— Дети ужинают на кухне. После они сразу отправятся спать, — лаконично ответила леди Роанон.
Маб понимающе усмехнулась, Гилиан просто кивнул, приняв информацию как факт. Роанон опасалась какой-нибудь порчи, или сглаза, или какого-либо другого волшебного влияния.
А после ужина Маб сказала:
— Лис, по ночам окна верхней комнаты башни светятся янтарным огнем. В сущности, я подозреваю, чем ты там занимаешься. Не раскроешь ли ты мне и эту свою тайну?
— Показать тебе мою секретную комнатку? Изволь…
Они поднялись в башню по каменной винтовой лестнице — Маб в белом платье лебедем плыла впереди, Красный Лис, с ног до головы в черном, неторопливо следовал за ней, возле самой двери опередил свою гостью и отворил дверь. Маб вошла и обвела взглядом комнату.
— Отличная идея, — сказала она, пока Лис зажигал свечи. — При таких стеклах здесь солнечно даже в самый пасмурный день.
Гилиан покосился на нее, отметив, что диадема на ее голове вновь засияла колдовским светом. «Интересно, чувствует ли она, что в этой комнате машина не действует?» Он обратил внимание на то, что она оставила вызывающий тон — голос ее стал глубже и мягче, и смех ее звучал теперь по-другому, более низко.
Засмеялась она, увидев изображение лиса.
— Автопортрет?
— К сожалению, нет. Чертовски неудобно держать кисть в зубах.
Она заглянула в палантир, пробежала взглядом по именам авторов на корешках книг и устроилась на краешке тахты. Гилиан сел в кресло напротив.
— Жена знает, чем ты здесь занимаешься?
— Боже упаси, — Лис скрестил пальцы. — Мне вовсе не хочется, чтобы она выдала меня епископам… Разумеется, из самых лучших побуждений.
— Похвальная атмосфера взаимного доверия царит в этой семье, — констатировала Маб. — Лис, ты счастлив?
— Разве не очевидно?
Маб покачала головой.
— Есть такая поговорка: «Лопни, но держи фасон». По-моему, ты следуешь ей.
— Маб, ответь мне на один вопрос.
— На сколько угодно. Ведь ты ответил на все мои…
— Маб, зачем ты приехала?
Ее тихий смех отозвался по всей комнате, как будто здесь жило маленькое эхо.
— Это поняла даже твоя жена, устроившая мне сегодня сцену. Я приехала возместить тебе ущерб. Есть все основания полагать, что это я сглазила твой брак. Я признаю свою вину и готова ее искупить.
Гилиан хмыкнул:
— И Оберон тут, разумеется, ни при чем?
— А причем здесь может быть Оберон?
— Лукавишь.
— Нет. Ты мне нравишься.
Она смотрела снизу вверх, смуглое лицо, белое платье, глаза сияют так, что оглянуться не успеешь — затянет в этот Млечный Путь, и будешь вечно нестись вдоль вихревых завитков неведомых галактик.
— Почему именно я?
— Нипочему, — Маб слегка обиделась. — Ты никогда не подозревал собственную тень? Я тебя хочу.
Красный Лис рассмеялся:
— И если я сейчас скомандую «Р-р-раздевайсь!», ты скинешь платье?
— Нет, — она встала и отвернулась. — Потому что это недостойно ни тебя, ни меня. Тебе изменило чувство юмора.
— Согласен. Один — ноль в твою пользу.
— Я приехала за тобой, — сказала она, — и говорю я о любви. Ты, разумеется, догадываешься, что я разбираюсь в этом?
— Маб, я польщен, но это невозможно. У меня жена, дети, герцогство… Мне есть, что терять… Тьфу, черт! Я не это хотел сказать. У нас говорят: «Дурак тот, кто поверит Маб».
— У этой поговорки есть и вторая часть, — напомнила Маб. — Но трижды дурак тот, кто ею пренебрежет. В любви не торгуются. Я уеду… Ты останешься здесь со своей стервой, которая благополучно испортит тебе остаток жизни.
— Маб… я не хочу говорить о ней в подобном тоне. Она — мать моих сыновей.
— Какое благородство! Я — Маб, а это значит, если ты еще не знаешь, что я могу говорить все, что мне вздумается, где мне вздумается, и о ком мне вздумается. Я — вольный дух зеленых лугов. Неужели же твоей худшей половине приходится тратить столько же усилий, чтобы затащить тебя в постель? Догадываюсь, что ситуация обратная. Лис… Ты, может быть, даже не представляешь себе, от чего ты отказываешься? Вашему младшему сыну уже шесть лет. А тебе только тридцать. Лис… Как бы я любила тебя! А твоя жена — не подарок. Ох как невесело тебе с ней, Лис. А я ведь не только тело тебе предлагаю. Хотя… — лукавство мелькнуло в ее улыбке, — разве оно так уж дурно? О да, у тебя есть жена, дети и герцогство. Но любви-то у тебя нет, а любить ты можешь и хочешь. О, Лис! Ты ищешь там, где нет, а между тем… вот она, я.
Красный Лис опустил глаза. Давно уже перестал он улыбаться.
— Лис… — Маб вернулась на краешек тахты и коснулась его руки. — Неужели ты совсем равнодушен ко мне?
— Маб… — он взял ее маленькую крепкую руку и погладил, но это была единственная ласка, которую он себе позволил. — Тебе ответить дипломатично или честно?
— Дипломатично, — ее глаза блеснули двумя веселыми звездочками.
— Маб, увы… Что бы ни болтали епископы, единственное, что может загубить нашу душу — это предательство. Я забочусь о своей душе… и о своих детях.
— И об их матери, которая вовсе не заслуживает твоей заботы! Ты же сделал все, чтобы она полюбила тебя! Теперь мне хотелось бы узнать, каков был бы честный ответ.
— Очень коротким. — Он поднял, наконец, на нее глаза. — Не совсем.
— О… сказала она с оттенком горечи, — ты оставляешь мне надежду, которой я смогу жить до конца дней! Она — мать твоих детей! Этого козыря мне у нее не отобрать. Я-то никогда не смогла бы родить ребенка. Разве ты не знал? Маб проклята. Думаешь, почему я краду детей?
— Красть нехорошо, — тихо сказал Красный Лис, — но что поделать, если очень нужно?
— Да… и с тобой это случилось однажды. Тебе бы не озорным Красным Лисом зваться, а индюком. Как у вас при такой семейной жизни еще двое ребятишек ухитрились родиться?
— Знаешь, сам удивляюсь! — вырвалось у Лиса.
— Разве я прошу о многом?
— Да. Ты и сама знаешь.
— Ты прав. Мне ты нужен весь. Я меняю только все на все.
— Так да, или нет?
— Нет.
— Ты сделан из камня, — сказала Королева фей. — Или из дуба.
Они оба как будто разом выдохлись, и напряжение разговора спало. Сидя в разных углах комнаты, оба переводили дух.
И тут в дверь постучали.
С облегчением и тревогой Гилиан бросился открывать. С облегчением потому что разговор надо было как-то завершить, а с тревогой — потому что появление Роанон не предвещало ничего хорошего. Но на пороге стояли мальчики.
— Красный Лис, впусти нас, — потребовал Корсак, который, как старший, взял на себя переговоры.
— Мама сказала, что вы спите, — заметил Гилиан, отступая от дверей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
