К счастью, нижнюю часть ведущей надежно скрывал стол со свисающей до самого пола скатертью, так что, когда изображение Пупышевой появилось на экране, все выглядело вполне пристойно. Но программа все равно пошла наперекосяк. Анна то и дело сбивалась, так как при взгляде на партнершу ее душил смех. Она старалась не смотреть в ту сторону, но с этим возникли сложности, так как редактор немедленно требовал, чтобы она прекратила сидеть в кадре боком. Анна послушно поворачивала голову, и все начиналось по новой.
Конечно, Пупышева и раньше выкидывала коленца: то начинала разбрызгивать вокруг воду литрами, то принималась танцевать, то и дело выпадая из кадра, а один раз водрузила на голову цветочный горшок и просидела в таком виде до конца передачи, уверяя зрителей в том, что это лучший способ зарядиться положительной энергией.
После последнего случая дирекция запретила ей появляться в «большом окне», но она, и в «маленьком» не скучала.
Все разъяснилось после окончания эфира.
Пупышева, выслушав от редактора все, что он о ней думает, спокойно натянула брючки, которые висели тут же, в операторской, на неисправном мониторе и фыркнула:
– Подумаешь! Никто ничего не заметил. Сами вызывают, кричат «быстрей, быстрей!», а на улице дождь, между прочим, и машину за мной не прислали. А такси здесь отвратительное! Представляете, я им прямо под колеса кидаюсь, а они меня объезжают и улепетывают! Ну, одного-то я все-таки отловила, он меня сначала чуть не задавил, а потом прямо до подъезда довез. Даже денег не взял. Но ведь я вся вымокла! И что мне теперь, два часа преть в мокрых брюках? Не дождетесь! Здоровье дороже!
– А что случилось с Оливией? Сегодня ведь ее смена, – успела Анна вклиниться с вопросом.
– Откуда я знаю, где Оливия? – возмутилась Пупышева. – Наверняка опять пустилась во все тяжкие. Вчера, например, мы нос к носу столкнулись в фирменном магазине, так она там такое платье примеряла – мама дорогая! И где она только деньги берет? Лучше бы она их себе на новые мозги откладывала.
– Ну, мозги тут многим не помешали бы, – заметил себе под нос оператор, но Пупышева его уже не услышала. Подхватив кого-то, кто не успел вовремя убежать, она потащила жертву к лифту, оглашая окрестности дикими воплями.
После проливного дождя резко похолодало, улицы окутал густой туман. Удовольствие, конечно для любителя, но для Анны в тумане была своя прелесть – таинственность. Простые, привычные вещи растворялись в дымке, превращаясь в нечто манящее и привлекательное. Или пугающее, потому что сквозь мутную влажную пелену их трудно было узнать.
Анна спешила домой, стараясь отогнать подальше мрачные предчувствия. Она никогда не была мнительной, а легкомысленная Оливия и вовсе не заслуживала ее переживаний. Если уж к такому солидному возрасту потаскушка не нажила мозгов, ей стоило приготовиться к тому, чтобы нести за это ответственность.
Однако, вопреки здравому смыслу, тревога острым коготком настырно царапала сердце.
После последней встречи стало ясно, где Оливия берет деньги. Вовсе не там, где все думали. Охочие до доступного тела кавалеры не отличались избыточной щедростью, им это было ни к чему. Зато телезрители, насмотревшись на ее шаманство перед камерой – это другой разговор. Люди охотно верят всему, что увидят в телевизоре, каким-то таинственным образом в этот момент их здравый смысл берет длительный отпуск, и начинаются «чудеса». И бог бы с ним, с ее подпольным приработком, если бы не по-настоящему опасный артефакт, оставленный последней клиенткой.
Анна еще тогда удивилась тому, как легко Оливия согласилась избавиться от злополучного «сувенира» – она никогда и ни с кем не соглашалась, – а сейчас и вовсе сомневалась, что дамочка последует ее совету.
Поразмыслив, Анна пришла к выводу, что существует единственный способ навсегда распрощаться со шкатулкой, о котором и собиралась сообщить Оливии сегодня после эфира: вещица должна уйти тем же путем, что и пришла, то есть вернуться к обнаружившей ее женщине, а затем – обратно в землю. Если эта дрянь пойдет другой дорогой, то непременно запутается и вернется, в чем уже успела убедиться горе-колдунья.
Туман был таким густым, что Анна, задумавшись, едва не пропустила нужный поворот. Улица казалась пустой и незнакомой. Фасады домов расплывались, делаясь похожими один на другой. Анна добралась до двери своего парадного едва ли не на ощупь, достала ключ, и в этот момент в глубокой тени – слева от нее – дернулся и застыл в воздухе красный кончик сигареты. Странно. Обычно уже после девяти вечера улицы пустели и ни разу до сих пор, возвращаясь с работы, Анна не видела ни единого прохожего. Но сейчас здесь кто-то был. И этот кто-то явно не желал быть замеченным.
* * *
Еще в коридоре Анна услышала гул голосов, но когда, отворив дверь, она вошла в гримерную, все разговоры разом смолкли. Молоденькие визажисты прыснули во все стороны, как тараканы при виде тапочка и теперь исподтишка таращились на нее из углов. Глазенки были испуганные, из чего следовал вывод: произошло нечто ужасное. Но с кем и когда? Поскольку сама Анна выглядела вполне обычно, выходило, что впросак попал кто-то из других русскоговорящих ведущих. Иначе как объяснить эти любопытные взгляды? К сожалению, среди коллег хватало людей со странностями, так что внести ясность было непросто, тем более что обсуждать с ней горячую новость явно никто не собирался.
Девчонки-гримерши вполне сносно щебетали по-английски, однако при необходимости успешно разыгрывали антрепризу «моя-твоя-непонимай». Сейчас был именно такой случай. Что ж, есть и другие способы выяснить правду, хотя Анна старалась не прибегать к ним без нужды.
Читать человеческие мысли на самом деле не так-то просто. Люди так устроены, что редко думают о чем-то одном. Обычно их мысли скачут, как по полю кузнечики: словечко там, картинка тут. В этом хаосе заплутать – легче легкого, а уж просмотреть главное и вовсе раз плюнуть. С мужчинами проще, девяносто процентов их мыслей вращается вокруг секса: для секса, из-за секса, до и после секса или… хм…вместо секса. Женщины устроены сложнее. В их головах постоянная мешанина из тысячи мелочей. Немного сплетен, парочка комплексов, чуток зависти и много-много любви. Все это щедро присыпано ложью.
К счастью, сейчас мысли Верушки, которая занялась гримом Анны, бились в одну точку, как муха об стекло.
Анна закрыла глаза и сосредоточилась.
Ничего не подозревающая Верушка отточенными движениями наносила на ее лицо слой специального тонального крема, с помощью которого любой сухофрукт превращался в фарфоровое яблочко. Будучи профессионалом, девушка могла позволить себе в процессе работы думать о чем угодно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
