знаешь, что эти два события не связаны между собой?
